Ничего удивительного, что следующим человеком, который привлек к себе внимание алчного короля, стал Великий Магистр тамплиеров Жак де Моле, хозяин огромных богатств парижского Храма, обширных земельных владений и крупнейшего торгово-банковского капитала всей тогдашней Европы. Тем не менее даже у Филиппа не хватило смелости на открытый акт пиратства по отношению к лицу такого высокого ранга. Тамплиеры подчинялись только папе, поэтому французские законы на них не распространялись. Однако когда дело касалось денег и власти, находчивость короля Франции не знала себе равных. Филипп тут же принялся создавать условия, необходимые для реализации составленного им плана.
Тамплиеров с самого начала подозревали в том, что они совершают у себя не совсем обычные обряды, но поскольку Орден был самой значительной и самой уважаемой силой в христианском мире, никто не осмеливался следить за его членами. К несчастью, сам тайный характер их ритуалов давал отличный повод для фальшивых обвинений, выглядевших вполне правдоподобно. Все тот же хитроумный Гийом де Ногаре придумал, каким образом можно уничтожить тамплиеров и овладеть их богатствами. Должно быть, он внедрил в Орден по крайней мере одного шпиона, который сообщил ему о природе тайных ритуалов храмовников. И все же эти сведения не были достаточно сенсационными, чтобы с их помощью уничтожить самый знаменитый рыцарский орден на свете и конфисковать его имущество. Тогда Ногаре, не желая утруждать себя поиском настоящих улик, просто сфабриковал их. Появились лжесвидетели, сообщавшие о неблаговидных делах Ордена, и Филипп счел себя “обязанным” сообщить о щекотливой ситуации папе.
Зная о старом и остром соперничестве между двумя важнейшими рыцарскими орденами тамплиеров и госпитальеров, король предложил папе Клименту, чтобы тот написал Великим Магистрам обоих орденов и вызвал их на встречу под предлогом обсуждения помощи царю Армении и королю Кипра. Все знали о том, что у папы есть замысел объединить рыцарей Храма Соломонова и рыцарей Госпиталя святого Иоанна Иерусалимского в один орден, который должен был называться “Рыцарями Иерусалима”, и де Моле был уверен, что на встрече пойдет речь именно об этом объединении. Для Великого Магистра это было совершенно неприемлемо, однако он надеялся, что богатство и влиятельность тамплиеров помогут ему избежать угрозы. С другой стороны, папа не скрывал, что благоволит к госпитальерам и собирается отдать им главенство в новом ордене. Король Филипп попытался убедить всех, что наилучшим решением проблемы будет, если он сам возглавит объединенный орден, однако его предложение было отвергнуто.
Вильям де Вилларе, Великий Магистр госпитальеров, на встречу прибыть не смог, поскольку руководил штурмом принадлежавшего сарацинам острова Родос. Де Моле, получивший папский приказ в кипрском городе Лимасол, собрал свиту в шестьдесят рыцарей, взял с собой 150 000 золотых флоринов и отплыл в Марсель. Он имел право ожидать от короля Филиппа теплого приема, потому что тамплиеры оказали этому человеку множество услуг. Они одолжили Филиппу Красивому денег на приданое для его дочери, принцессы Изабеллы, а во время вспыхнувшего в Париже мятежа на несколько дней предоставили королю убежище в своем Храме. Более того, Великий Магистр имел причины считать Филиппа своим личным другом, поскольку король попросил де Моле быть крестным отцом его сына Робера.
Ожидая, что папа заведет речь об объединении с госпитальерами, де Моле прихватил с собой заранее составленный документ с аргументами в пользу сохранения независимости Ордена. Этот документ с длинным латинским названием “De Unione Templi et Hospitalis Ordinum ad Clementem Papam Jacobi de Molayo Relentio” (“Обращение Жака де Моле к папе Клименту об объединении орденов Храма и Госпиталя”). Вручив этот документ папе в Пуатье, де Моле отправился в Париж. Король принял его с почетом, но вскоре Великий Магистр сильно встревожился: до него начали доходить слухи о “злодействах” тамплиеров.
