– О писателе вам что-нибудь известно?

– В начале сороковых его научно-фантастические халтурки печатали в нескольких ширпотребных журналах.

– Как его работы назывались?

– Их тут целая коллекция. Минутку… Например, «Морской клык» или «Воздушные убийцы». Ну и все в таком духе.

– А романы он писал?

– Насколько мы можем судить – нет. Только рассказы.

– А карикатурист?

– Этот в конце пятидесятых создал комикс про толстяка и игрушечного пуделя. Нечто вроде «Гарфилда». Особым успехом он не пользовался. Подождите-ка… У меня тут этих Джо Блитцев еще штук двести, и чего они только не обозначают – от похоронного бюро до рецепта копченой рыбы.

Форд вздохнул:

– Это все равно что искать иголку в стоге сена. Хуже того: мы понятия не имеем, как она выглядит. А насчет тети Наташи ничего не удалось выяснить?

– У Волконского не было никакой тети Наташи. Может, это что-то вроде шутки? Знаете ведь, говорят, будто у каждого русского есть хоть одна тетя Наташа и по меньшей мере один дядя Борис.

Форд опять взглянул на всадников, которые уже спускались в долину.

– Похоже, эта записка – загадка, к которой нет разгадки.

– Судя по всему, да.

– Мне пора идти – демонстранты уже почти тут.

– Позвоните мне, как только завершится запуск.

Форд спрятал телефон, закрыл портфель на замок и вышел из дома. Вдали раздался рев двигателя, и в долину спустился видавший виды пикап, за которым следовал белый фургон со спутниковой тарелкой на крыше.

Форд прошел вперед, остановился возле спортивной площадки и стал наблюдать за приближением Бегея и остальных всадников на взмыленных лошадях. Фургон остановился, из него выскочили двое телевизионщиков и принялись фотографировать наездников. В пикапе приехала полная женщина – Мария Атситти.

Компания демонстрантов приблизилась к площадке, и оператор стал снимать их на видеокамеру. Один из всадников выскочил вперед, издал победный вопль и замахал в воздухе банданой. Форд узнал в нем Уилли Бесенти, человека, одолжившего ему денег. Другие, в том числе и Бегей, последовали его примеру и поскакали быстрее. Промчавшись по полю, наездники устремились на пыльную автостоянку у старой фактории. Уайман расположился неподалеку.

Бегей спрыгнул с коня. Подошедший репортер пожал ему руку и стал готовиться к интервью. Загорелся огонек видеокамеры. Телевизионщик поздоровался с демонстрантами и начал задавать Бегею вопросы. Остальные наездники встали вокруг, с любопытством наблюдая за происходящим.

Форд вышел из тени тополей и направился к индейцам. Те повернулись в его сторону. Репортер пошел навстречу, выставив вперед микрофон.

– Представьтесь, сэр!

Съемка не прерывалась.

– Уайман Форд.

– Вы ученый?

– Нет. Моя задача – наладить и поддерживать связи между проектом «Изабелла» и местными жителями.

– Да, неважно вы выполняете поставленные задачи, – сказал репортер. – Местные жители собрались на демонстрацию протеста.

– Я в курсе.

– Что вы думаете по этому поводу?

– Я полагаю, что мистер Бегей поступает верно.

Последовало некоторое замешательство.

– Что вы имеете в виду?

– Многое из того, о чем он говорит, правильно. «Изабелла» нагоняет страх на местное население, обещанных экономических благ проект не принес, ученые держатся особняком.

Еще одна короткая пауза.

– Что вы собираетесь предпринять?

– Перво-наперво выслушать все претензии и требования. Для этого я и пришел. А потом сделаю все, что в моих силах, дабы положение изменилось. Мы повели себя не лучшим образом, но, обещаю, исправим свои ошибки.

– Брехня! – разнесся по округе крик.

Уилли Бесенти привязал лошадь и направился к репортеру.

– Эй! – воскликнул телевизионщик. – Я беру интервью, что, не видишь?

– Все его обещания – бред собачий.

– Если будешь выражаться, тебя не пустят в эфир.

Бесенти резко остановился и уставился на Форда:

– Эй! Так это вы?

– Здравствуйте, Уилли. – Форд протянул руку.

Уилли будто не заметил ее.

