Этот вопрос застал меня врасплох.

— Ну, это… как его? Место захоронения.

— Так можно сказать про кладбище прошлого. А кладбище будущего должно быть другим.

— Каким?

— Тематическим.

— Объясните.

— Пожалуйста! Зачем сейчас люди приходят на кладбище? Навестить могилы близких. А я хочу, чтобы они не только навещали, но и получали здесь знания, полезную информацию.

Хрынин приглашает меня в соседнюю комнату. Чуть ли не всю стену занимает здесь карта кладбища. Карта разлинована на квадраты (Хрынин называет их кварталами). А на квадратах разными красками обозначены кресты. Хрынин берет в руки указку.

— На нашем кладбище уже сейчас можно провести несколько экскурсий.

— Например?

— Тема номер один. Я назвал ее так: «Полководцы и герои войны». Вот, квартал № 17, - указка ткнулась в красный крест в левом нижнем углу. — Здесь похоронен Голинищев-Кутузов.

— Это не тот.

— Я знаю, тот похоронен в Ленинграде. А этот внучатый племянник того. Экскурсовод скажет только несколько слов о внучатом племяннике и сразу перейдет к тому. Будет говорить о Бородине, Денисе Давыдове, разгроме Наполеона.

Затем Хрынин тычет указкой в квартал № 31 и говорит:

— А тут похоронен участник обороны Севастополя матрос Мухортов. Экскурсовод говорит о продажности царского правительства и героическом поведении честных русских патриотов в боях за Малахов курган. С квартала номер тридцать один экскурсионная группа идет в квартал номер сорок два. Здесь похоронен участник Альпийского похода Суворова, секунд-майор Бардешин. Экскурсовод рассказывает о боевом кодексе генералиссимуса и полководца: «Пуля дура, штык молодец»… ну и т. д. Я говорил о теме номер один. А вот тема номер два: «Ими должны гордиться». Это рассказ о людях культуры, искусства, литературы. Места захоронений артистов, музыкантов, художников указаны на карте голубыми крестами. А вот тема номер три, для экскурсии «Государственные и общественные деятели». Места их захоронений отмечены желтыми крестиками.

Темы есть, — сокрушаясь, сказал Хрынин, — да вот беда, экспозиция для бесед очень трудная. Холостая пробежка экскурсантов по теме номер один составляет три тысячи пятьсот метров.

— Почему?

— Хоронили раньше бессистемно. Смотрите на красные крестики, ими я обозначил места захоронений по теме номер один: «Полководцы и герои войны». От квартала номер семнадцать, где похоронен внучатый племянник, до квартала номер тридцать один, где лежит герой обороны Севастополя, — триста метров. От квартала номер тридцать один до квартала номер сорок два — двести пятьдесят. Между этими кварталами нет больше захоронений по теме номер один, зато есть захоронения по теме номер три (желтые крестики)… Что я предлагаю? Перестроить обычные городские кладбища в тематические. На одном, скажем нашем Никольском, хоронить впредь только лиц, относящихся к теме номер один. На Рождественском — к теме номер два. На Васильевском — к теме номер три, на Ново-Проломном — к теме номер четыре. Вы понимаете меня?

— Не совсем. Предположим, с завтрашнего дня вы начинаете хоронить покойников тематически, а как быть с нашими предками? Их-то ведь хоронили по-старому, самотеком?

— Предков мы перераспределим.

— Как?

— Рождественское кладбище дает мне все захоронения, которые идут по теме номер один, и берет от меня те, которые идут по теме номер два. Васильевское берет к себе тех, которые идут по теме номер три, и соответственно отдает тех, которые идут по темам номер один, номер два и номер четыре и т. д.

«Дает», «берет»! Хрынин оперировал купеческой терминологией спокойно, деловито, точно наш разговор шел не на кладбище, а на ярмарке, где один цыган старался выменять у другого сивого мерина на вороного.

От этого спокойствия мне стало не по себе. А Хрынин доверительно обнимает меня за плечи и говорит:

— Я уже пробовал советоваться с активом нашего кладбища…

— Разве есть и такой?

— А как же, владельцы могил.

С трудом глотаю слюну, спрашиваю:

— Ну и как актив отнесся к вашему предложению?

