Может быть, я действительно сделал что-то не так? А с другой стороны, не забери я его к себе, могло ведь случиться еще страшнее.

Вдруг подумалось, смогу ли я доказать следователю, что невиновен, поверят ли мне, если расскажу все как было?

В райотделе, в Краснопартизанске, только и говорили о ЧП в станице. Майор Мягкенький собрал руководящий состав, и они заперлись о чем-то совещаться. Я сидел в дежурной комнате, где по случаю понедельника было много народу, и меня, слава богу, никто не тревожил, и еще и еще раз перебирал в уме события ночи.

Может быть, я что-нибудь сделал Митьке, когда бо­ролся с ним в хате? Мы катались по полу, как сцепившие­ся звери, бились о ножки стола, о комод… Ведь что сто­ит человеческая жизнь? Попади нечаянно в висок и — крышка… У меня у самого до сих пор ныл затылок, на котором бугрилась здоровенная шишка.

От всех этих мыслей меня бросало то в жар, то в хо­лод…

Дежурный по отделу, старший лейтенант, кидал на меня любопытные взгляды. Было видно, что ему очень хотелось расспросить меня о случившемся. Но у него не было ни одной свободной минуты. Люди шли и шли.

Неожиданно он обратился ко мне:

— Кичатов, звонила секретарь прокуратуры, просят зайти к прокурору…

Я шел в райпрокуратуру, ноги были налиты свинцом, а в сердце вдруг образовалась пустота. Сейчас мне при­кажут сдать оружие, документы, ремень… Снимут пого­ны… Ну что ж, будь что будет…

Нашего райпрокурора я видел до этого всего один раз. Женщина лет сорока, в темном костюме, в кофточ­ке, с накрахмаленными воротничком и манжетами, которая удивила меня своей белизной в этом краю, где непрестанно дуют ветры и от серой пыли никуда не денешься. Я всегда был вынужден носить с собой бар­хотку, чтобы мои туфли имели приличный вид.

В кабинете прокурора сидела посетительница лет тридцати.

Прокурор встретила меня, словно ничего не произо­шло. Представила молодой женщине, фамилия которой была Юрлова, попросила ее выслушать и, если понадо­бится, подкинуть в Бахмачеевскую.

Я машинально кивал головой и поддакивал.

Может быть, меня нагружают делом, чтобы я не бол­тался просто так?

Совершенно сбитый с толку, я пропустил вперед себя Юрлову, которая оказалась выше меня на полголовы, и прошел с ней в пустую приемную.

Мы сели на диван.

— В моем распоряжении всего один день. Завтра я должна уехать,— сказала она категорически.— Вы, ко­нечно, поможете мне добраться до Бахмачеевской?

Модно одетая дама критически оглядела мою маль­чишескую физиономию и погоны с одной звездочкой.

Я пожал плечами. Откуда я мог знать, что ждет меня через час.

— Ну и порядки! Только бы спихнуть человека…

— Могу проводить вас до автобуса,— спохватился я.

— Ближайший — только вечером.

— На попутной,— предложил я.— Тоже можно посо­действовать.

— В грузовике? — усмехнулась она.— К сожале­нию…— Она показала на свое платье: — В такой одежде по нашим пыльным дорогам не разъездишься.

— И легковые иногда ходят. Она что-то прикинула.

— Лучше подожду автобуса.

— А дело какое у вас?

Юрлова открыла удлиненную лакированную сумочку с замком под червленое серебро и достала сложенный вчетверо лист бумаги.

— Вот…

Я долго читал ее заявление. Мой мозг был не в состоя­нии связать какого-то Юрлова Игоря Константиновича, присылавшего ей мало денег на сына, с тем, что ждало меня впереди.

Кто же у нас в станице Юрлов?

Я с трудом сформулировал свою мысль:

— А вы сделайте как все — подайте в суд. И по ис­полнительному листу будете получать столько, сколько положено по закону.

— Спасибо,— сказала она.— Это мне известно.

— Он же не уклоняется… Вот если бы он уклонялся, прятался, тогда это было бы нашей обязанностью — най­ти его. А сумму алиментов определяет народный суд. Ес­ли вы не можете договориться…

Юрлова посмотрела на меня с удивлением. Я сам чувствовал, что произвожу, наверное, впечатле­ние не совсем нормального человека.

