– Что тут смешного? – удивился Эван. – Я знаю Мэнни уже двадцать лет, но он никогда не говорил правды о своем возрасте, даже умудрился изменить его в паспорте.

– Это как-то не стыкуется с тем, что он рассказывал мне, – объяснил президент, продолжая смеяться. – Я не стану загружать вас подробностями, однако он мне кое-что прояснил и был чертовски прав. Между прочим, я предложил ему занять очень высокую должность. А он ответил: «Простите, Лэнг, не могу ее принять. Не могу себе позволить обременять вас моими взятками».

– Мэнни большой оригинал, мистер президент, – заметила Калейла.

– Увы, годы никого не щадят… – грустно произнес Дженнингс, и лицо его потемнело. Потом он взглянул на Рашад: – Ваш дядя Митч просил передать вам привет.

– Правда?

– Пейтон уехал час назад. К сожалению, понадобилось срочно вернуться в Вашингтон, но вчера он настоял на том, чтобы мы с ним повидались, прежде чем я встречусь с конгрессменом Кендриком.

– Почему? – смущенно поинтересовался Эван.

– Эм-Джей наконец рассказал мне всю историю «Инвер Брасс». Ну, конечно, не всю, потому что ее никто не знает. Уинтерс и Варак ушли из жизни, и теперь, наверное, невозможно выяснить, как оказался открыт оманский файл, но это уже не имеет значения. «Инвер Брасс» закончил существование.

– А разве раньше он вам про него не рассказывал? – удивился Кендрик и тут же вспомнил Ахмата, который говорил, что вряд ли Дженнингс знает все то, о чем ему поведал Пейтон.

– Рассказав честно все, Эм-Джей подал в отставку, но я ее тут же отверг. Он сказал, что если бы я раньше знал всю историю этой группы, то вряд ли согласился бы с тем, чтобы вы стали моим заместителем. Не знаю, возможно, так и было бы, но сейчас это уже неуместно. Вы не только начинаете сначала, но и обладаете национальным мандатом, конгрессмен.

– Мистер президент, – возразил Эван, – все это создано искусственно…

– А какого черта Сэм Уинтерс это делал? Наверное, у него на то были веские соображения, – перебил его Дженнингс. – Я не берусь судить, черт побери, насколько чистыми были мотивы членов «Инвер Брасс», но главная их беда в том, что они забыли уроки истории. А Уинтерс лучше всех должен был их помнить. Когда кто-то объявляет себя избранным человеком и начинает манипулировать волей других, в движение приходит чертовски опасный механизм. Так что, по существу, организация «высших существ», красиво названная «Инвер Брасс», ничем не лучше племени бессовестных головорезов Боллингера. И те и другие действовали одним и тем же способом. Их способом.

Эван резко подался вперед:

– Значит, именно по этим причинам…

В этот момент зазвонил дверной колокольчик – раздалось четыре коротких звонка.

Вытянув руку, Дженнингс посмотрел на Калейлу:

– Оцените, мисс Рашад. То, что вы только что услышали, – условный код.

– Что?

– Ну, конечно, не слишком изощренный код, но он работает, говорит мне о том, кто там сейчас у двери. – И, повернувшись в сторону нее, президент крикнул: – Входите!

В комнату вошел Джералд Брюс и плотно притворил за собою дверь.

– Простите, что вторгаюсь, мистер президент, но только что пришло донесение от Бейджинга, а мне известно, что вы хотели бы о нем знать.

– С этим можно подождать, Джерри. Позвольте мне представить вас…

– Джо?.. – Имя как-то самопроизвольно сорвалось с губ Кендрика. Перед ними стоял красивый молодой специалист из Государственного департамента, сопровождавший его в Сардинию.

– Здравствуйте, конгрессмен, – отозвался Брюс. Он подошел к дивану и обменялся с Эваном рукопожатиями.

Кендрик, кивнув в сторону Калейлы, назвал ее:

– Мисс Рашад.

– Все правильно, – вмешался Дженнингс. – Джерри рассказывал мне, что видел вас, когда вы летели в Оман… Не стану хвалить его перед вами, но Митчелл Пейтон выкрал Джерри у Фрэнка Свонна из Государственного департамента, а я, в свою очередь, украл этого парня у него. Ему нет равных в компьютерных делах и в том, как держать их в секрете. Он – настоящий профессионал.

