— А как ты, Люси? Тебе лучше? — тихо спросил он, прерывая мои размышления.

Я вздрогнула.

— О! О да, намного лучше, спасибо. — Я покраснела. После смерти Неда бедный Джек провел не один кошмарный вечер в моем обществе. Я плакала у него на плече, причем не только тогда. Вплоть до недавнего времени, когда я наконец пришла в себя, он был вынужден терпеть мою унылую компанию на Ройял-авеню. — Я долго не могла оправиться, — с горечью произнесла я. — Как ты, наверное, знаешь. Но теперь, Джек, я могу с уверенностью сказать, что прошло четыре года и я чувствую себя прекрасно. — Я подняла голову и улыбнулась. — А ты? До сих пор строишь из себя опытного героя-любовника? Охотишься на территории университета и разбиваешь сердца студенток и браки коллег? — Я оглянулась. — Странно, что ты сегодня один. А что случилось с пышной бразильянкой, которая была с тобой в прошлый раз? Такая красотка.

— Говорящие трусики?

Я хихикнула:

— Да брось, она была не так уж плоха.

— Верно, не так уж плоха. Даже очень хороша, особенно в горизонтальном положении, и приятна на глаз, но начисто лишена серого вещества. Нет, я решил переключиться на ее лучшую подругу, нордическую красотку Урсулу. Но, оказалось, ошибся, так как Урсула была крупной девушкой — намного крупнее меня, и у меня до сих пор остались синяки. — Он поежился. — Но на самом деле, — мечтательно проговорил он, — во многих отношениях я благодарен старушке Урсуле. Видишь ли, Люси, она была катализатором, поворотным пунктом в моей карьере. После романа с Урсулой я чувствовал себя так как будто из меня выжали все соки, я был изможден, превратился в развалину, но я возродился, и теперь — что ж, теперь я новый человек.

— Неужели? И в чем же это проявляется?

— Все очень просто. Я решил отказаться от роли сексуального хищника, которую вынужден был играть все эти годы. Видишь ли, мне это надоело. — Его голубые глаза невинно округлились.

Я снова хихикнула:

— Ни на секунду не верю! И почему это ты был «вынужден»?

— А потому. — Он вздохнул. — Большинство из нас, свободных мужчин, не страдающих от перхоти или запаха из подмышек, испытывает ужасное чувство — мы просто обязаны преследовать прекрасный пол. И иногда, если честно, у меня просто нет настроения и сил. Иногда я тоскую по тем временам, когда парню только и надо было, что любоваться на чью-нибудь головку, укрытую вуалью и склоненную над вышивкой. Он мог смотреть на нее многие месяцы, прежде чем ускачет с друзьями в Шотландию и устроит там хорошенькую кровавую битву. Вот были времена! Тогда жилось намного спокойнее и, между прочим, — он задумался, — так даже сексуальнее. Сдерживаемое желание, не находящее выхода…

— Только с проститутками.

— Ну да, разумеется. Надо же парню выпустить пар. — Он осушил бокал и вздохнул. — Нет, женщин с меня хватит, я намереваюсь покончить с этой отвратительной клоунадой. Построю себе маленький платонический мирок, где у меня будет куча времени наслаждаться литературой и искусством. Сама посуди, Люси: я превратился в затюканную старую развалюху. — Он печально уставился в стакан.

Я рассмеялась:

— Ты еще оживешь.

— О нет, ни в коем случае. Нет, я окончательно пал духом. Господи, ты даже не представляешь, Люси. Все это так предсказуемо. Я обязан гоняться за девицами, чтобы поддержать свою репутацию, и если выдается свободный вечерок, всегда наступает ужасный момент, когда рядом с тобой за барную стойку садится затянутая в лайкру попка. И прощай тихий вечер с кружкой пива и книгой: ты понимаешь, что тебе предстоит очередной вечер безумного флирта. Если бы ты знала, сколько на это требуется сил и умственных затрат, попыток завоевать и очаровать жертву, проводить ее до дома и исполнить пару высококлассных маневров, чтобы доказать твое великолепие в постели. А потом просыпаешься на следующее утро в окружении мягких игрушек, голова трещит, и в доме нет ни одних чистых трусов. — Он передернулся. — Я слишком стар для всего этого. — Он горько покачал головой и опять устремил взгляд в бокал с шампанским. — Я даже иногда думаю… Ого! — Он вдруг встрепенулся, спрятавшись за бокалом. — Это еще что за штучка? Симпатичная, однако.

