— С Лавинией? — встрепенулась я.

— О да, она тебе разве не говорила? Мужчин в роду Феллоузов больше не осталось, и ей достанется Незерби. — Он улыбнулся. — Я сегодня утром с ней разговаривал. Несмотря на смерть матери, она не удержалась и восторженно хлопнула в ладоши. Больше ей не придется охотиться на идиотов с красивыми приходскими домами.

— То есть…

— Ей теперь ни к чему выходить замуж, понимаешь? Мне кажется, она никогда и не хотела. Она не приспособлена для замужества, любого сведет в могилу раньше времени. Она и ходила на все эти свидания только потому, что ее грызла мысль: как это у нее нет собственного особняка? Она боялась закончить жизнь, как тетушки: в коттедже где-нибудь в деревне на попечении у тех, кто будет жить в большом доме. А теперь, когда Арчи умрет, она станет хозяйкой Незерби. И даже до его смерти. Спорим, она будет держать дом в идеальном порядке, в точности, как Роуз, и возьмет на себя бразды правления? Арчи с Пинки снова впадут в детство, сунут большой палец в рот, а она станет заправлять представлением.

Я улыбнулась и кивнула.

— Лавиния будет в восторге. Хотя не уверена, что она не выйдет замуж. На днях она так всполошилась из-за какого-то Родди Тейлора, а у него всего-то домик, подделка под эпоху Тюдор.

— Родди? — Джек удивленно поднял брови. — Приятный парень, между прочим. Мы вместе ходили в школу. И ей его не запугать. — Он вздохнул. — Ну вот, может, Незерби наконец снова станет нормальным семейным домом? И в нем будут бегать маленькие Родди Тейлоры. Роуз в гробу перевернется.

— А как же Арчи?

— Да ему все равно, лишь бы дали спокойно дожить свое в родном доме.

Я улыбнулась.

— Я рада за Лавинию. Из нее точно выйдет лучшая хозяйка дома, чем из Гектора. И из Неда тоже, раз уж на то пошло. Он вообще бы не захотел там жить. Хотя… может, она предложит наследство Гектору? После смерти Арчи.

— Уже предлагала, и он отказался наотрез. — Джек невольно улыбнулся. — Они с Розанной купили коттедж в Корнуолле. В живописной сельской местности на северном побережье, вдали от любопытных глаз.

Гектор будет рисовать и наслаждаться жизнью с любимой женщиной. Я просияла.

— Как я за них счастлива! И за Лавинию тоже. С радостью повидалась бы с ней. Не хочу, — я замялась, — чтобы мальчики перестали общаться с родственниками. Когда-нибудь я расскажу им про Дэвида, но все же Незерби — это дом их бабки и деда. Не хочу обрывать связь с Лавинией и Пинки. — Я посмотрела на Джека в поисках поддержки. — Думаешь, я правильно поступаю?

— Конечно, — ответил Джек, задумавшись на секунду. — А я думаю, что все образуется само собой. Бен с Максом сами решат, где их семья, их корни, кого они хотят видеть, кого считают бабкой и дедом, дядями и тетками. Я бы сказал им правду в том возрасте, когда они будут способны все это переварить… а там уж пусть все идет своим чередом. Ну вот, приехали. Наша остановка.

Я изумленно подняла голову. Мы были в Челси, у самой реки. Солнце пускало по воде черно-синие круги, и разноцветные баржи безмятежно покачивались у берега. На другой стороне дороги виднелись сверкающие окна высоких домов из бурого песчаника с причудливой ковкой на балкончиках и синими табличками у подъезда. Домики высокомерно смотрели сверху вниз на более современную электростанцию напротив. Я спустилась вслед за Джеком. Он выпрыгнул из автобуса первым и быстро зашагал по дороге, перешел на другую сторону и прошагал пару сотен ярдов, а потом резко свернул налево, в маленький переулочек. Он прошел мимо паба — меня это очень расстроило — и свернул в очередной маленький переулок, а потом…

— Господи, ну куда ты так несешься? — прокричала я, остановившись и ухватившись за бок. — Ты бежишь со скоростью света, Джек, да и скажи, куда? Что мы вообще здесь делаем?

Он остановился впереди меня и обернулся.

— Разве я не сказал? Я здесь оставил машину. Вон там. Я проследила за его пальцем, и тут поняла, где мы.

На Чейн-Уок или где-то поблизости. Точно, в одном из закоулков Чейн-Уок: вот и его старенький «мерседес» в самом конце дороги. Припаркован у входа в красивое здание, выкрашенное голубой краской, то самое, на окнах которого в ящиках цвете пышная герань и лобелия. То самое, в котором живет красивая француженка. Мне скрутило живот. И я даже вспомнила, как ее зовут: Паскаль. Мы были у дома Паскаль.

