— Может, Лавиния согласится?

— Но с какой стати Лавиния потащится к тебе в амбар, когда она может то же самое делать у себя дома, здесь? — Роуз изумленно округлила глаза. — Не будь дурочкой, Люси.

Я уставилась в ее спокойные, уверенные голубые глаза. Она была права. Разумеется, она права. Я дурочка. И еще я слишком чувствительна.

— Вы правы, — кротко согласилась я. — Уверена, здесь мальчикам понравится. То есть, конечно, им здесь будет хорошо. Они любят этот дом. Сейчас пойду к себе и все им расскажу.

— Не думаю, что ты их там найдешь, — ответила она, рассовывая ложки и вилки по войлочным кармашкам и сворачивая их в аккуратный рулончик. — Я видела их всего минуту назад, они копались в теплице с Арчи.

Я вздрогнула.

— Правда? Но…

— Уже девять утра, Люси, — терпеливо проговорила она. — Они довольно часто заходят к нам и завтракают здесь, когда ты отсыпаешься. А теперь, с твоего позволения, я должна идти. Надо найти Джоан и узнать, почему это серебро в таком отвратительном состоянии. Джоан! — Она проплыла мимо меня и исчезла в коридоре.

Я вытаращилась ей вслед. Мальчики уже здесь? Но дверь их спальни была закрыта, и я подумала… предположила… но я же не заглянула, не так ли? Не открыла дверь. Я залилась краской. Как ужасно. Значит, они регулярно завтракают здесь, в Незерби? Я нахмурилась.

Нет. Ну, может, только вчера и позавчера, когда я из-за головной боли не могла выйти из дома… Ну ладно, может, еще пару раз, потому что я вообще-то заметила, что они рано убегают из дома, и мне это было по душе. Я думала, что им нравится жить за городом, свободно бегать и играть, где вздумается. «И вовсе я не отсыпаюсь», — сердито подумала я. Разве что сегодня утром… сегодня я и вправду немного проспала.

Я повернулась и медленно поплелась по коридору, где только что так жизнерадостно подпрыгивала; прошла через прихожую, увешанную пальто и шляпами, через конюшенный двор, к огороженному стеной саду. Я чувствовала себя разбитой и, проходя мимо сада, сорвала цветок увядшего мака. Я знала, что она намеренно и хитро оскорбила меня там, на кухне. И еще я понимала, что у нее есть способность, благодаря своему высокомерию, вытягивать из меня всю уверенность, словно она была пиявкой. Я глубоко вздохнула и выпрямила спину, поражаясь самой себе. Ну надо же, как быстро у меня меняется настроение, как легко лишить меня способности быть счастливой!

Я остановилась и, прикрыв ладонью глаза, взглянула вдаль. Да, действительно, Бен и Макс были там, в продолговатой теплице, построенной у высокой полуразрушенной стены между кухней и огородом. Они вместе с Арчи собирают помидоры. Ну и отлично. Собирать овощи с дедушкой — что может быть приятнее? Только вот оказалось, что Роуз вовсе не бросилась на поиски Джоан, а тоже была там. Почему? Почему она так быстро пробралась туда, что хотела сказать? С плохим предчувствием, ощущая себя аутсайдером, я подошла ближе. Роуз при этом взяла у Бена полный дуршлаг и вместо того чтобы воскликнуть: «А вот и мамочка!» — повернулась ко мне спиной и проговорила: «Превосходно, Бен. Замечательные плоды. Сейчас же отнесу их на кухни, чтобы к обеду сделать салат».

Роуз всегда говорила «кухни», будто речь шла об огромном помещении с целой армией шеф-поваров. На самом же деле Джоан, страдающая одышкой и ревматизмом, с одной лишь помощницей, и то не на полный день, пыталась совладать с совершенно допотопной по современным меркам кухней, где не было даже микроволновки. Для такого огромного дома кухня была явно маловата, учитывая, какие Роуз любила закатывать балы. И я задумалась: а сколько у них на самом деле денег? Роуз разбрасывалась деньгами направо и налево, и мой амбар — тому пример. Но не может же быть, чтобы у них была бездонная яма наличных, ведь единственный регулярный доход — это собственная ферма. И Роуз, похоже, тоже волновалась о деньгах.

— Теплица выглядит позорно, — сказала она. — Что только подумают люди, когда я в следующем месяце открою сады для посещения. Посмотри на эти сломанные рамы! Стоит прикоснуться, и они разваливаются в руках. — Она подцепила отслаивающуюся краску безупречным наманикюренным ноготком. — Смета уже готова, Арчи. Почти две тысячи фунтов, но это необходимо.