Согласно тайному плану де Ногаре, всех тамплиеров должны были бросить в темницу одновременно. Учитывая, что в то время во Франции присутствовало около пятнадцати тысяч членов Ордена, задача была нелегкая. Однако де Ногаре имел по этой части богатый опыт: вся еврейская община была арестована в течение одного дня не далее как в прошлом году. День ареста был назначен на пятницу, 13 октября 1307 г. За три недели до этого дня всем королевским сенешалям были направлены запечатанные пакеты со строгим приказом не вскрывать их до четверга, 12 октября. Каждый приказ начинался несколько длинноватым, но весьма выразительным предложением, которое должно было преодолеть нежелание сенешалей арестовывать столь именитых рыцарей:
“Горько, прискорбно, ужасно думать и слышать об отвратительных преступлениях, чудовищных злодеяниях, омерзительных делах, возмутительном нечестии, бесчеловечных свершениях, враждебных всему людскому роду, весть о которых достигла наших ушей благодаря донесениям некоторых лиц, достойных доверия, и несказанно ошеломила нас, заставив дрожать от ужаса; узнав об их серьезности, мы ощутили великую боль, жестокость которой возрастала с каждой минутой, ибо не приходится сомневаться, что преступление это так чудовищно, что является оскорблением божественного величия, позором человечества, пагубным примером зла и позором на весь мир”.
Главной уликой против рыцарей Храма были показания бывшего тамплиера Сквина де Флексиана:
“Каждый храмовник клянется под присягой никогда не покидать Орден и служить его интересам всеми способами, праведными и неправедными.
Вожди Ордена находятся в тайном сговоре с сарацинами и являются скорее магометанскими отступниками, чем истинными христианами; от каждого новичка требуют плевать на крест и попирать его ногами.
Вожди Ордена - еретики и жестокие святотатцы, которые убивают или бросают в темницу каждого новичка, который, узнав о творящихся в Ордене беззакониях, пытается покинуть его. Более того, они учат женщин, которые зачинают от них, избавляться от плода и тайно убивать новорожденных младенцев.
Они разделяют заблуждения итальянских “братьев”; они не признают авторитета папы и отвергают власть церкви и насмехаются над святыми таинствами, особенно над покаянием и отпущением грехов.
Они преданы самым бесчестным видам разврата. Если кто-то выражает свое отвращение к этому пороку, его наказывают вечным заключением.
Дома тамплиеров являются вместилищем всех мерзостей и преступлений, которые можно себе представить.
Орден делает все для того, чтобы передать Святую Землю в руки сарацинов.
Сам Великий Магистр руководил тайными обрядами, на которых присутствовали некоторые молодые собратья; он отвергает христианскую веру, делая то, что ей полностью противоречит.
Многие обряды Ордена являются беззаконными, языческими и противоречат христианству. Членам Ордена запрещается под страхом пытки и вечного заключения рассказывать о них посторонним.
Никакой порок или преступление, совершенное во имя чести или блага Ордена, не считается здесь грехом”.
Утром 13 октября 1307 г. было арестовано свыше пятнадцати тысяч тамплиеров включая самого де Моле. Главным свидетелем обвинения был де Флексиан, изгнанный из Ордена за крайнюю ересь и другие преступления. Вместе с неким флорентийцем по имени Ноффо Деи он дал показания против Ордена в обмен на прощение и освобождение из тюрьмы. Инквизиция отдала приказ добиться признания обвиняемых любой ценой; следовательно, для достижения этой цели позволялось применять любые пытки. Французские заплечных дел мастера были весьма искусны в своем деле. Они умели причинять максимальную боль, при этом не убивая свои жертвы. Именно поэтому в Париже на первом этапе следствия умерло всего лишь тридцать шесть тамплиеров. В связи с огромным наплывом заключенных инквизиция сбивалась с ног: не хватало ни тюрем, ни инструментов для пыток. Однако эти люди обладали хорошо развитым воображением и быстро вышли из положения, придумав новые способы выбивания признаний. Ярким примером этого является “ножная печь”. Допрашиваемого привязывали к доске и ставили на ноги раскаленную жаровню. Это простейшее приспособление очень эффективно убеждало храмовников рассказывать инквизиции “правду”. Одного рыцаря принесли в суд, где он давал показания, держа в руках ящик с собственными почерневшими от поджаривания костями стоп.
