Благодаря знакомству с уставом Королевской Арки мы поняли, что если Росслин является копией разрушенного храма Ирода, то и план постройки должен соответствовать приведенному в ритуале описанию. Мы хорошо помнили эти слова:

“Сегодня рано утром, едва приступив к работе, мы обнаружили пару колонн необыкновенной красоты и соразмерности; продолжив работу, мы нашли еще шесть пар колонн такой же красоты, которые, судя по их положению, были остатками подземной галереи, ведущей к Самому Священному Месту”.

Всего четырнадцать колонн; именно столько стояло перед нашими глазами! Уильям Сент-Клер тщательно следовал описанию. Мы заново сверились с ритуалом Королевской Арки и проверили, нет ли там других деталей, совпадающих с внутренним убранством росслинского святилища. Там говорилось о каких-то “огнях” Ордена, которые явно указывали на определенную систему.

“Эти огни образуют равнобедренный треугольник, каждую сторону которого пересекают две линии, разделяющие большой треугольник на три малых, находящиеся у вершин, которые при их объединении создают четвертый треугольник в центре; все они являются равносторонними и равнобедренными, символизируя собой четыре степени Масонства. Эта символическая фигура соответствует мистическому Тройному Тау...”

Мы тут же вспомнили, про знак “тау”, который носили на лбу кенеи во время знакомства с Моисеем, а также про форму креста, на котором были распяты и Иисус, и де Моле. Из четырнадцати росслинских колонн восемь (включая Воаз и Иахин) были расставлены так, что образовывали Тройное Тау. Их расположение и расстояние друг от друга полностью соответствовали современному описанию.

Совпадение исключалось - местоположение всех колонн Росслина идеально совпадало с древним планом!

Другим моментом, удивлявшим историков, было то, что “часовня” явно являлась “лишь первой частью некоего намного более значительного здания - а именно кафедрального собора”, который, однако, так и не был построен. Тому, что род Сент-Клеров внезапно забросил строительство, которое продолжалось сорок пять лет и должно было закончиться возведением коллегиальной церкви [100], не было никакого разумного объяснения. И верно, огромная западная стена была совершенно несовместима со стилем часовни и хранила следы явной незаконченности. Складывалось впечатление, что нынешняя внешняя стена часовни должна была стать внутренней стеной некоего несуществующего более обширного здания. Создавалась полная видимость того, что часовня является остатками весьма значительной постройки... которой никогда не было.

Но мы понимали, что это значит. Было бы странно пристраивать к маленькой часовне огромную средневековую церковь посреди пустоши. При виде незаконченной западной стены всякий подумал бы, что стройка навсегда осталась незавершенной. Однако причина заключалась в другом: остатки стены были символом разрушенного собора - точнее, разрушенного храма. Разве можно забыть, что Гуго де Пейн и его отряд нашли свитки, исследуя развалины, если об этом ясно напоминает ритуал Королевской Арки?

“...очистив проход от осколков и мусора, мешавшего продвижению вперед, мы достигли того, что напоминало твердую скалу; но когда этой скалы случайно коснулись киркой, она издала полый звук. Затем мы удалили лишнюю землю и мусор...”

Росслинский мавзолей был завершен согласно плану; у его хозяев не было и не могло быть намерения продолжать строительство, потому что западная стена представляет собой тщательно восстановленные руины храма Ирода, в которых рыцари-тамплиеры начали вести раскопки сразу же после прибытия в Иерусалим в 1118 г. от Рождества Христова.

Затем мы вспомнили продолжение ритуала:

“...и обнаружили вместо твердой скалы каменное сооружение в виде арки. Зная, что строитель предыдущего Храма ничего не делал понапрасну...”

Как и “строитель предыдущего Храма”, Уильям Сент-Клер тоже “ничего не делал понапрасну”. За каждой мельчайшей деталью этого поразительного сооружения стояла легенда. Ныне первоначальный западный фасад потерял свое драматическое сходство с развалинами храма Ирода, потому что чопорные викторианцы пристроили к нему свой отвратительный баптистерий. Этот омерзительный фурункул на прекрасном теле мавзолея надо удалить, и чем скорее, тем лучше!