— Какой суд? Что вы такое говорите? — всплеснула она руками.— Зачем мне суд? Если бы он был такой, как все…

— А какой он? — удивился я.

— Отец ваш…

Что за чертовщина, при чем тут мой отец?

— Священник…

— Отец Леонтий?! Она кивнула.

Эта новость встряхнула меня. Я стал соображать от­четливей.

— И сколько он вам, значит, присылает?

— Не мне,— вздохнула она,— сыну… Двадцать пять.

— А получает в месяц?

— Что-то около ста пятидесяти.

— Мало присылает, действительно…

— Видите ли, он уверяет, что у них налоги какие-то другие.— Она неожиданно для меня смутилась.— Он, то есть Юрлов, писал, что получает на руки мало. Вот и по­пробуй разберись во всем этом…

Я с ними, церковными, никогда дела не имел. И пря­мо сказал об этом:

— Не знаю, как там у них с зарплатой. Давайте встретимся перед отходом автобуса. Попробую кое-что узнать.

— А где я вас буду искать? — спросила она, опять раздражаясь.

— Или здесь, или в райотделе внутренних дел.— На языке вертелось: «Может быть, в КПЗ». Но только вздохнул.

— А спросить кого?

— Кичатова.

— Запомню…— Она поднялась.

Мы расстались. А я обрадовался: слава богу, есть ка­кое-то дело. Но куда мне обращаться, я, честно говоря, не знал. Значит, надо спросить в РОВДе. И вообще по­пытаться узнать, что меня ожидает.

Я пошел к майору. Совещание у него закончилось. Все разошлись. Мягкенький посоветовал:

— Загляни сначала в райфо. Там все разъяснят. Ну, а за дополнительными сведениями, если они понадобят­ся, можешь сходить к преподобному. Это районное на­чальство вашего отца Леонтия.

О ЧП — ни слова.

В приемной начальника отдела я неожиданно столк­нулся с бабой Верой, той самой, у которой была коро­ва Бабочка… Знала бы она, какие у меня неприятности!

Чистенькая, наглаженная Крайнова смиренно ожида­ла, когда можно будет зайти к майору. Возле нее, плечом подпирая стену, стоял подросток, угрюмо созерцая свои длинные, нескладные мосластые руки.

Крайнова, увидев меня, поклонилась:

— Здравствуйте, товарищ участковый.

Бывать в подобных учреждениях ей, видимо, прихо­дилось не часто. И мне она обрадовалась, как своему.

— По какому делу? — спросил я. Меня обуяла жаж­да деятельности, единственное, что спасало от тягостных дум.— Может быть, помощь какая-нибудь требуется?

— Благодарю. Спасибочки,— еще раз поклонилась она.— Вот за горемычным пришла,— кивнула старушка на подростка.— Внучок мой, Славка.

Парнишка глянул на меня виновато из-под челки, на­искось закрывавшей ему лоб.

— Набедокурил что?

— Из бегов вернули…— вздохнула баба Вера.

И тут я обратил внимание на старенький, видавший виды рюкзак в углу приемной.

Из двери выглянул Мягкенький.

— Заходите, Вера Николаевна. И ты, Миклухо-Мак­лай…— поманил он паренька.

Славка, подхватив свою поклажу, двинулся вслед за бабкой.

Пропустив их к себе, майор крикнул мне вдогонку:

— Кичатов, после райфо зайди ко мне.

— Слушаюсь, товарищ майор.

Решительно, сегодня мне не дадут киснуть без дела.

С отцом Леонтием, то есть Юрловым Игорем Кон­стантиновичем, каким он являлся в миру, история дей­ствительно была непростая.

По справке, выданной церковным советом и подпи­санной старостой, выходило, что он получал около ста пятидесяти рублей. Райфинотдел взимал налог почти по­ловину этой суммы…

— Так как же с него брать алименты? — недоуме­вал я.

— Двадцать пять процентов, как со всех,— сказал заведующий райфо.

— Исходя из какой суммы — за вычетом налога или без?

— Как со всех — без вычета!

— Да, но у всех подоходный налог всего шесть про­центов!

Начальник райфо глянул на меня поверх очков:

— А что вы за него печетесь? Он заводил детей сам, сам разводился… По одежке протягивай ножки.

— Как же получается? — горячился я.— Вы у него взимаете, допустим, семьдесят рублей в месяц и еще али­менты тридцать пять рублей. И остается у него около со­рока рублей. Есть же человеку надо?!