— Отлично. — Он обрадовался. — Ох, Люси. Не могу дождаться, когда мы увидимся.

— Я тоже, — выпалила я, и пехота в моей голове на один блаженный момент немного притихла, уступив любви — а может, нурофену? — О Чарли, я знаю, что мы поступаем правильно, — проговорила я, ухватившись за трубку обеими руками, — кто бы что ни говорил, правда?

— Кто бы что ни говорил? — испуганно переспросил он. — А что, кто-то что-то говорит?

— Да нет, просто Джек… Двоюродный брат Неда. Он… ну, в общем, он никто. Просто… понимаешь, минуту назад я с ним разговаривала, и он набросился на меня с нравоучительными бреднями. В общем, мы поссорились.

— Из-за нас с тобой?

— Нет-нет, не совсем, — успокоила я его. — Мы не имели в виду кого-то конкретно. — Я скрестила пальцы. — И имен не называли. Он просто разглагольствовал о людях, у которых… — я хотела сказать «роман», но осеклась, — у которых такие отношения, как у нас, — неуверенно проговорила я. Вообще-то, я уже собиралась идти. Положить трубку. Мы же договорились насчет свидания, и теперь единственным моим желанием было закрыть шторы и улечься на прохладное белое покрывало, сжав голову руками. Чтобы больше никто на меня не давил.

— Он ничего не понимает, — невозмутимо произнес Чарли. — Откуда ему знать. Если бы он знал хоть что-то, то не судил бы так поспешно. Такая любовь, как у нас, — она не обращает внимания на препятствия.

Я встрепенулась и убрала ладонь с глаза. Что, правда?

— Да, ты прав. Ты прав, Чарли. Все именно так.

— Конечно. Боже, Люси, когда я думаю о тебе, я теряю голову. Я так тебя хочу. Мне хочется тебя съесть.

Съесть меня. Черт. Меня бросило в жар. Я сняла кардиган.

— Я тоже тебя хочу, Чарли, — заверила его я, приободрившись еще сильнее. — И не могу дождаться субботы. Я так хочу войти в этот отель и увидеть тебя у стойки бара, чтобы ты улыбнулся мне и мы с коктейлями пересели за уютный столик у огня…

— Ага, или пошли бы наверх.

— Потом поужинали бы в ресторане…

— Да, или заказали бы ужин в номер.

— А потом поднялись бы по скрипучей лестнице и плюхнулись на роскошную мягкую перину.

— О нет, — простонал он. — Хватит, Люси. Мне теперь придется принять холодный душ! Я… а-а-а-а-а!

— Что?

Он замолчал.

— Она вернулась, — прошипел он. — Слышу машину. Значит, до субботы, ангел мой. «Заяц и гончие», Литтл-Бурчестер, семь вечера. Не подведи меня, милая.

— Ни в коем случае.

Он быстро повесил трубку, и телефон замолк. Я зажмурилась и осторожно легла набок, прижимая к груди гудящую трубку. Не подведу ни в коем случае.

Наступила суббота — многообещающий день. Многообещающий, потому что, раздвинув шторы в спальне и облокотившись на подоконник, я с облегчением поняла, что моя мигрень прошла. Пульсация и обжигающая боль, неустанно мучившие меня целых два дня, бесследно пропали.

Я невольно широко улыбнулась, и в животе все подпрыгнуло от волнения. Значит, сегодня и настанет тот самый вечер, и, учитывая, как легко мне удалось решить все потенциальные сложности, связанные с организацией, он сулил только хорошее. Вчера Триша, всхлипывая и громко сморкаясь на том конце провода, охотно согласилась остаться с детьми, поскольку в этот уикенд ей все равно нечего делать. К тому же лучше она посидит у меня в амбаре, чем в Незерби: ей не хочется находиться в одном доме с НИМ.

Мне было неловко извлекать выгоду из ее несчастья, но угрызения совести длились недолго. «И все же, — решила я, прищурившись и задумчиво поглядывая на сияющие окна Незерби-Холла, — лучше заглянуть и подтвердить время. Не хочу, чтобы мои планы разрушились в последнюю минуту».

