Фалес прожил долгую жизнь, имел большой авторитет за свою «мудрость» среди милетцев, причислен к семи мудрецам. Предание гласит, что послушать Фалеса приезжал даже юный Пифагор, но взглядами Фалеса на мировой космос не заинтересовался. Соратником и единомышленником Фалеса был Анаксимандр, которого неправильно называют учеником Фалеса. Дело в том, что они были почти ровесниками, а «ученик» умер даже раньше своего учителя. Взгляды Анаксимандра принципиально совпадали с подходом Фалеса к объяснению живого космоса. Но по своей отвлеченности от реальности в поисках первоначала бытия материализм Анаксимандра оказался более глубоким. Если Фалес первоначалом считает воду (конкретную физическую данность), то у Анаксимандра первоначалом объявляется неопределенное, «апейрон». Что это такое – наглядно невыразимо. Как первоначало, апейрон жизненно подвижен, он проявляется во всем, он же дает импульс жизни космоса, выделяя противоположности – холод и тепло. Все многообразие качеств космоса – это смесь первоэлементов: земли, воды, воздуха и огня. Центром бесконечного космоса Анаксимандр считает Землю. Он подходил к идее шарообразности небесных тел и шарообразности всего космоса. Пытался также понять системы живой природы, в том числе и человека. Видимо, идея Фалеса о решающем месте влаги в мироздании подтолкнула Анаксимандра к мысли о том, что люди (вернее «первочеловек») произошли от рыб. Но в целом все свидетельства о философских взглядах Анаксимандра являются косвенными: науке известно только название его основополагающего труда – «О природе», но и оно, возможно, было дано ему уже не автором, а последователями.
Право называться учеником Фалеса больше подходит к Анаксимену, младшему современнику Фалеса, продолжительность жизни которого датируется 30 годами VI в. и до 20-х годов V в. до н.э. Современниками Анаксимена были Парменид, Пифагор, Гераклит, но о его соприкосновении с ними свидетельств нет. Влияние Фалеса присутствует весьма наглядно.
Если все мироздание Фалеса держится на воде, то у Анаксимена такой формообразующей основой всего бытия выступает воздух. Все сущее, все виды бытия – от простых вещей до небесных планет – выступают результатом сгущения, уплотнения воздуха. Уплотненные виды материи «плавают» в беспредельном воздухе. Но «воздушный» космос Анаксимена оказывается, в то же время, ограниченным жестким плотным небом, с которым связаны неподвижные звезды. По взглядам Анаксимена, из воздуха возникают огонь, ветер, облака, вода, земля, камни и все остальное. В человеке воздух проявляется в виде его души. Очевидно, космогония Анаксимена не заимела авторитета ввиду своей чувственной неубедительности, и ничего не сохранилось от его написанных работ. Упоминали о нем лишь первые «историки» философии – Аристотель и Диоген Лаэртский.
Наиболее интересным философом среди древнегреческих «космистов»-досократов (т.е. живших до Сократа – основания для такого деления, как будет показано позже, есть) является аристократ крови и мысли Гераклит. Он пытался понять мир чувственный и мир сверхчувственный, найти общее основание материального и духовного бытия, объяснить наблюдаемую динамику форм, переходов и всеобщего движения природы и мысли. Но сочинения Гераклита также навсегда утеряны, хотя от них сохранились некоторые фрагменты (отрывки его произведений и авторитетные для науки свидетельства поздних авторов, собранные в сборнике «Материалисты Древней Греции» (М, 1955)), на которые мы и будем опираться в ходе рассмотрения его взглядов. Годы жизни Гераклита (520–460 до н.э. – даты условны) совпадают с годами расцвета древнегреческих полисов и древнегреческой демократии, расцветом античной культуры и философии.
