Когда Велизарий медленно двинулся вперед, персы начали отходить к Евфрату. Две армии пошли за ними по пятам. Каждую ночь римляне занимали лагеря, в которых персы провели предыдущую ночь. Оставив Суру, персы совершили короткий марш к Каллинику и остановились. Теперь им предстоял путь по пустыне, и они решили передохнуть и подготовиться к опасному переходу. Римская армия, продолжая придерживаться своей тактики медленного преследования, наткнулась на персов в тот момент, когда они утром собрались двигаться дальше.

Отдавать какие-либо приказы было теперь бессмысленно. Требовалось воззвать к разуму армии. Гермоген согласился с тем, что битва сейчас нежелательна. Был канун Пасхи, и большинство воинов в соответствии со своими религиозными убеждениями соблюдали пост и будут соблюдать его еще один день. Велизарий созвал армию и обратился к ней с речью. Он сказал воинам, что они ничего не приобретут в случае победы, но зато потеряют все в случае поражения. Он попросил армию поверить в его решения и воздержаться от сражения… Обращение Велизария было принято в штыки. Даже высшее командование не скрывало своего недовольства. Полководец был вынужден дать войску полную волю. Приказ дня был издан.

Он построил армию без затей; у Велизария не было времени и уверенности в том, что его люди сохранят дисциплину. Полководец не мог рисковать. Пехоту, самую слабую часть своей армии, он поставил на левый фланг, поближе к реке. Вспомогательные сарацинские части находились на возвышении справа, где они противостояли точно так же вооруженным и обученным воинам аль-Мундхира. В центре Велизарий сконцентрировал кавалерию, включив в нее отряд людей, о которых мы скоро услышим, — свою собственную дружину. Диспозиция показала, что полководец больше уповал не на тактические маневры, а на вооружение и боевую выучку воинов.

Сражение вылилось в яростную схватку. Персидские лучники были многочисленнее и быстрее управлялись со своим оружием, но римские стрелки были более рослыми, и луки у них были мощнее. Их стрелы пробивали щиты и доспехи. Никто не смог бы предсказать исход битвы до полудня; потом персы сконцентрировались на своем левом фланге. Опрокинув легковооруженных сарацин, они обнажили правый фланг римлян. Результатом стало полное окружение римского войска. Войска на этом участке, многие из них были новообращенными христианами из Малой Азии, были измотаны битвой и длительным постом. Несмотря на чудеса доблести, проявленные гуннами, которые сражались как тигры и умирали, не выпуская из рук мечей,[13] правый фланг был смят и опрокинут, а все, кто уцелел, были сброшены в реку. Увидев, что погиб Аскан, Велизарий понял, что его ожидает. И тогда римский полководец отдал приказ выпрячь из колесниц коней и выпустить их на волю. Этот отвлекающий маневр позволил Велизарию выиграть время и укрепить строй пехоты; выстроившись плечом к плечу, воины образовали непроницаемый заслон. Одна за другой об этот заслон разбивались волны наступающих персов. Оружие римских лучников оказалось более смертоносным, чем луки персов. Лошади противника не выдерживали града стрел и пятились назад, внося расстройство в ряды персов. Исход битвы не был решен, когда на землю опустилась ночь. Воевать в темноте было безумием, и персы отошли. Велизарий и некоторые военачальники из его свиты на наемных лодках переправились через реку на остров. Другие достигли острова вплавь.

Когда рассвело, из Каллиника прибыли лодки и подобрали беглецов. Персы удержали за собой поле боя и принялись раздевать убитых. Добыча, должно быть, была знатной: снаряжение римского конного лучника стоило очень дорого. Историки отмечают, что во время сражения персов полегло не меньше, чем римлян.

Однако дома персидских военачальников не увенчали лавровыми венками. Кобад был в ярости из-за тяжелых потерь, отсутствия практических результатов и богатой добычи. Он рассматривал случившееся почти как поражение персов.

Неприятности, обрушившиеся на голову Пероза при персидском дворе, вряд ли были хуже тех, какие ожидали Велизария в имперской ставке. Сразу после битвы Гермоген послал императору свой отчет. Юстиниан срочно отправил в армию Констанциола с поручением провести тщательное расследование.

Доклады Гермогена и Констанциола давно канули в Лету, и никто не знает, что в них было написано; но обвинительное заключение против Велизария сохранились в писаниях Иоанна Малаласа, а апологию Велизария мы можем найти на страницах, принадлежащих перу Прокопия, друга и официального помощника полководца.