Я торопливо сбросила пижаму и натянула шорты и футболку. План был такой: днем погулять с мальчиками, а потом оставить их с Тришей, которая накормит их пиццей, чипсами и мороженым во время просмотра нового видеофильма. Я же тем временем отправлюсь наверх и начну колдовать над своим телом, умащивая его дорогущими лосьонами и снадобьями, которых я накупила целую кучу, прямо-таки смахнула с полузакрытыми глазами вчера с полок магазина «Красивое тело». Потом я планировала одеть свое красивое тело во что-нибудь обтягивающее и сексуальное, купленное в Оксфорде, но поскольку вчера, ковыляя по Хай-стрит, я чувствовала себя сексуальной, как протухшая сардина, то решила, что выбор нового наряда в сочетании с невыносимой жарой меня просто прикончат. И еще по пути домой мне пришло в голову, что костюм в стиле вамп будет выглядеть странно в интерьере «Зайца и гончих». Поэтому я достала черные джинсы и кремовую маечку из антикварного кружева, поверх которой планировала накинуть любимый кардиган с бусинками — все подарки моей дорогой сестрички из Италии. Ну вот. Я положила все на кровать и сделала шаг назад. О, и еще черные замшевые сапоги. Я вытащила их из-под кровати. Идеально.

Мальчики все еще спали, и я оставила записку для Бена, а сама поспешила в Незерби. Толкнув дверь черного хода и очутившись в прихожей, заставленной рядами обуви, я почувствовала, как волнение во мне нарастает. Я проскочила по коридору черного хода на кухню и задумалась: «Интересно, Чарли тоже волнуется?» Я, конечно, не могла представить, что он потащится в Оксфорд, чтобы помоднее одеться к сегодняшнему свиданию, но в глубине души я подозревала, что он время от времени посматривает на стрелки часов и умоляет, чтобы они двигались быстрее. Я залетела на кухню, оживленно воскликнув: «Всем доброе утро!» Я-то надеялась увидеть Тришу и Джоан, готовящих завтрак, но вместо этого обнаружила Роуз, которая стояла ко мне лицом за огромным дубовым столом и разворачивала серебро, завернутое в серую войлочную ткань.

— О! — Я пораженно замерла. — Роуз, я…

— Не ожидала увидеть меня в этой части дома? — невозмутимо оборвала меня она. — Иногда я сюда выбираюсь, чтобы убедиться, что люди работают как надо, но судя по ужасному состоянию серебра, — она поднесла вилку к свету и критически ее осмотрела, — работают они из рук вон плохо. Чем могу помочь?

— Да ничем, в общем-то. Я искала Тришу. Она сегодня вечером должна сидеть с детьми, и я хотела удостовериться, что у нее все в порядке.

Роуз нахмурила брови, глядя на меня сквозь зубцы вилки.

— Тогда хорошо, что ты пришла, Люси, потому что, боюсь, она «не в порядке». Завтра я устраиваю ланч на двадцать два человека, и Джоан с Тришей сегодня весь вечер будут полировать мое серебро, чтобы подготовиться к воскресенью. Надо же было так неаккуратно сложить вилки! Ты только посмотри вот на эту — вся в засохшем яйце! Не могу поверить!

Я в ужасе вытаращилась на нее. Все мои мечты обратились в прах и пепел благодаря ее ледяному гостеприимству.

— Тебя это волнует? — Она подняла брови. — Ты что-то планировала на вечер? — Она опустила вилку и улыбнулась мне одними губами. — Ходят слухи, что на горизонте появился мужчина.

Я посмотрела на нее с еще большим ужасом. Господи Иисусе, что ей известно?

— Н-нет, — промямлила я, — никакого мужчины нет, я просто… я просто… хотела поехать в Лондон и переночевать у Джесс. Ее… ее маленький сын заболел.

— Неужели? У него что, до сих пор ветрянка? Должна была уже давно пройти.

— Да… то есть нет. Она прошла, но у него начались осложнения. — Я почувствовала, как чувство вины волной накрывает меня по самую макушку. — Всю ночь высокая температура. И все такое.

— Ну надо же, как необычно. Как правило, ветрянка проходит без осложнений. — Она пристально посмотрела на меня. — Но если ей нужна твоя помощь — конечно, езжай. Мальчики могут остаться здесь.

Я почувствовала облегчение и неуверенность.

— Может, мне удастся договориться с другой няней, — торопливо проговорила я.

— Без предупреждения? Разве ты знаешь кого-нибудь?

Нет, никого я здесь не знала. Только Феллоузов. У меня не было тут ни одной подруги, которой я могла бы позвонить и сказать: «Привет, послушай, у меня тут тупиковая ситуация, не могла бы я одолжить у тебя няню?»