— Потом покажу, — пообещала она.

— А почему же рядом с Люси свободное место? — сладко проворковала Роуз. — И… о боже, рядом с Беном тоже! Чертовка Джоан опять поставила слишком много приборов! Сколько можно!

— Я тетушек пригласил, дорогая, — пояснил Арчи. — Сегодня утром встретил их в деревне и позвал на ужин, раз уж у нас семейный праздник. Подумал, что ты будешь не против, только забыл сказать.

Роуз разинула и закрыла рот.

— Тетушек! — взвизгнула она. — О господи, Арчи, ты что, предупредить не мог? В первый же вечер подвергать бедную девочку общению с этой парочкой?

— Ну я же их уже видела, — успокоила я ее. — И мне они нравятся.

— Нравятся? — Она недоверчиво покосилась на меня.

— Не волнуйся, дорогая, — утешил ее Арчи. — Они тогда были немножко не в себе, небось и не помнят нашу Люси.

Старенькие сестры Арчи, Синтия и Вайолет, жили в коттедже на территории поместья. Все описывали их по-разному: Роуз называла «парой сумасшедших», более мягкие критики — «эксцентричными старушками». Синтия была старше Вайолет, выглядела мужеподобно и довольно устрашающе и сохранила остатки разума, хоть и демонстрировала их не к месту. Вайолет, младшая сестра, окончательно тронулась уже давным-давно. По-моему, она считалась первой красавицей в высшем обществе и была первой женщиной-жокеем, выступавшим в Аскоте, что еще увеличило ее популярность. В свои восемьдесят два она ездила верхом, была владелицей стада и очень его оберегала. Помню, когда много лет назад Нед познакомил меня с этими двумя старушками, я очень позабавилась.

— Господи, Арчи, ты ничем не лучше их! И наверняка пойдешь по той же дорожке! Это все гены. О боже, — Роуз зажмурилась. — Вы слышите? Вспомни дурака.

Я радостно оглянулась. Но никого не было видно: только рев мотора вдали, как будто машина ехала очень быстро. Судя по всему, автомобиль двигался по подъездной дорожке, и скорость и переключение передач были примерно как на «Формуле-1». Мы ждали как зачарованные, и через пару секунд мимо дома промчался древний красный «форд-фиеста», направился к фонтану и исполнил леденящий душу разворот на ручных тормозах по гравию, остановившись в миллиметре от воды. Машина замерла: из нее шел пар, гравий летел во все стороны. Затаив дыхание, мы ждали, когда откроются двери. Однако через пару секунд «форд» рванул назад, задним ходом на полной скорости, и въехал прямо в фигурно постриженную живую изгородь. Видимо, там они и намеревались припарковаться, так как двери тут же распахнулись — насколько было возможно — и сестры протиснулись сквозь кусты, невозмутимо отряхивая с одежды ветки.

Синтия, старшая из сестер, выглядела безупречно в шелковом жаккардовом платье и жемчугах. Только вот на ногах у нее были шерстяные носки и тапки. При ближайшем рассмотрении также оказалось, что помада размазана по всему ее лицу. Она решительно двинулась в нашу сторону: в одной руке сумочка, в другой — упаковка сосисок.

За ней шла младшая сестра, Вайолет. Она была намного ниже ростом и одета попроще: красно-черная шелковая жокейская шапочка, рубашка, на которой оторвались почти все пуговицы, так что был виден черный лифчик, и штаны, так сильно заляпанные грязью, навозом, кровью и потрохами, что их можно было поставить к стенке. На ногах были самые огромные черные кроссовки, которые я только видела в жизни.

Тетушки совершенно невозмутимо уселись на два свободных места. Сосиски Синтия положила в центр стола.

— Это наш вклад в угощение, — громко произнесла она.

— Спасибо, дорогая, — еле слышно пролепетала Роуз. — И… как же я рада вас видеть. Надеюсь, вы не против, что мы не стали вас дожидаться? Закуску вы уже пропустили. Тогда перейдем к утке, если… ах, Джоан, благодарю. — Джоан пришла убрать тарелки, и воцарилась долгое молчание.

— Итак, — Роуз улыбнулась и взяла себя в руки, — Синтия, не знаю, помнишь ли ты жену Неда Люси? А это мои внуки, Бен и Макс. Видишь ли, они будут жить в амбаре Чандлерса, на той стороне озера, рядом с загонами.