— Ты… ты оставил машину здесь?

Он подошел к «мерседесу».

— Ага. Я часто так делаю. Это удобно.

Ну разумеется. Еще бы было неудобно! Наверняка у него есть даже разрешение на парковку. Маленький билетик, который можно повесить на ветровое стекло, в то время как сам уютно устроишься наверху с подружкой. Я в панике огляделась: только бы автобус не ушел, тогда я смогу запрыгнуть обратно и поехать вдоль реки… Но автобус уже, наверное, доехал до самого Хаммерсмита. Джек зашагал вперед.

— Хм-м, Джек, — позвала я его, — я тут подумала… Раз уж я здесь, может… может, я пойду? По магазинам прогуляюсь или… к Терезе загляну. — Я пыталась говорить беззаботным голосом, чтобы он не заметил моего разочарования.

Он удивленно обернулся:

— Ты разве не войдешь в дом?

Я сделала глубокий вдох:

— Да нет, наверное. Так будет лучше.

— А я хотел все тебе показать. — Он вроде расстроился.

Я оторопела:

— В доме Паскаль?

Он нахмурился:

— Почему ты думаешь, что это дом Паскаль? Это мой дом.

— Твой дом? — Я изумленно оглядела выкрашенный в голубой цвет фасад. — Ты здесь живешь?

— Пока еще нет, но очень скоро собираюсь. Ремонт только что закончился, и строители недавно уехали. — Он вынул из кармана ключ.

— Но… минуточку… я подумала, когда заезжала за тобой в тот день… ты не сказал, что это твой дом!

— Ты и не спрашивала.

— Да, но… — Я уставилась на него. — Ну ты даешь, Джек!

— Что?

— Ну ты даешь! — Я размахивала руками. — Ты только посмотри! Это же трехэтажный дом, черт возьми! Очаровательный коттеджик в самом центре Челси, в уютном маленьком переулочке, где обитают телезвезды. Да он небось в целую кучу денег обошелся! И ты его купил на зарплату учителя? — Я ахнула, закрыла рот и надула губы. — Ты что, торговал своим телом? Стал профессиональным жиголо?

Он усмехнулся.

— Да нет.

— Понятно, — медленно пробормотала я. — Ну ладно… вообще мне ничего не говори. Нет, Джек, не надо мне ничего рассказывать. — Я потерла виски и сделала вид, будто жутко сосредоточена. — Стихи. Так-так. Твоя последняя книга произвела сенсацию в литературном мире, и тебя наградили премией? Теперь все суетятся вокруг тебя, и ты продал историю своей скандальной сексуальной жизни в газеты?

— Опять мимо.

Я уронила руки и сдвинула брови. А потом просияла и понимающе кивнула.

— Ага, понятно, теперь я догадалась! Какая же я глупая в самом деле. У тебя тоже есть трастовый фонд! Очередной трастовый фонд Феллоузов, который пришелся как нельзя кстати! Он был похоронен в затерянном семейном склепе и только и ждал, пока тебе исполнится — сколько тебе сейчас, Джек? Тридцать шесть с половиной? Да уж, нам, простым смертным, даже мечтать не приходится о том, что в один прекрасный день мы найдем корзинку с золотыми яйцами!

— Но у тебя тоже есть трастовый фонд. Я залилась краской.

— Да, но это для детей. Я, может, к нему и не притронусь вовсе.

— Как благородно. — Он усмехнулся. — Но, боюсь, мне не так повезло, как тебе, Люси. Мое наследство в данный момент спокойно растрачивает моя мамочка в казино юга Франции — надеюсь, ей хотя бы весело. И я желаю ей удачи. — Он замолк и зашагал к дому. — Подумать только, как нагло с твоей стороны интересоваться, откуда у меня средства! — Он изогнул брови и изобразил изумление. — Как это невежливо.

— Ну извини, конечно, Джек, но в последний раз, когда я была у тебя в берлоге, ты жил в двухкомнатной конуре на четвертом этаже дома на Эрлс-Корт с голубями под потолком и мышами за холодильником! Помню, мы с тобой уговорили бутылку дешевого пойла, которую даже без штопора можно было открыть, и весь вечер заклеивали окна пластырем. И как же вышло, что ты переехал в такое шикарное местечко? — Я ошарашенно разглядывала сделанные на заказ оконные рамы и одинаковые лавровые деревца, стоявшие часовыми у двери.