Вскоре после полудня Велизарий вступил в Аримин. Ильдигер прибыл немного раньше. Встретив Иоанна, Велизарий заметил ему, что тот имеет повод поблагодарить Ильдигера. Иоанн ответил, что у него гораздо больше причин благодарить Нарсеса.

Освобождение Аримина стало свершившимся фактом.

Следующим шагом стало наступление на Равенну, столицу готов. Но этот шаг требовал большой и сложной подготовки. Велизарий ни под каким видом не желал осложнять свое положение, оставив в тылу готские крепости, рассыпанные вдоль Апеннин. Иоанн был волен обойти их, чтобы взять Аримин, но теперь кто-то должен был взять на себя грязную работу и захватить оставленные нетронутыми готские укрепления. Многие из них были превосходно построены и неприступны, и даже при современном состоянии военной техники они выглядят так, словно взять их можно только с помощью авиации. Такие крепости могли выдержать длительную и тщательную блокаду.

Кроме этого, на Велизария давили события и проблемы в Северной Италии. Вскоре после окончания перемирия и отхода готов от стен Рима Велизарий вернулся к вопросам, поднятым посетившей его миланской депутацией. Он не посылал гонцов в Милан, миланцы сами пришли к нему. Он только согласился на те предложения, которые они ему сделали. Тысяча воинов под командой Мундила были погружены в Порте на корабли и отправлены в Геную. Из Генуи они маршем направились на север. За исключением Тицина, они заняли все важные крепости на северо-западе Италии. Миланцы с лихвой выполнили свои обещания.

Милан был вторым по величине городом Италии, и его потеря делала безнадежно неустойчивым положение готского королевства. Витигис отрядил своего племянника Урию с приказом отбить Милан. Урия, расположившись в поле, осадил город, который защищал Мундил с тремя сотнями воинов. Остальные его силы были рассеяны по другим крепостям. Естественно, об удержании Милана силами такого слабого гарнизона не могло быть и речи. Основная тяжесть легла на плечи жителей города, и они прекрасно справились со своей задачей.

Кампания в Лигурии, хотя она и позволила распылить ряды готов, привела в движение силы, которые было бы разумнее оставить спящими.

Франкские короли разительно отличались от готских вождей. Это были люди, чьи ум и характер сформировались в ходе вековых контактов с римлянами, жившими по ту сторону Рейна. Франки были умные, красивые и способные люди, начисто лишенные жалости и слегка тронутые беззаботностью. Речи их были медоточивы, их утверждения редко соответствовали действительности, а их правая рука зачастую не знала, что в это время делает левая.

Именно франки теперь лучезарно улыбались из-за Альп римлянам. В то время, когда король Теудеберт писал Юстиниану, что ни один франк не помогает готам, десять тысяч бургундцев (которые были подданными франков!) вступили в Италию и направились на подмогу Урии, осаждавшему Милан. Бургундцы повели себя не так, как подобает вести себя миссионерам более высокой культуры. Они опустошили Италию от Альп до Апеннин и захватили Геную. Теудеберт выразил неудовольствие таким их поведением… Но хотя сам король изо всех сил старался, чтобы его правая рука не знала, что делает левая, он не пожалел усилий, чтобы отбросить подальше от границ Галлии имперские войска. Воины Юстиниана еще не подавили готское сопротивление, а уже были вынуждены принимать в расчет силу франков, с которыми было бы гораздо труднее справиться.

Хотя Велизарий был способен решить обе проблемы, он был занят трудностями совершенно иного рода. Освобождение Аримина убедило Нарсеса в том, что нельзя полностью полагаться на способность Велизария оценивать оперативную обстановку. Обвинения Нарсеса были безошибочными, и Велизарий, не мешкая, созвал совещание высшего командного состава, чтобы без долгих проволочек обсудить и решить этот вопрос.