Против Велизария были выдвинуты тяжкие обвинения, особенно со стороны гуннов. Это было продолжение распрей, начатых еще Суником в Халкиде. Третейским судьей и умиротворителем тогда выступил Гермоген, но, будучи по происхождению гунном, он подпал под влияние обвинений, выдвинутых против Велизария после сражения. В пунктах обвинения было сказано, что Велизарий имел возможность прийти на выручку к гуннам на правом фланге, но обдуманно не сделал этого, покинув их на произвол судьбы, и переплыл на остров с другими беглецами, оставив Суника и Симмаса сражаться с противником в безнадежной ситуации. Он не предпринял необходимых усилий для достижения успеха в битве.

Велизарий возражал на эти обвинения тем, что вступил в сражение против своей воли и разумения; он не хотел битвы и не может нести ответственность за ее исход. Подчиненные ему командиры и солдаты вообразили, что лучше своего начальника знают, какой тактики надо придерживаться. И теперь, после того как из-за их безрассудного поведения были сведены к нулю все преимущества, которых он сумел добиться, эти подчиненные пытаются оправдать катастрофические результаты своих действий, обвиняя своего военачальника в том, что он принял единственное возможное при тех обстоятельствах решение.

Представляется, что, заслушав обе стороны, Констанциол снял с Велизария все обвинения и принял его сторону, так как с этого момента мы больше не слышим никаких официальных обвинений. Велизарий продолжал пользоваться полным доверием императора Юстиниана. Но разногласия с гуннами до самого конца омрачали карьеру Велизария.

Разногласия, возникшие после битвы при Каллинике, исход битвы и другие причины привели Юстиниана к принятию драматического решения. Всю тяжесть этого решения он прочувствовал и осознал позже; теперь ему казалось, что он ясно видит предначертанный ему путь, и Юстиниан не колебался ни минуты. Он отозвал Велизария и передал командование армией Мунду. Последний сносно справился с поручением, хотя лучшие из воинов были склонны видеть в отзыве Велизария конец интриги. Мунду поручили командование вовсе не для ведения крупных военных операций.

По понятным ему одному причинам император решил закончить войну. Когда 8 сентября 531 года старый Кобад умер (событие не вполне неожиданное), Юстиниан немедленно начал переговоры о мире. Посольство, составленное из самых преданных, заслуживающих доверия дипломатов, было отправлено в Персию с поручением добиться окончания персидской войны, для чего им были даны самые широкие полномочия. Поэтому Велизарий был больше не нужен на Месопотамском фронте.

Возвышение Велизария дало Юстиниану незаменимый элемент государственного здания, который был нужен для восстановления империи. Велизарий заслужил свою славу и обеспечил свою репутацию не картинными достижениями, а реальной оригинальностью мышления в военном деле. Он сумел решить военные головоломки, которые до тех пор ставили в тупик лучших воинов империи. Ни один военачальник до него не оказался способным с таким эффектом использовать все преимущества, которые можно было извлечь из человеческого материала. Солдаты регулярной римской армии были надежны, но лишены воодушевления. В большинстве своем это были фракийские, иллирийские и анатолийские крестьяне, которые отличались доблестью и стойкостью, но были начисто лишены воображения. Так называемые фелераты, которых рекрутировали из всех подданных Рима и среди неримских племен, в большинстве своем были конниками и больше всего соответствовали понятию вспомогательных войск старой римской армии. Союзники — теперь это были гунны, герулы и сарацины, которых мы уже видели участниками персидской войны, — зачастую были великолепными солдатами; но поскольку они принадлежали к племенам, то подчинялись только своим вождям, дисциплина их бывала спорной, а характер очень непростым. И наконец, были букелларии, воины-профессионалы, находящиеся на частной службе у высокопоставленных особ и высших воинских начальников. Строго говоря, этот вид службы был незаконным, но в оговоренных случаях разрешение на зачисление таких людей в войско выдавалось без проволочек. Набирали этих людей из самых разнообразных слоев общества. Это была реминисценция старой римской клиентеллы, которой всегда была окружена старая римская знать; эта личная гвардия носила отпечаток черт корпуса вооруженных телохранителей греческих тиранов; напоминала домашних гладиаторов, под охраной которых находились многие римские олигархи поздней республики. Но отличительной особенностью этих нынешних формирований было их почти полное подобие дружинам северных королей. Эта охранная гвардия, которую вожди северных племен скопировали у Рима, была теперь в новой форме скопирована Велизарием. Возможно, что улучшения, которые ввел в свой корпус Велизарий, были позже снова скопированы германскими конунгами.