Вода была тёплой, но свежей. Она явно была настояна на каких-то травах, что нисколько не портило её вкуса. И уже через минуту Вилли почувствовал прилив сил. Фальконе тоже пришёл в себя, у него даже заблестели глаза. Нормальный цвет лица вернулся к нему.

— Скажите, пожалуйста, — заговорил Вилли, обращаясь к старухе, — где наши товарищи? Где профессор?

— Она же тебя не понимает, — заметил Джед.

— Берите нужные вещи и уходите, — шаария указала на юго-восток. — Эта вода вам.

— Нам нужно похоронить Маркуса, — упрямо ответил Валентай.

— Чего она сказала? — поинтересовался Джед.

— Ты не найдёшь его, — снова заговорила старуха. — Уходите. К большим горам, где много воды и много людей. Только вы двое. Больше нет никого.

— Что произошло с профессором? — упрямо допытывался Вилли.

— Да как она тебе ответит, если она говорит по-туземному? — поразился Фальконе.

Старуха порылась в складках одежды и бережно достала маленькую каменную бутылочку, запечатанную фиолетовым воском. К бутылочке крепилась ременная петля.

— Когда больше не сможете идти, выпейте вот это, — произнесла она, словно не замечая всех вопросов к себе.

Повесила бутылочку на покосившийся шест, повернулась и в сопровождении своих телохранителей ушла обратно в город.

— Ну и что теперь нам делать? — снова заговорил Фальконе.

Они остались с двумя большими тыквенными сосудами в руках, множеством вопросов и полным отсутствием ответов. Воду бережно перелили в пустые пластиковые бутылки — получилось около четырёх литров. Маленькую бутылочку Вилли предусмотрительно повесил себе на шею, где уже висел маранатас. Не эта ли вещица сыграла свою непонятную роль в их спасении? Не потому ли их пощадили, что на шее Вилли висел этот туземный оберег?

Они всё-таки взяли лопатки и отправились, чтобы похоронить Маркуса. Но, к удивлению обоих, тело его исчезло. Лишь осталось немного крови на земле.

— Выходит, они сами хоронят своих мертвецов, — заметил Джед.

Тогда Вилли вспомнил, что говорил ему проводник: что все искатели додонов возвращаются под стены своего древнего города, чтобы их кости упокоились в сем неприютном месте.

Что делать им? Остаться и заняться поисками? Или пойти туда, где есть цивилизация и рассказать всё? Тогда сюда приедут люди и хотя бы отыщут тела погибших.

— Она велела уходить в сторону гор Ахаггара. — словно во сне проговорил Вилли.

— Откуда ты можешь это знать? — удивился Джед. — Разве ты понимаешь наречие туземцев?

— Не знаю. Но, я понял, что сказала старуха.

Как бы там ни было, решение уходить из лагеря было единственным выходом. Как Маркус говорил им, как настаивал, чтобы экспедиция бросила всё и спасалась бегством! И вот Маркус мёртв, и все мертвы — остались только двое. Надо обязательно добраться до людей и выяснить, что же такое тут произошло. Сюда приедут военные или полиция и разберутся в этом.

Два друга собрали самые необходимые вещи, увязали спальные мешки, набили сухими пайками рюкзаки, отыскали компас.

— По два литра на человека — это очень мало для такого пути, — нарушил печальное молчание Вилли.

Джед кивнул головой, соглашаясь с этим несомненным фактом, и они взвалили на плечи свою поклажу.

Более не оглядывась на разорённый лагерь, два человека отправились в пустыню.

***

Ранним утром того же дня — когда ещё жив был Маркус и оставшиеся студенты не подверглись преследованию — Фарид Гесер и Калвин Рушер достигли разлома в небольшом горном массиве. Они сумели отыскать маленький, но очень удобный проход в каменной стене и углубились внутрь. Передвигаться в темноте было довольно трудно, но через некоторое время их глаза привыкли ко тьме и даже стали различать кое-что.

— Эй, Гесер, что там за дыра впереди?

— Что за дыра?! — перепугался Гесер.

В самом деле, стены каменного коридора немного светились, а далее явственно зияло чёрное отверстие. Оба лазутчика приблизились и обнаружили, что из дыры тянет свежестью.

Компаньоны подобрались ещё ближе и стали шарить вокруг руками.