С каждым взглядом нам становилось яснее, что в этом здании не было ничего случайного. Каждая деталь была тщательно обдумана, каждая играла свою роль в “застывшей драме”, которую представлял собой росслинский мавзолей. То, что каждый резной узор сначала исполнялся в дереве, демонстрировался старшим мастерам, а затем представлялся на утверждение самому лорду Сент-Клеру, напомнило нам о ритуале посвящения в степень “Отмеченного Масона”. (Brydon R. Rosslyn - a history of the guilds, the masons and the Rosy Cross).

Эта церемония воскрешает события, возможно, имевшие место во время строительства храма царя Соломона. Кандидат играет роль “Товарища” (Вторая Степень); он вступает в ложу после двух своих коллег и обходит помещение, представляя свою работу на одобрение Второму Надзирателю, Первому Надзирателю и наконец Достопочтенному Мастеру, которые стоят соответственно у южных, западных и восточных ворот.

Три пьедестала обходят по очереди, и возле каждого работу двух первых работников (которых играют дьяконы ложи) сверяют с планом и дают ей одобрение. Но труд кандидата - маленький замкОвый камень - такого одобрения не получает. Второй и Первый Надзиратели заявляют, что этот причудливо обработанный камень не соответствует плану, однако из уважения к мастерству работника они позволяют ему пройти к следующим воротам. В конце концов ученик добирается до пьедестала мастера-надсмотрщика. Мастер приходит в гнев, потому что кандидат имел наглость принести ему вещь, негодную для строительства, и приказывает выкинуть камень в кучу щебня. Затем он заявляет, что за дерзость кандидат подлежит смерти, но после мольбы о снисхождении испуганному кандидату позволяют уйти.

Затем рабочих зовут в среднее помещение храма Соломона получать жалованье. Кандидат присоединяется к очереди и сует руку в маленькое отверстие, называемое “окошком”, чтобы получить свою плату. Его тут же хватают за руку, разоблачают как мошенника и самозванца, приносят топор, чтобы отрубить кисть, но потом снова щадят.

Затем изображается, что из-за нехватки камня, замыкающего арку, останавливается вся работа. Надсмотрщики приказывают принести им недостающий камень, и начинаются поиски. Кандидат обнаруживает камень, за что производится в “Отмеченные Масоны” и получает “марку” (маленький символ), который становится его личным клеймом.

В резьбе Росслина встречаются сотни таких марок.

Крис был Отмеченным Масоном, но в то время ни он сам, те, кто его принимал, не видели в этой церемонии ни малейшего смысла. Однако сейчас тайна быстро раскрылась. Мы поняли, что росслинская байка об убитом ученике представляла собой сплав легенды о Хираме Абифе и ритуала посвящения в Отмеченные Масоны. Как видно, у Уильяма Сент-Клера были сложности с обеспечением безопасности; каменщики, строившие мавзолей для свитков, знали про сеть подземных склепов и коридоров и догадывались, что в этом странном сооружении должно было храниться нечто очень важное.

Уильям Сент-Клер был умным и талантливым человеком; мы уверены, что именно он придумал Первую Степень и Степень Отмеченного Масона, чтобы познакомить масонов-практиков с правилами конспирации и сделать их членами тайного общества. Однако главный секрет - секрет прижизненного воскресения - он приберег для масонов-теоретиков. На существование мастеров двух сортов указывает внедренная им оплата труда: 10 фунтов в год обычным каменщикам (или подмастерьям с учениками) и 40 фунтов - “отмеченным” масонам, то есть каменщикам, которые в континентальных европейских гильдиях обладали правом на личное клеймо. И те и другие должны были знать, что они с какой-то тайной целью восстанавливают храм царя Соломона (на самом деле - храм Ирода).