— На две тысячи фунтов можно купить кучу помидоров, — пробормотал Арчи, склонившись над нижней веткой.

— Что? — рявкнула Роуз.

— Ничего, дорогая. — Он выпрямился. — Ты права. Надо починить теплицу.

— Можешь починить и свою чертову суку, раз уж мы об этом заговорили, — злобно прошипела Роуз, проносясь мимо меня и переступая через лежавшую в проходе суку лабрадора, любимицу Арчи. Живот у собаки разбух. — Она явно опять понесла — наверняка от деревенских псин. Опять придется всех щенков отвезти в Общество защиты животных. Что там подумают? Не понимаю, почему нельзя ее стерилизовать.

— Ну уж нет, — пробурчал он. — Стерилизованные суки жиреют и становятся агрессивными. Тебе ли не знать.

— Что?!

— Ничего, дорогая. Ты права, я об этом подумаю.

— Вот именно, Арчи, подумай!

С этими словами она развернулась и зашагала к дому. Мы вытаращились ей вслед.

— У бабули плохое настроение, — пробормотал Бен.

— Не сомневаюсь, дружище, — согласился Арчи. — И какая муха ее укусила? Несколько дней уже такая. — Он задумчиво проводил ее взглядом.

И тут, глядя на удаляющуюся спину Роуз, я вдруг поняла, что она стала в точности такой, какой я ее знала раньше, такой, какой я ее помнила, когда еще была замужем за Недом. Это ледяное обращение было мне очень знакомо; я со страхом осознала, что по крайней мере в отношении меня она стала прежней. Вся ее вежливость последних нескольких недель была показной.

— Ну ладно, — Арчи обернулся, — пойдемте, мальчики, там уже сейчас ветки оборвутся. Давайте наберем большую миску!

— Теда сегодня нет? — спросила я, присоединяясь к ним, бросая огромные переспелые томаты в миску и благодаря Бога, что Роуз ушла.

— Он не каждый день приходит, — сказал Арчи. — Теперь всего три раза в неделю. Не по карману это нам.

— А-а. — Значит, я была права. Мы молча собирали помидоры. Наконец я остановилась и выпрямилась.

— Послушайте меня, мальчики, — я с бодрой улыбкой повернулась к ним. — Если дедушка вас отпустит, я хотела сегодня съездить с вами в Оксфорд и покататься на лодке по реке. Хотите?

— Круто! — Макс прыгнул ко мне на руки, а Бен, который сегодня утром даже не пошевелился, когда я взъерошила ему волосы, с улыбкой огляделся по сторонам.

— Мы на целый день едем? — подозрительно спросил он.

— Конечно, почему бы и нет? Вернуться мне надо к пяти. Вы же знаете, что сегодня вечером я еду к Джесс? — взволнованно проговорила я.

— Ну да, ты говорила, — неохотно признался он, но к счастью, не слишком ворчливо.

— Тогда идите, мальчики, — сказал Арчи, протягивая Бену миску. — Отнесите это Джоан, а потом езжайте с мамой, погрейтесь на солнышке.

— Я сделаю сэндвичи с яйцом, — пообещала я. Мы вышли из невыносимо жаркой теплицы на относительно прохладный воздух и зашагали к террасе через лужайку. — Можем еще взять персики и печенье.

— И конфеты? — с надеждой спросил Макс.

— И конфеты, — кивнула я, — все положим в рюкзак.

— И кучу имбирного пива? — поинтересовался Бен.

— Ладно, и пива. Ну, отнесите Джоан помидоры, а я посмотрю, чего это Лавиния так разволновалась.

Лавиния хлопала нам с террасы и размахивала руками, как регулировщик в аэропорту. За ее спиной у открытых французских окон сидел Джек в панаме и читал ту самую книгу в бумажной обложке, которая на днях так его заинтриговала. «Ничего себе работка, — с завистью подумала я. — Везет же некоторым».

— В чем дело, Лавиния? — крикнула я, не желая подходить слишком близко к Джеку после той ссоры. Мальчики исчезли на кухне.

— Вот ты где, а я везде тебя обыскалась! — Она засеменила по ступенькам, запыхавшаяся, порозовевшая, похожая на восторженную старшеклассницу. — Ты же не забыла? — встревоженно спросила она.