— Да, — вздохнула она. — Может, и так. И может, причина, по которой меня грызет ревность и подозрения, в том, что в его жизни такое может случиться: его на каждом шагу подстерегают искушения, а вот меня — нет. — Она задумчиво прищурилась. — В глубине души я, конечно, верю, что он мне не изменяет. Просто я… ну ладно, предположим, что он был на вечеринке вроде сегодняшней и какая-то одинокая девчонка начала строить ему глазки, как ты только что строила Чарли. Сама посуди, что делать несчастному мужику? Он же обычный мужчина! Жалкий примитивный организм, запрограммированный следовать инстинктам. И скажи, что мне остается делать? И что остается делать жене Чарли? Она дома, одна, с ребенком, простужена и даже не подозревает, что какая-то шлюшка, охотница за чужими мужьями пялится на ее мужа и назначает ему свидание!

— Это не свидание, — прошипела я. — Мы едем узнать насчет работы.

— Насчет работы, на которую ты при нормальных обстоятельствах не позарилась бы, — фыркнула она.

Я попыталась ответить честно:

— Может, и нет, и уж в Лондоне точно нет, но, Джесс, во всей этой ситуации есть что-то, что заставляет меня сделать еще один шаг. Я должна… я просто должна увидеть, что там, за углом. Я уже не могу остановиться.

— Если ты уже сейчас не можешь остановиться, то потом вообще потеряешь контроль над собой, — печально проговорила она. — Сейчас самый лучший момент, Люси, поверь. Не надо заворачивать даже за первый угол. Сейчас самое время позвонить ему и сказать: «Вообще-то, я тут подумала и решила: забудь обо всем, приятель. Не приезжай. Я сама как-нибудь разберусь с работой, большое спасибо.»

Мы уже подошли к садовой калитке, и Розанна, которая вернулась раньше остальных, открыла нам дверь дома.

— Самое ужасное то, что я понимаю: ты права. Просто я…

— Просто ты не можешь забыть приятный разговорчик в саду и мечтаешь о том, чтобы лечь в кровать и пофантазировать на эту тему в одиночестве. И удивиться, какое же это чудо: ведь уже четыре года ты ничего подобного не испытывала.

— Точно! — ахнула я, поворачиваясь к ней. — Дело именно в этом.

— И ты вспоминаешь, каково это, когда ошеломляюще красивый мужчина так на тебя смотрит и так целует тебя в щеку…

— Да. Ты абсолютно права, Джесс.

— И поскольку со смерти Неда никто еще не пробуждал в тебе такие чувства и не волновал тебя так сильно, ты…

— Я что?

— Ты хочешь узнать, настоящее ли это чувство. Хочешь посмотреть, под силу ли тебе оживить старые сухие корни и снова впитать влагу. Но ты, разумеется, не стала бы делать глупости и поступать непорядочно. Ты не пойдешь с этим парнем до конца: общение в горизонтальном положении и без одежды исключено.

— Вот именно, Джесс! Исключено. Я бы в жизни ничего подобного…

— Чушь, — отрезала она. — Ты безнадежна, Люси, ты это знаешь? Идешь ко дну. Поверь, дорогая, как только твоя задница коснется табурета в уютном деревенском пабе — а нет никаких сомнений, что именно там ты и окажешься, после того как для виду сначала познакомишься со своим будущим работодателем, — в тот самый момент, когда ты увидишь перед собой бутылку шабли и тарелку с креветками…

— Э-э-э-эй!

Вдруг в темноте раздался клич. Джесс замолкла на полуслове. Мы удивленно обернулись, вгляделись в полутьму и увидели, что по холму к нам направляется Роуз. Она неуверенно семенила по лютиковому полю на очень высоких каблуках и лихорадочно размахивала руками.

— Черт. Только ее нам не хватало, — ругнулась Джесс.

Я вдруг почувствовала себя ужасно. Господи, ведь я с ней даже не попрощалась. Я была так занята разговором с Чарли, что даже не поблагодарила ее за вечеринку в мою честь! Я поспешила ей навстречу босиком. Она бежала, тяжело дыша и прижимая к груди кружевной платочек.

— Ох, Роуз! Извините, как же я нехорошо поступила! Даже не нашла вас и не поблагодарила. А вечеринка вышла такая славная, правда, только вот мальчики устали, и мы подумали, что можно ускользнуть, не нарушая веселья. — Я встревоженно взяла ее под руку, и остаток пути к амбару мы прошли вместе.