Велизарий обрисовал перед собравшимися истинное положение вещей. Освобождение Аримина не изменило и нисколько не улучшило оперативную обстановку в Северной Италии. Не были разгромлены главные силы готов. Потеряв плацдарм в Лигурии, имперские войска оказались в опаснейшем положении. Надо было, как он и говорил раньше, брать крепости. Велизарий выложил на стол свой план, согласно которому следовало сосредоточить силы на двух главных направлениях: Милан на севере и Ауксим на юге.

Как он, вероятно, и ожидал, Нарсес показал свой характер. Возражая против этой схемы, казначей императора не согласился с принципом концентрации сил на двух направлениях. Нарсес был готов согласиться с другим планом, по которому он получит независимое командование войсками, действующими против Эмилианской провинции и Равенны, а Велизарий займется Миланом и Ауксимом. Таким образом, по его мнению, удастся изменить положение, нейтрализовав главные силы готов в Равенне.

Однако Велизарий не был склонен принимать схему, предусматривавшую распыление сил и разделение командования. В подтверждение своего мнения он продемонстрировал совещанию памятную записку, недавно направленную Юстинианом высшему командованию в Италии. В своем письме император подчеркивал, что, присылая в Италию Нарсеса, он не намерен предоставлять ему права командующего. Как и до этого, Велизарий отстаивал свое единоначалие; в интересах государства все нижестоящие военачальники должны были подчиняться только ему.

На это Нарсес дал поистине замечательный ответ. Он заявил, что не считает план Велизария составленным в интересах государства и поэтому оставляет за собой право не согласиться с ним.

О том, как Велизарий отнесся к такому ответу, можно судить по его дальнейшему поведению. Он не заковал Нарсеса в железо и не изгнал его из Италии. Совершенно очевидно: Велизарий понял, что ответ Нарсеса продиктован из Константинополя. Велизарий начал действовать так, словно интерпретация меморандума Юстиниана, данная Нарсесом, была правильной, и ему удалось избежать ссоры. Буксующее и несовершенное сотрудничество двух командующих продолжалось целый год.

Политика, проводимая императорским казначеем, привела к нескольким серьезным последствиям. Первое заключалось в том, что, хотя Велизарий послал в Милан для снятия его осады столько воинов, сколько сумел набрать, численность войска оказалась недостаточной для выполнения поставленной перед ним задачи. Командовавшие им Мартин и Улиарий не отважились перейти По и довольствовались тем, что наблюдали за событиями с безопасного расстояния. Мундил посылал к ним гонцов, убеждая выступить, но Мартин и Улиарий, не скупясь на обещания, не ударили пальцем о палец.

Промедлив и упустив самое драгоценное время, они написали Велизарию, что освобождение Милана имеющимися в их распоряжении силами совершенно невозможно. Посылать такое письмо Велизарию было не слишком тактично. Он привык делать невозможное как часть своей рутинной работы и ожидал, что его командиры будут поступать точно так же. Командиры попросили направить к ним Иоанна и Юстина, которые в это время воевали в Эмилии под командой Нарсеса. Иоанн и Юстин отказались подчиниться приказу Велизария. Для подтверждения приказа потребовалось обращение к Нарсесу. Когда приказ был утвержден, Иоанн сказался больным, и выполнение операции повисло в воздухе.

К этому времени жители Милана, чтобы выжить, начали есть собак и мышей. Но, несмотря на это, они продолжали держаться. Готы направили Мундилу условия капитуляции. Мундил был готов сдаться, если условия капитуляции коснутся и мирных жителей. Готы отклонили это требование. Они намеревались примерно наказать непокорных обитателей Милана. Город расположен недалеко от франкской границы, и можно предположить, что такое жесткое отношение готов было продиктовано франкским влиянием. Мундил твердо держался своего и требовал, чтобы интересы горожан были включены в условия сдачи гарнизона. Подчиненные Мундила придерживались на этот счет противоположного мнения. Они предлагали сдаться на условиях, предложенных готами, без оглядки на этические проблемы, которые, по их мнению, слишком сильно волновали Мундила.