Написал я этот фельетон и подумал: не постигнет ли и его злая участь всех предыдущих фельетонов о Разыке Разакове? А может, нет? Может, на этот раз никчемному директору будет предоставлена возможность излечиться от антиобщественных черт своего характера не на ответственной, а на какой-нибудь скромной низовой работе, как это и рекомендовал райком партии.

1957

Весь день имя Георгия Корниловича Мосцицкого не давало покоя работникам юридического института. По поводу этого имени звонило превеликое число всяких ответственных и полуответственных сотрудников главка товаров широкого потребления и все с одной просьбой:

— Не отправляйте Георгия Корниловича из Москвы, он очень нужен нашему главку.

Наконец к вечеру запыхавшийся курьер принес в дирекцию института официальную бумагу: «Георгия Корниловича направьте в наше распоряжение».

Кто же такой Георгий Корнилович, и почему он так экстренно понадобился главку? Может быть, Георгий Корнилович академик, и начглавка ищет помощи и совета этого маститого ученого по вопросам производства товаров широкого потребления?

Да ничего подобного! У Мосцицкого отродясь не было ни учености, ни маститости. Мосцицкому был всего 21 год. Товарищи зовут его не Георгием Корниловичем, а много проще. Одни — Юрой, другие — Жорой. Тогда, по-видимому, этот самый Юра-Жора учится в каком-нибудь текстильном или кожевенном институте, и начальник главка спешит законтрактовать будущего специалиста по производству ширпотреба за своим главком? Тоже нет. Мосцицкий учится в юридическом институте, а это учебное заведение, как известно, готовит не текстильщиков и не кожевников, а судебно-прокурорских работников. Как ни странно, а именно этот контингент работников с недавних пор вдруг позарез понадобился разным московским учреждениям и организациям, весьма далеким от дел уголовных и следственных.

Дирекцию юридического института донимают сейчас звонками не только работники главка промышленных товаров широкого потребления. Министерство угольной промышленности просит командировать к ним студентку Кигель. Министерство путей сообщения — Махлину. Министерство нефтяной промышленности — Криворучко, Будущих следователей и прокуроров стали с легкой руки разных завов и замзавов переквалифицировать не только в нефтяников и железнодорожников, но и в корректоров, живописцев, спортсменов. Директор «Углетехиздата» требует командировать к ним студента Кривенко, директор Московской скульптурно-художественной фабрики № 2 — студентку Качановскую, а председатель московского совета общества «Спартак» — студента Залипахина.

— Почему будущие прокуроры должны становиться корректорами и футболистами?

На этот вопрос отвечает письмо, случайно попавшее в руки студентов — и пересланное к нам в редакцию. Вот оно:

«Дорогой Петр Григорьевич! (Он же дядя Петя.) Пишет тебе «Планетарий» (он же дядя Костя). Поздравляю с наступающим праздником 1 Мая и желаю здоровья тебе и глубокоуважаемой твоей супруге Марии Васильевне… Как всегда бывает в таких случаях, я обращаюсь с великой просьбой: дщерь моя Марина завершила все экзамены последнего курса юридического института. Марине — 23 года. Она на хорошем счету в институте. Комсомолка. Общественница. Хорошо поет! (где-то сядет?) Это меня и беспокоит. Вот-вот должно быть распределение, и ее любезно обещают за то, что она получала стипендию, послать куда-нибудь подальше… ну, например, на Алтай, и проч. Иными словами, ее хотят «доконать» в деканате. Прошу тебя изобрести что-нибудь такое, что послужило бы ей спасением, то есть придумай запрос в адрес дирекции института для оставления ее в Москве или Ленинграде».

Не надеясь на прозу, дядя Костя — решил воздействовать на чувства дяди Пети стихами собственного сочинения:

Расшифруем псевдонимы: — «дядя Костя» — это кандидат физико-математических наук Листовский, сотрудник астрофизического института, а «дядя Петя» — работник прокуратуры Петр Григорьевич Петров.

Нужно отдать справедливость прокурору Петрову: он устоял перед стихами кандидата физико-математических наук и не послал запроса директору института. А вот начальник главка производства ширпотреба Онанов, к его стыду, не устоял. И не только он один. Комиссия по распределению молодых специалистов юридического института решила направить Калерию Златкину следователем в Марийскую АССР. А родители Златкиной — ни в какую!

«Зачем нашей дщери уезжать из Москвы, — подумали они, — если у нас есть именитые знакомые?»

И вот на свет появилось еще одно послание;

Важный генерал-майор клюнул на лесть. Он послал директору института запрос с просьбой оставить К. Златкину в Москве в распоряжении управления, в котором Туркин занимает видный пост.

В тот год, когда писались эти строки, юридический институт направил в московские учреждения по запросам их руководителей семь своих, воспитанников. Я решил проверить, что же делают будущие прокуроры на чужой и неинтересной для них канцелярской работе. И что же? Из семерых выпускников только один оказался на месте, а остальные даже не появлялись там, куда их направили.

Что же делали они весь год? Ничего. Каждый пробавлялся чем мог. Этим выпускникам важно было не кем работать, а где работать. Дяди помогли им остаться в Москве. И вот они служили. Кто переписчиком, кто управдомом, а кто и вовсе ничего не делал, живя с дипломом на иждивении родителей.

Сейчас все повторяется сначала. Не успела комиссия по распределению молодых специалистов приступить к работе, как со всех сторон посыпались запросы.

Я спросил директора швейной фабрики имени 8 Марта:

— Разве юрист Напалков умеет шить или кроить?

— Нет, шить он не умеет.

— А зачем вы прислали на него запрос?

Директор развел руками и честно сознался:

— Попросила мать Напалкова у меня протекции, а я не смог ей отказать.

Протекция. В давно прошедшие времена по протекции именитых родственников дворянские и купеческие сынки получали богатые подряды и откупы, устраивались на службу. Мы, по совести, успели даже и забыть о таком гнусном слове, как протекция, а вот кое-кому это слово потрафило, и они решили воскресить его.

Тебя с супругой я люблю,

Целую крепко и молю:

Не наноси удар мне в спину

И пожалей мою Марину…

Вам бы взять и подумать, товарищи Онановы, Туркины и другие дяди — любители протекции, а не наносите ли вы сами своей протекцией удар в спину Марине?

1957