Гераклит был среди тех мыслителей, которые предвидели угасание античности, оказавшись своего рода предшественниками Сократа и Платона, явившихся свидетелями моральной и политической деградации античного общества, кризиса идеологии. Поэтому для более полного представления о Гераклите мы начнем изложение его воззрений не с космогонии, а с его беспощадной критики своих современников, их морально-этических и жизненных концепций, с его борьбы за идеал «мудреца», каким должен быть, по его мнению, гражданин свободного общества. Фрагменты Гераклита дают для этого достаточно материала. К своим согражданам (жителям Эфеса) он беспощаден: «Правильно поступили бы эфесцы, если бы все они, сколько ни есть возмужалых, повесили друг друга и оставили город для несовершеннолетних, – они, изгнавшие Гермодора (близкого Гераклиту по взглядам человека: – Ю. Б.), мужа наилучшего среди них, со словами: «Да не будет из нас никто наилучшим, если же таковой окажется, то пусть он живет в другом месте и среди других» (фр. 121). Его оценка всех ученых современников: «Каков у них ум или разумение? Народным певцам они верят, и учитель для них – толпа, ибо не знают они, что «многие – плохи, не многие же – хороши» (фр. 104). И в другом месте: «Они не умеют ни выслушивать, ни сказать» (фр. 19). «Лучшие люди предпочитают всему: вечную славу – преходящим вещам; толпа же насыщается подобно скоту» (фр. 29). «Неразумный человек способен увлечься любым учением» (фр. 87). И добавим к этому еще два его мнения о своих современниках: «Невежество лучше скрывать, но это затруднительно при распущенности и за чашею вина» (фр. 95). «Никто из тех, чьи учения я слышал, не дошел до признания, что мудрое от всего отлично» (фр. 108).
Но сохранилась и оценка Гераклита современниками, и тоже не очень лестная: «Кому же пророчествует Гераклит Эфесский? Ночным бродягам, магам, вакхантам, меданам и мистам. Им он угрожает наказанием после смерти, им он предрекает огонь. Ведь не священным образом совершаются посвящения в принятые у людей мистерии» (фр. 14). Все перечисленные в этом фрагменте слушатели Гераклита, говоря современным языком, это социальные низы рабовладельческого общества. Но Гераклит пошел со своим учением к ним, учением обличительным, поскольку возможность переубедить, перевоспитать равных себе, очевидно, считал делом безнадежным. И, судя по общему духу фрагментов, он утратил со «своими» связь: его или не принимали, или не желали слушать.
Но где же тогда позитивная программа Гераклита, его созидательная концепция? – Она тоже сохранена в его фрагментах. «Очень много должны знать мужи-философы» (фр. 35). «Всем людям свойственно познавать себя и мыслить» (фр. 116).
Гераклит в полном смысле слова бился над познанием космоса. Его путь к общим тайнам бытия вполне оправдан: «Я предпочитаю то, что можно увидеть, услышать и изучить» (фр. 55). Следовательно, он начинает познавать невидимое через познание чувственных вещей. Отсюда и вся красота видимого мира: его текучесть, неповторяемость, схождение и расхождение, слияние и борьба противоположностей и т.п. В философии такая картина мира называется объективной диалектикой бытия. Отсюда и главная заслуга Гераклита перед философией: он вошел в историю как стихийный диалектик. Но где корни этого всеобщего динамизма, что движет миром?
Гераклит, как ему представлялось, нашел первоистоки всего: отталкиваться надо от Логоса и Огня. Логос для Гераклита – это всеобщий единый закон бытия, пронизывающий все, он своего рода жесткая субстанция бытия, заставляющая каждую вещь быть, жить, двигаться, меняться. Жизнь вещи, как и всего космоса, это ее горение. «На огонь обменивается все, и огонь – на все, как на золото – товары и на товары – золото» (фр. 90). В этот единый космический поток оказываются включенными и боги, рядом с которыми мудрейший из людей кажется обезьяной. Но к мудрости надо идти, чтобы понять глубины Логоса и своей «психеи» (души).
Делая небольшое обобщение, уместно спросить: кто же есть Гераклит по своим философским взглядам, материалист или идеалист? Ответ не так-то прост и прямолинеен. Если из дошедших до нас фрагментов выхватывать отдельные фразы и мысли, то его с одинаковым правом можно объявить и материалистом, и идеалистом. Но если подобных натяжек не допускать, а рассматривать фрагменты как целостную характеристику его мировоззрения, то Гераклит остается посередине: он жил и творил в эпоху, когда философия еще не развилась до членения вопроса соотношения материи и сознания, рассмотрения того, что первично. Для Гераклита, как и всех философов его столетия, существует только космос. «Этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек. Но всегда он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим» (фр. 30). В этом фрагменте ни о каком творении мира ни богом, ни высшим разумом, ни об истечении мира из высшей идеи нет даже упоминания. Следовательно, перед нами концепция чисто материалистическая.