— Что ты, ничего страшного, — сдавленно проговорила она, отмахиваясь от моих извинений своим платочком. — Ты права, надо уложить мальчиков спать, как ты и говоришь, это совершенно правильно. Хотя вместо тебя этим должна была заняться Триша. Я попросила ее отвести мальчиков в дом, если понадобится, поэтому позвала ее на вечеринку, черт возьми! А не для того, чтобы она флиртовала с моим племянником, чем она сейчас и занимается!

Я улыбнулась, вспомнив, как заблестели глаза Джека, когда он увидел камешек в пупке Триши.

— Мне кажется, он не против.

— Конечно, не против! Эта маленькая лиса как раз по его части! Но я пришла сказать, что вы все в этом доме никак не уместитесь, а в особняке полно места. Вы как вообще планировали разместиться, ума не приложу?

— Мы с Джесс в одной комнате, а Тереза и Розанна…

— Нет, нет, ничего не хочу слышать! А, вот и Тед. — Она обернулась. — Пришел за багажом. Тед! А ну, живее. — Она нетерпеливо подозвала молчаливого и обиженного Теда, который покорно плелся по холму нам навстречу. — Тед, иди и принеси со второго этажа багаж леди Розанны, она покажет тебе, где он лежит. Джесс, где ваши вещи?

— О боже, она и вправду смотрела справочник, — прошептала Розанна, проходя мимо меня, чтобы показать Теду ее «багаж».

— Я останусь здесь с сыном, — твердо произнесла Тереза.

Роуз посмотрела на нее, как на мерзкое насекомое, выползшее из дровяного сарая.

— Да, да, безусловно. Так будет разумнее. Ваш сын — друг Бена, не так ли? — спросила она, как будто в этом и заключалось единственное предназначение Терезы. — Можете оставаться здесь, а Джесс с Розанной пойдут со мной в Незерби, где им отведут отдельные спальни. Некоторые гости после вечеринки решили остаться, но места все равно хватит. Так будет лучше. Все взяли багаж? Следуйте за мной, друзья мои.

На следующее утро мы с Терезой сидели в залитом солнцем саду, расслаблялись и лакомились поздним завтраком, а мальчики играли где-то в лесу. Вдруг мы на секунду прекратили разговор, опустили кофейные чашки и вгляделись вдаль. Над высокой травой у сада появились две головы, и через пару секунд мы увидели Джесс с Розанной, которые поднимались к нам по холму, волоча за собой чемоданы и безудержно хохоча.

— А что дворецкий багаж не принес? — спросила я.

— Времени не было его попросить, — пропыхтела Джесс. — Надо было бежать. Господи, там как в концлагере, и комендант Роуз была в ударе.

— Да уж, вот умора так умора, — тяжело дыша, пролепетала Розанна, плюхаясь в свободное плетеное кресло. — Можно подумать, будто она чего-то нанюхалась, такая она взвинченная. Ни на минутку не расслабляется, честное слово. О да, спасибо, нормальный кофе. — Она выпрямилась и с благодарностью взяла у меня чашку. — Они нам дали такую бурду, что ложку можно было ставить. Спасибо, Люси.

— И какие чудесные круассаны, — проговорила Джесс и жадно потянулась к корзинке, подтаскивая стул. — Видела бы ты нашу утреннюю трапезу! Пришлось сидеть за громадным столом красного дерева и давиться тоннами холодного тошнотного рыбного пудинга. Фу.

— И слушать, как леди Роуз чехвостит Лавинию и Пинки за то, что те не отхватили себе приличных мужиков на вчерашней вечеринке, — фыркнула Розанна.

— Но бедная женщина, видимо, ослепла, — хитро добавила Джесс. — Судя по шее Пинки, она вчера пошла вразнос и отхватила себе даже не одного. В кустах. М-м-м… как вкусно. — Она замолкла, чтобы вытереть капли масла с подбородка.

— Ага. Значит, анализ показал, что вечеринка не очень-то понравилась ее королевскому высочеству? — нервно спросила я.

— Именно, — мрачно проговорила Джесс. — Сперва она разгромила в пух и прах дочерей, а потом принялась за беднягу Гектора. Ему досталось по первое число, и все из-за того, что он не поговорил с какой-то девушкой по имени София Леннокс-какая-то-там, которая приехала аж из самого Сайренсестера, чтобы с ним повидаться, и у которой, цитирую, было самое «лучшее место, о котором только мечтать можно!»