— Актив молчал. Высказался только один человек.

— Кто?

— Заведующая химлабораторией завода номер сто три. Некто Саломония Сокольская.

— Не знал, что есть такое имя.

— У всех Сокольских такие!

— Ну и как высказалась Саломония? «За» или «против»?

Хрынин замялся.

— У этой Саломонии особое положение. Она владелица не могилы, а фамильной усыпальницы. Сокольский хоронят там своих предков уже больше двухсот лет. И все предки, как нарочно, проходят у меня по разный темам. Прапрапрапрадедушка Питирим Сокольский профессор химии, и он, как и его прапрапраправнучка Саломония, идет по теме номер четыре — «Наука и техника». Эта тема помечена на карте зелеными крестиками. Прапрапрадедушка Иероним — адмирал, это тема номер один. Прапрадедушка Адриян был артистом императорских театров, это тема номер два. Прадедушка Гермоген — вице-губернатор, это тема номер три. Дед Филарет — художник, его картины есть в областном музее, это снова тема номер два, а отец нашей Саломонии — Аверкий, командир Красной Армии, — идет по теме номер один. Всем Сокольским поставлены красивые памятники, и всех придется развозить по тематическим кладбищам, а Саломония не хочет. Пусть, говорит, стоят, где стояли.

— В самом деле, пусть!

— Ни в коем случае. Сделай поблажку одному, и другие откажутся перевозить своих предков. И потом, я вообще против захоронений по семейному принципу.

— Почему?

— Шлаку много просачивается. Вот у тех же Сокольских, рядом с прапрадедушкой Адрияном — тема номер два — стоит памятник прапрабабушке Агриппине, а дальше памятник прапратетушке Ариадне. А кто они, эти прапрабабушки, прапратетушки? Домохозяйки! Кому они нужны?

— Вам они не нужны. А Саломонии дороги как родственники.

— Это вы зря насчет родственников. Я работаю где? Здесь. А когда придет мой час, куда меня повезут? На Васильевское, по теме номер три «Государственные и общественные деятели».

— Вы относите себя именно к этой категории работников?

— От директора и выше все относятся у меня к этой. А вот жена моя — домохозяйка, и я ей скидки не делаю. Умру, пусть и ее кладут рядом. Пусть дети садят цветы, поливают. А пройдет десять лет (у меня такой срок установлен для домохозяек), и ее захоронение будет подлежать сносу, как не соответствующее темам номер один, номер два, номер три, номер четыре.

Я подхожу к окну и делаю глубокий вдох. Хрынин идет по моим следам, наклоняется к уху, спрашивает:

— Как, подсобите мне напечатать статью?

Сказать «Сгинь, исчезни, злой дух» — значило поссориться с директором кладбища, а я ждал от него совета, как помочь Люсиной маме уехать подальше от крестов и памятников.

Помните, что записал в подобной ситуации Мик. Иванченко, не вынимая руки из кармана:

«М. М. Т. С. Д. Т. X.»,

Что означало:

«Молодец, Микола, ты становишься дипломатом талейрановской хватки».

Очевидно, каждому фельетонисту приходится раз или два в жизни быть таким дипломатом. Думать «нет» и говорить «да». Так поступил и я. Вместо того, чтобы сказать «сгинь», я сказал:

— Что ж, присылайте статью.

— Спасибо. Послезавтра вам доставит ее могильщик Афанасий.

— Кто?

— Штаты на кладбище сиротские, поэтому Афанасию приходится по совместительству исполнять и функции курьера. А могильщик Сурров через день работает в конторе машинисткой. Если вам нужно что-то напечатать, приносите. По четным Сурров с лопатой. Копает. По нечетным — на машинке. Стучит.

Наступила моя очередь подойти к карте кладбища. Я ткнул указкой в квартал № 42, который стоял рядом с кварталом № 43, где покоился прах секунд-майора Бардешина, и спросил:

— Вы знаете, что делается тут?

— Как же, даже отметил крестиками: тема номер два и тема номер четыре.

— Я говорю не о темах, а о двух домах — номер двадцать шесть и номер двадцать восемь.

— Есть у нас такие.