Размышляющему о жизни рядовому обитателю нашей планеты нет дела ни до миллионов и миллиардов лет существования Земли и всей Солнечной системы, ни до первой живой клетки первичного Мирового океана; он меряет жизнь своим временем, своими делами, своими проблемами, сугубо индивидуальным восприятием окружающей действительности. При элементарном владении положениями естествознания можно понять дерево, камень, воду, но какая формула поможет понять, почему сильный обижает слабого? Почему богатый третирует бедняка? Почему на уровне теории все хорошо знают, «что такое хорошо, и что такое плохо», а в практической жизни чаще всего поступают наоборот? Добро и зло – не открытие XXI века, они идут рядом с человечеством сквозь все столетия и тысячелетия. Так, уже в древнеегипетской мифологии душа покойника во время взвешивания её Осирисом клялась в отсутствии за собой таких грехов, как причинение насилия кому-либо, воровства, прелюбодеяния, не была причиной слез другого и т.п., всего, в несовершении сорока двух тяжких поступков, помыслов, богохульств. Библейские заповеди Моисея появились значительно позже и, надо полагать, не без влияния морального кодекса египтян.

При столкновении с проблемами подобного рода от человека и требуется «мудрость», т.е. оценочное восприятие действительности разных уровней с опорой на весь багаж своих знаний, представлений, гуманистических устремлений. Греки способностью быть мудрыми наделяли только богов. По их понятиям лишь для богов доступно всё видимое и невидимое, поверхностное и сущностное, всё телесное и всё духовное. Люди же в своей практически-деятельной жизни имеют дело с вещами и фактами видимыми, воспринимаемыми нашими органами чувств. Но душа наша стремится увидеть, постичь невидимое, хочет заглянуть в глубь вещей, отыскать ответы на вопросы, как? что? почему? Для греков ответы на эти вопросы являлись только приближением к божественной мудрости, но не самой мудростью; отсюда появление определения искателей сущности невидимого как «любителей мудрости», т.е. философов. Традиция связывает это определение человека, размышляющего о невидимых сторонах бытия, с именем Пифагора, который так назвал себя, представляясь тирану (правителю) Поликрату (история отнесла Пифагора к одному из семи древнегреческих мудрецов).

В наше время термин «мудрость» утратил свой изначальный смысл; сегодня мудрецами стали называть любителей сознательно запутать вопросы, мастеров скрывать неблаговидные дела длинными пустыми рассуждениями, умельцев построения словесных заборов с целью ухода от ответственности и т.д. Но понятие «философия» подобного опошления избежало, а сама она продолжает оставаться общечеловеческой духовной ценностью, выступая одновременно наукой и мировоззрением, методологией познания, оказываясь компасом при соприкосновении с многогранными явлениями жизни.

К примеру, сегодня много разговоров, а порой и настоящих стонов слышится со всех сторон о неустроенности российской действительности. Без сомнения, общество, сознательно перешедшее к формированию нового общественного уклада, страдает массой недостатков, из которых главный – многовековая традиция жить под опекой «начальства», которое всё видело-предвидело, за всех всё решало и над всем «бдело». Семидесятилетний период строительства «коммунизма» довёл до «конца» диктаторскую политику российского самодержавия. Сейчас в России происходит встряска сознания, общество за десятилетия стремится совершить то, на что у других народов ушли столетия. Процесс бесповоротен. «Всё преходяще» – заявляет философия. Россия идет вперед, порывая с одной эпохой и формируя новую. Народные массы своей волей, сознательностью, чувством гражданской ответственности должны способствовать этому переходу, определяя направление движения, учась отличать зёрна от плевел в заявлениях политических лидеров, твёрдо веря в неодолимость нового и способствуя его проявлению. Философия в наибольшей степени должна помочь преодолению жизненного пессимизма.