— Рушер, тут обрыв какой-то! — испугался Фарид.

И вдруг… бульк, бульк.

— Вода! — завопили оба. От неосторожного движения Гесер с воплем свалился вниз.

— Калвин! Сволочь! Ты столкнул меня!

Гесер ушибся при падении на камни, но не пострадал. Он тут же вскочил и кинулся на звук капели. О чудное видение! Перед ним стояла на высокой ножке чаша, полная воды!

Не обращая более внимания на Калвина, оставшегося наверху, Гесер поспешно припал к воде. Он едва успел отойти в сторону, как сон свалил его. Фарид лишь блаженно успел вздохнуть и встретить руками приближающиеся камни. Молочно-белый туман нежно поглотил его.

О, какое счастье и покой! Он всех и всё забыл. Купался в прохладном тумане, подхватывал ладонями невесомый пух и подбрасывал его. Туман кружился, развеивался, бледнел и снова собирался.

Гесер поворочал головой, чтобы ощутить щеками нежное прикосновение облака. Он посмотрел на свои ноги. Едва уловимыми тенями они скорее угадывались, нежели виднелись в пышно взбитом молочном коктейле.

Сделал широкий, медленный гребок рукой. Потом — другой рукой. И поплыл по облаку, смеясь, как в детском сне. Над ним мягко нависало тёмно-плюшевое небо, а на нём мигали такие маленькие, игрушечные звёздочки.

Он плывёт. Он плывёт!

"Фарид!"

Я плыву.

"Фарид, послушай. Тебе ведь хорошо, Фарид?!"

О!

"Ты во сне, Гесер. Сон может всё."

— Я могу взлететь?

"Взлетай!"

Он поднялся над белым облаком, раскинул руки и удивился — держит!

— Я лечу! Слышишь, лечу!!

"Летай, Фарид. Хоть раз в жизни воспари! Взгляни вокруг себя. Что видишь ты?"

— Я вижу всё!

"Ты видишь свою мечту, Фарид? Ты мечтал когда-нибудь? Кем ты мечтал быть? Что лелеял в мыслях, засыпая на своей подушке? Самая несбыточная, самая невероятная мечта! Твоя тайна, твои ночные слёзы! Твой самый лучший сон!"

— Да, я помню!

"Не ошибись, Фарид! Только самый любимый образ!"

— Тарзан!

Небо скрылось. Облака свернулись.

— Йо-йо-йо-йо! — Тарзан летел, цепляясь за лианы, от дерева к дереву. Задержав свой полёт на минуту, он остановился на широкой пологой ветви. Встал в полный рост и издал свой знаменитый переливчатый клич.

Он посмотрел на свои руки. Такие мускулистые! Поиграл бицепсами — вот это да! Потом взглянул на ноги, пошевелил пальцами и засмеялся.

— Я Тарза-аа-ан! — крикнул он.

Сорвался с ветки, уцепился за лиану и с хохотом влетел в пышную крону.

— Тарзан — великий воин. — сказала ему сидящая там обезьяна. Её звали Тала.

Тарзан уселся на развилку и поболтал ногами.

— Где племя? — спросил он, вытаскивая ветки и листья из густых светлых волос. У него были широкие прямые плечи, выпуклая грудная мускулатура, высокий рост и лицо Аполлона Бельведерского.

— Ушли на водопой, — недовольно ответила самка.

— А ты что не пошла?

— А вот сейчас пойду!

Она неторопливо полезла вниз.

— А что раньше-то не пошла?! — крикнул ей Тарзан, свесясь с ветки.

— Тарзан глупый! Ничего не понимает! — раздражённо отозвалась Тала.

Тарзан посидел немного, повозился. Потом встал в полный рост и гулко заколотил себя в грудь кулаками. И громко закричал:

— Йо-йо-йо! Я Тарзан из племени обезьян!

Он ловко спрыгнул вниз, сделав в воздухе сальто. И тут же ухватился за лиану. Лианы были везде. Если просто так посмотреть, то их вроде бы совсем немного. Но, стоит прыгнуть с дерева, как одна из них тут же оказывалась под рукой. Вот в этом самый кайф.

Тарзан летел по воздуху, смеясь и горланя. Ему безумно нравилось это занятие. За ним следом прыгали мартышки. Да куда им! Лес был нескончаем.