– Значит, и вы с ними!

– Да.

– Вы задолжали мне двадцать баксов, уважаемый.

Форд полез в карман за бумажником. Бесенти покраснел от волнения.

– Нет, оставьте их себе! – с видом победителя воскликнул он. – Не нужны мне ваши деньги!

– Уилли, я надеюсь, что мы решим все проблемы, если только станем прислушиваться друг к другу.

– Бред! Видите, вон там? – Индеец взмахнул костлявой татуированной рукой. – Там, среди этих скал, – остатки древних хижин и старое кладбище. Вы оскверняете могилы наших предков.

Камера продолжала работать.

– Что вы на это ответите? – встрял в разговор телевизионщик, подсовывая микрофон под нос Форду.

Форд собрался было подчеркнуть, что древние хижины строили не навахо, а анасази, но не стал этого делать.

– Если нам покажут, где именно расположено кладбище, то мы бы обнесли…

– Да оно повсюду. Везде! Души умерших страдают и бродят по горе. Грядет большая беда. Я это знаю. А вы? – Бесенти огляделся по сторонам. – Вы что-нибудь чувствуете?

Демонстранты закивали и стали переговариваться.

– Тут повсюду призраки. С тех пор как «Пибоди коул» изгнали душу горы, это страшное место.

– Страшное, страшное, – поддакнули другие.

– «Изабелла» – еще один пример того, как являются белые и присваивают индейскую землю. Верно я говорю?

Вокруг одобрительно загомонили и оживленно закивали.

– У вас есть полное право оставаться при своем мнении, Уилли, – сказал Форд. – Однако позвольте мне кое-что объяснить. Часть проблемы состоит в том, что племенное правительство навахо заключило сделку, не посоветовавшись со здешними жителями.

– Племенное правительство навахо – кучка скотов, которых наняли Bilagaana, чтобы проворачивать свои грязные дела. Пока не явились Bilagaana, у нас не было никакого племенного правительства.

– Но этого не изменить. Здесь я совершенно бессилен. Однако если мы сумеем договориться, то сможем исправить наше положение. Что вы об этом думаете?

– Да пошли вы! – Бесенти с угрожающим видом подступил на два шага. Форд не двинулся с места. Индеец тяжело дышал, его тощая грудь поднималась и опускалась, а мышцы рук были напряжены.

Форд умудрялся сохранять полное спокойствие.

– Уилли, я на вашей стороне.

– Только не надо нам вашего снисхождения!

Бесенти был ниже Форда и гораздо худее, однако выглядел так, будто вот-вот ринется в бой. Форд взглянул на Бегея и понял по отсутствующему выражению его лица, что знахарь не станет вмешиваться, что бы ни случилось.

Камера продолжала снимать.

Бесенти жестом обвел долину:

– Только взгляните! Вы, Bilagaana, забрали нашу гору и вынули все ее нутро, чтобы вам жилось еще лучше. А моей тетке Эмме приходится ездить за тридцать миль за водой для овец да внуков. Как по-вашему, надолго ли в колодцах Блю-Гэпа и Блэкхорса хватит воды, а? А этот хантавирус? Всем известно, что никакого хантавируса у нас и в помине не было, а теперь он появился, откуда ни возьмись. Здесь вообще творится нечто крайне странное.

Несколько наездников поддержали товарища одобрительными возгласами.

– Мы знаем, что «Изабелла» нас отравляет. Не сегодня завтра начнут умирать наши дети. – Бесенти ткнул пыльным пальцем Форду в грудь. – Знаете, как мы вас станем звать, а, Bilagaana? Убийцами – вот как.

– Давайте побеседуем спокойно, Уилли. Мирно и со взаимным уважением.

– Мирно? С уважением? Так вот для чего вы жгли наши хижины и кукурузные поля? Вот для чего насиловали наших женщин? Вот для чего отправили нас в Форт-Самнер? Чтобы добиться мира и взаимного уважения?

Форд знал с тех пор, как побывал в городе Рама, что навахо по сей день говорят о том, что произошло в шестидесятые годы девятнадцатого века, как о настоящем, хотя те ужасные события давно стали историей.

– Если бы я мог повернуть время вспять и что-либо изменить! – Форд вложил в свои слова больше чувства, чем намеревался.