2. Пять быков Я служил пять лет у богача, Я стерег в полях его коней, И за то мне подарил богач Пять быков, приученных к ярму. Одного из них зарезал лев, Я нашел в траве его следы, Надо лучше охранять крааль, Надо на ночь зажигать костер. А второй взбесился и бежал, Звонкою ужаленный осой, Я блуждал по зарослям пять дней, Но нигде не мог его найти. Двум другим подсыпал мой сосед В пойло ядовитой белены, И они валялись на земле С высунутым синим языком. Заколол последнего я сам, Чтобы было чем попировать В час, когда пылал соседский дом И вопил в нем связанный сосед. 3. Невольничья
По утрам просыпаются птицы, Выбегают в поле газели И выходит из шатра европеец, Размахивая длинным бичом. Он садится под тенью пальмы, Обвернув лицо зеленой вуалью, Ставит рядом с собой бутылку виски И хлещет ленящихся рабов. Мы должны чистить его вещи, Мы должны стеречь его мулов, А вечером есть солонину, Которая испортилась днем. Слава нашему хозяину европейцу, У него такие дальнобойные ружья, У него такая острая сабля И так больно хлещущий бич! Слава нашему хозяину европейцу, Он храбр, но он недогадлив, У него такое нежное тело, Его сладко будет пронзить ножом! 4. Занзибарские девушки Раз услышал бедный абиссинец, Что далёко, на севере, в Каире, Занзибарские девушки пляшут И любовь продают за деньги. А ему давно надоели Жирные женщины Габеша, Хитрые и злые сомалийки И грязные подёнщицы Каффы. И отправился бедный абиссинец На своем единственном муле Через горы, леса и степи Далеко-далеко на север. На него нападали воры, Он убил четверых и скрылся, А в густых лесах Сенаара Слон-отшельник растоптал его мула. Двадцать раз обновлялся месяц, Пока он дошел до Каира И вспомнил, что у него нет денег, И пошел назад той же дорогой. Из Теофиля Готье На берегу моря Уронила луна из ручек — Так рассеянна до сих пор — Веер самых розовых тучек На морской голубой ковер. Наклонилась… достать мечтает Серебристой тонкой рукой, Но напрасно! Он уплывает, Уносимый быстрой волной. Я б достать его взялся… Смело, Луна, я б прыгнул в поток, Если б ты спуститься хотела Иль подняться к тебе я мог. Искусство Созданье тем прекрасней, Чем взятый материал Бесстрастней — Стих, мрамор иль металл. О светлая подруга, Стеснения гони, Но туго Котурны затяни. Прочь легкие приемы, Башмак по всем ногам, Знакомый И нищим, и богам. Скульптор, не мни покорной И вялой глины ком, Упорно Мечтая о другом. С паросским иль каррарским Борись обломком ты, Как с царским Жилищем красоты. Прекрасная темница! Сквозь бронзу Сиракуз Глядится Надменный облик муз. Рукою нежной брата Очерченный уклон Агата — И выйдет Аполлон. Художник! Акварели Тебе не будет жаль! В купели Расплавь свою эмаль. Твори сирен зеленых С усмешкой на губах, Склоненных Чудовищ на гербах. В трехъярусном сиянье Мадонну и Христа, Пыланье Латинского креста. Всё прах. Одно, ликуя, Искусство не умрет. Статуя Переживет народ. И на простой медали, Открытой средь камней, Видали Неведомых царей. И сами боги тленны, Но стих не кончит петь, Надменный, Властительней, чем медь. Чеканить, гнуть, бороться И зыбкий сон мечты Вольется В бессмертные черты. Анакреонтическая песенка
Ты хочешь, чтоб была я смелой? Так не пугай, поэт, тогда Моей любви, голубки белой На небе розовом стыда. Идет голубка по аллее, И в каждом чудится ей враг. Моя любовь еще нежнее, Бежит, коль к ней направить шаг. Немой, как статуя Гермеса, Остановись, и вздрогнет бук, — Смотри, к тебе из чащи леса Уже летит крылатый друг. И ты почувствуешь дыханье Какой-то ласковой волны И легких, легких крыл дрожанье В сверканье сладком белизны. И на плечо твое голубка Слетит, уже приручена, Чтобы из розового кубка Вкусил ты сладкого вина. |