— Я в курсе, где у вас тут амбар, Роуз, — огрызнулась Синтия. — Я здесь выросла, хоть мне и приходится тебе об этом напоминать. И, конечно же, я помню Неда. Это же мой племянник, черт возьми. Безвременно погибший, о чем ты не устаешь мне напоминать. Единственный из всей вашей семейки, от кого был какой-то прок — Прищурившись, она взглянула на меня. — Жена Неда, говоришь? Помню тебя, ты Люси.

Принесли утку, почти сырую, даже кровь до сих пор текла по артериям. Но никто этого не заметил, так как за уткой последовал какой-то зловещий зеленый мусс, абсолютно несъедобный. Вечер продолжался, и я пыталась есть, следить за сидевшей справа от меня Лавинией, которая катастрофически напивалась и бормотала что-то о портиках и горгульях, и одновременно присматривать за Беном, который отважно пытался хоть что-то съесть, в то время как Макс даже не притронулся к пище и засыпал над тарелкой.

Мерзкий мусс наконец унесли. Я откашлялась, чтобы сказать, что мальчики ужасно устали и пора их укладывать.

— Пойдем, Макс, — сказала я. — Нам пора. Ты уже засыпаешь за столом.

— Может, останетесь и выпьете кофе?

— Ох, Роуз, я бы с радостью. Но сами понимаете — первый вечер и все такое. Все вымотались. Ничего страшного, если мы уйдем?

Роуз великодушно склонила голову и обнажила сильно пожелтевшие зубы. — Конечно же. До завтра.

— А завтра, — встрепенулась Лавиния, неожиданно очнувшись от пьяной дремы и схватив меня за руку, — поговорим о благотворительных комитетах!

— Вообще-то, Лавиния, я решила, что занятия благотворительностью не по мне, — храбро ответила я, вставая из-за стола.

— Как это? — Она в ужасе посмотрела на меня пьяными испуганными глазами.

— Могу помочь немножко в церкви или…

— Может, займешься цветами? — взмолилась она. — Цветы мы расставляем во второе воскресенье каждого месяца.

— Хорошо, цветы так цветы, — согласилась я. — Раз в месяц.

— Превосходно, — просияла она. — Завтра же пойдем к Мимси Комптон-Беррелл. Она будет в восторге, что ты станешь одной из нас!

— Ладно, — бросила я, подумав, что даже мне под силу раз в месяц сунуть в вазу пару георгинов. — Увидимся завтра.

Я взяла детей, и мы обошли вокруг стола с поцелуями, улыбками и кивками, благодарностями и извинениями, сбежали по ступенькам террасы, обошли фонтан и зашагали через парк в темноту.

На следующее утро Лавиния явилась в мой дом чуть ли не на рассвете. На самом деле было часов девять, но мы с мальчиками еще даже не собирались окончательно просыпаться. Мы сидели в пижамах за кухонным столом и пихали в рот кукурузные палочки, когда…

— У-ху-у-у! Извините, что так рано, но хотела застать вас с самого утра! — донесся ее крик в открытое окно.

— Открыто, — прорычала я, не отрываясь от миски, не вставая со стула и разминая хлопья в кашу.

Все еще пребывая в душном полусне, я задалась вопросом: а не станут ли такие визиты регулярным явлением.

— Извини, что помешала, — прошептала Лавиния, проходя в комнату. Она решительно села, явно вознамерившись поболтать. — Но мы же вчера договаривались… Я хотела предложить, чтобы ты после обеда зашла. Мы с Мимси часа в три пойдем в церковь, так что заходи в любое время после трех Хорошо? Покажем тебе, что к чему.

— Отлично, — невнятно пообещала я, подумав: «Только один раз, и все». Больше я не буду принимать участие в благотворительности, и когда мы с мальчиками вернемся, сразу же начну искать работу. «Не хочу я превращаться в Лавинию», — угрюмо подумала я, отнесла миски из-под палочек к раковине и швырнув их о стол с гораздо большей силой, чем надо бы. Я виновато принялась хлопотать с посудой, а Лавиния болтала с мальчиками.

— Какая прелесть! — вдруг воскликнула она. — Ты весь свой фарфор выставила. — Лавиния смотрела на мою драгоценную коллекцию азиатского фарфора с птичками, красующуюся в буфете. — Мамочка так и подумала, что ты захочешь расставить фарфор там, — самодовольно проворковала она.