Она, будучи, казалось бы, самой абстрактной наукой, в то же время выступает наукой очень жизненной, конкретной. Философия – теоретический слепок, каркас действительности, а потому и отношение к ней должно быть серьезным: её надо изучать. Предлагаемое пособие – это только введение в серьёзную философию. Но даже тем, которые отнесутся к философии только как к учебному предмету, оно поможет сдать экзамен на положительную оценку. Для тех, кого философия заинтересует, кто готов углубиться в поднимаемые философией проблемы, кто увидит в ней не «предмет», а целый пласт духовной культуры, развивающуюся картину исканий человеческого духа, для таких студентов в конце книги приведён список серьёзной учебной, исследовательской, справочной литературы, названы основополагающие труды (или извлечения из них) философов всех времён и народов, в которых раскрывается грандиозная картина развития человеческой мысли в поисках сущего.

В заключение предисловия скажем несколько слов в обоснование структуры предлагаемого пособия. Рассмотрением истории развития философской мысли пособие завершается, а не открывается. Многолетний опыт преподавания философии показал, что только при четком представлении об общетеоретическом каркасе философии, её предмете, категориальном аппарате, рассматриваемых в курсе философии проблемах можно уловить тонкости развития философской мысли прошлого, увидеть ход возведения цельного здания самой общечеловеческой науки от её фундамента до современного состояния. В противном случае студенты запоминают имена, моменты биографии мыслителей прошлого, но не усваивают картину нарастания человеческой мудрости. История философии – это духовная история человечества и самого человека, история биения его неспокойного духа. Хотя блаженна «жизнь, пока живешь без дум» (Софокл), но «мы рождены, чтоб чувствовать, страдать» (Пушкин). Поэтому не следует страшиться «темноты» философии. Она за века заслужила уважительное отношение к себе, а автор стремился к тому, чтобы даже, казалось бы, тёмное изложить ясно.

Если для студента философия является одной из изучаемых дисциплин (причём она обязательна во всех высших учебных заведениях мира), то в период своего зарождения она выступала как общее название имеющихся знаний. Зарождение философии исследователи относят к середине первого тысячелетия до н.э., когда она стала постепенно вытеснять религиозно-мифологические представления, сквозь призму которых древний человек многие тысячелетия видел себя, природу, весь окружающий мир. В мифологии переплетались реальные знания, древнейшие предания, фантастические представления, перемешанные с религиозными представлениями – ранним политеизмом (многобожием). И, тем не менее, для древних мифология была не только религией со всеми сопутствующими обрядами и ритуалами, но и своеобразной формой знания. Она вносила «ясность» в окружающий человека мир, давала ему уверенность в успехе материально-производственной деятельности. Человек был твердо убежден, что успех будет непременно, если он будет поступать так, как повелевает поступать тот или иной бог (в древних мифах боги имели ограниченную «специализацию»: боги морей, лесов, полей, виноделия, торговли, войны и т.д., а общее число богов приближалось к числу видов деятельности и форм окружающей природы).

Для древних мифические силы были таинственными, непредсказуемыми, загадочными, властными, добрыми и коварными одновременно, но постоянно присутствовавшими рядом, а потому способными как помочь, так и навредить. К примеру, для древних греков (а именно их мифология изучена наиболее обстоятельно), в жизни которых большую роль играло мореходство, было важно не только построить устойчивый на морских волнах корабль, но и задобрить владыку морей Посейдона (брата всемогущего Зевса). Его задабривали жертвой; ему отдавалось то, что было дорого самому греку в его земной жизни: первоначально это были самые прекрасные из пленниц, которых живыми сбрасывали с утесов; позже нашли, что владыке морей будет достаточно и упитанного вола. Море, как это известно даже начинающему школьнику, способно принять все то, чей удельный вес тяжелее воды. Лишь после подобного жертвенного ритуала отважный мореход пускался в плавание: жертва богом принята. Посейдон умилостивлен. Миф успокаивал грека, вселял уверенность не только в успехе какого-либо начинания, но и порождал чувство единения с единым материально-божественным миром. Можно сказать, что для древних мифы были такой же жизненной потребностью, как потребность в одежде или пище.