Я проследила за его взглядом и увидела Тришу, которая должна была разносить канапе, но вместо этого звонко хохотала в компании гостей-мужчин. На ней был топик с глубоким вырезом и юбка-саронг.

Я рассмеялась:

— Вот видишь? Видишь? Ты всегда высматриваешь добычу!

— Вовсе нет, — торопливо поправился он. — Я всего лишь продолжаю антропологическое исследование, о котором уже говорил ранее. Провожу наблюдения, потому что исследование — это важная часть моего нового платонического проекта. Кстати, Люси, чем ты собираешься здесь заниматься? Планируешь ли выйти на работу? Или так и будешь воспитывать двоих сорванцов, на которых я сегодня уже наткнулся?.. Люси?

Но я его уже не слушала. Я все еще смотрела на Тришу, которая явно говорила обо мне. Она кивала и улыбалась, глядя на меня, и дергала за рукав какого-то парня, который стоял к нам спиной. Я затаила дыхание. Мужчина повернулся и посмотрел в нашем направлении. И тут мое сердце скакнуло в пятки и завертелось, как спятивший мячик для пинбола. Они направились к нам, и я узнала мужчину, которого Триша держала под руку. Это был Чарли Флетчер.

Они шли к нам по лужайке: Триша безумно жестикулировала, а Чарли казался еще более красивым, чем я его помнила. На нем был элегантный льняной пиджак, и он слегка склонил голову, прислушиваясь к тому, что говорила Триша. Но глаза его сияли и были направлены прямо на меня. Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица, потом от ног и утекла прямиком сквозь подошвы моих модных итальянских туфелек.

— Люси! — воскликнула Триша и ухватилась за меня длинной загорелой рукой. — Эй, Люси, послушай! — Она остановилась и перевела дыхание. — Этого парня зовут Чарли Флетчер, и — о боже, — она театрально закатила глаза, — ты будешь в восторге! Ты будешь так рада, что я вас свела!

Я онемела. Я не могла ни вздохнуть, ни выдавить хоть слово. И даже не могла на него взглянуть. Я не сводила глаз с Триши.

— Ты не поверишь, — тараторила она. — Представь, я как раз рассказывала Чарли о твоих антикварных штучках из амбара, о том, что ты занималась антиквариатом в Лондоне и что хотела бы найти работу, пока я буду присматривать за ребятами и все такое, и тут Чарли говорит: «Постой-ка, Триша. У меня есть один друг, у которого тут неподалеку антикварная лавочка, и ему нужны помощники. Как думаешь, ей это подойдет?» А я отвечаю: «Что??? Подойдет? Да это ей идеально подойдет!» Правда, Люси? — Она просияла. — Люси? Чарли?

Она оглянулась на Чарли, но тот пристально смотрел на меня. Похоже, он совсем ее не слушал.

— Ну надо же, просто поразительно, — наконец произнес он. — Это вы! Мы же знакомы, не правда ли? Только не говорите, что я схожу с ума.

Я чувствовала, как у меня горят щеки.

— Н-нет, — пролепетала я. — С головой у вас все в порядке. Да, точно, мы встречались в Лондоне.

— В Лондоне, — он медленно кивнул. — Точно. Именно. Ну надо же, как странно. — Он ошарашенно моргнул. — Знаешь, — вдруг проговорил он, уже не глядя на меня и поворачиваясь к Трише, — это нелепица какая-то. Раньше, не считая последних нескольких недель, я постоянно встречал вот эту девушку. Почти каждый день. Очень странно. И теперь — вы только посмотрите, — он обернулся и изумленно провел рукой по волосам, — она опять здесь. Здесь!

Триша недоуменно сдвинула брови:

— Секундочку, ты о чем это?

— Это было просто удивительно, — Чарли потрясенно покачал головой. — Куда бы я ни пошел в Лондоне, в каждом магазине, в автобусе — она была везде! — Он замолк и показал на меня пальцем. — Тебя Люси зовут, да?

— Да, Люси, — в ужасе выпалила я: пот уже катился с меня ручьем. «Да ладно, — испуганно подумала я. — Ну не каждый же день я его преследовала и не все время в автобусе или в магазине — это уж слишком!» Я чувствовала, как от шеи к груди растекается пунцовый румянец, и видела, что Джек смотрит на меня во все глаза.