– Вы так добры, что смущаете меня, сэр, – произнес Брюс. – А что касается Бейджинга, мистер президент, то его ответ утвердительный. Надо ли мне еще раз подтвердить ваше предложение?

– Это еще один код, – с улыбкой пояснил Дженнингс. – Я обещал свернуть скулы нашим ведущим банкирам на бирже, чтобы они не слишком жадничали в Гонконге. Разумеется, в ответ на…

– Мистер президент, – вежливо остановил его Брюс.

– О, простите, Джерри! Я знаю, что сейчас это самый главный наш секрет и мы должны хранить его в тайне от всех остальных сотрудников Белого дома. Но я надеюсь, что очень скоро мне ничего не придется утаивать от конгрессмена Кендрика.

– Кстати, об этом. – Глядя на президента, компьютерный гений послал мимолетно улыбку Эвану. – За время вашего отсутствия, сэр, от вице-президента Боллингера поступило заявление об отставке.

– Надеюсь, он не собирается застрелиться на глазах миллионов телезрителей? – усмехнулся Дженнингс.

– Не совсем так, мистер президент. Он заявил, что собирается посвятить оставшуюся жизнь утолению голода на Земле.

– Боюсь, как бы ему не пришлось провести ее в Ливенворте.

– Бейджинг, сэр, – напомнил Брюс. – Нужно ли мне подтвердить?

– Конечно, можете это сделать и добавьте, что я признателен этим воришкам.

Кивнув Кендрику и Калейле, Брюс вышел и вновь плотно закрыл за собою дверь.

– На чем мы остановились? – обратился к своим гостям Дженнингс.

– На «Инвер Брасс», – ответил Эван. – Они искусственно создали меня и выставили перед публикой таким, каким я вовсе не являюсь. На этих условиях мое избрание вряд ли можно будет считать волеизъявлением народа. Это шарада.

– Вы – шарада? – удивился президент.

– Вы понимаете, сэр, о чем я говорю. Я не искал и не хотел этого. Как вы правильно отметили, мною манипулировали, без моего ведома меня втянули в политическую игру. Я сам ничем не заслужил того, чтобы баллотироваться на столь высокую должность.

Лэнгфорд Дженнингс внимательно посмотрел на Кендрика. На какое-то время в комнате воцарилась напряженная тишина.

– Вы ошибаетесь, Эван, – наконец произнес президент. – Вы это именно заслужили. Я говорю не об Омане и Бахрейне и даже не о находящемся в пеленках Южном Йемене. Все ваши действия там были актами вашего личного мужества. Но они заставили обратить на вас внимание. Это ничем не отличается от героизма на войне или подвигов астронавтов, а потому – самый правильный и законный путь, который вывел вас к рампе сцены. Я не признаю способы, которыми все это делалось, поскольку они таились в секрете людьми, нарушавшими закон, но вы тут ни при чем. Лично вы сказали то, что нужно было сказать, и страна услышала вас. Никто не выдумал те телевизионные записи, и никто не вкладывал в ваши уста сказанные вами слова. Вы нанесли сокрушительный удар по бюрократам, привыкшим идти своим путем. И самое главное, на мой – Лэнга Дженнингса из Айдахо – взгляд, вы спасли нацию от фанатиков, настоящих одержимых. О том, куда они могли нас завести, я даже не хочу думать.

– Вы бы и сами их нашли, – возразил Эван. – Когда-нибудь, где-нибудь один из них задел бы вас слишком сильно, а вам пришлось бы толкнуть его в ответ, так и обнаружились бы все остальные. Я видел человека, который пытался навалиться на вас в Овальном кабинете. Он все понял, когда дерево вот-вот готово было обрушиться на него…

– О, Герберт Деннисон и эта медаль Свободы! – На лице президента появилось его знаменитая на весь мир ухмылка. – Герб был жесткий, но безвредный, хотя и натворил кучу дел, которые мне были не по душе. Теперь он ушел, стал членом одного старейшего эксклюзивного клуба на Уолл-стрит, в который никто не может пробраться, а мы с вами и не захотели бы попасть. Так что он снова преграждает путь этим парням с деньжатами. Герб наконец-то получил чин полковника, о котором так мечтал…

– Прошу прощения? – сказал Кендрик.

– Неважно, забудьте. Национальная безопасность, государственная тайна и все тому подобное.