Форд вышел на улицу через парадное крыльцо, свернул за угол, делая вид, что просто дышит воздухом, и осторожно проверяя, не ошивается ли поблизости Уордлоу, вернулся в дом, прошел в спальню и открыл портфель.

Локвуд ответил так быстро, будто сидел возле аппарата и ждал звонка.

– Какие новости? – выпалил он.

– Новостей не много.

Локвуд шумно вздохнул.

– Вы пробыли там целых четыре дня, Уайман.

– «Изабелла» отказывается работать. По-моему, вы ошибаетесь, Стэн. Ничего они не скрывают. Тут масса проблем, вот и все.

– Черт возьми, Форд! Не верю я в эти сказки!

Локвуд громко и тяжело задышал. Над его карьерой тоже нависла опасность. Однако до консультанта по науке Форду не было особого дела. Его волновала судьба Кейт. Он мог выиграть еще несколько дней и принять личное участие в поисках дурацкой программы. Посвящать в подробности Локвуда не имело смысла.

– Вы слыхали о проповеднике Спейтсе и его выступлениях? – спросил Локвуд.

– Да.

– Из-за него сроки сокращаются до двух, самое большее до трех дней, а там пиши пропало. Выясните, что происходит, Уайман. Слышите?

– Слышу.

– В доме Волконского вы побывали?

– Да.

– Что-нибудь нашли?

– Ничего особенного.

Локвуд помолчал и произнес:

– Я только что получил предварительное заключение судебной экспертизы по Волконскому. Похоже, он застрелился.

– Понятно.

Из трубки послышался шелест бумаг.

– И еще. Я узнал то, о чем вы просили. Что касается Чеккини… Секта называлась «Врата рая». Может, помните, в девяносто седьмом году ее члены совершили массовое самоубийство, надеясь, что их души поднимутся на борт инопланетного космического корабля, который приблизился к Земле следом за кометой Хейла-Боппа? Чеккини стал членом секты в девяносто пятом, пробыл в ней менее года и вышел из ее состава до массового самоубийства.

– А сейчас он ни во что подобное не верит? До сих пор немного похож на робота.

– Секты больше не существует, и нет никаких свидетельств того, что Чеккини по сей день одержим их идеями. Он живет вполне нормальной жизнью, правда слишком уединенной. Не пьет, не курит, не заводит подружек, почти не общается с друзьями. И всецело отдается работе. Физик он, каких поискать. Очень предан своему делу.

– А Чен?

– В досье говорится, что ее отец, необразованный работяга, умер до того, как она с матерью переселилась в США. Это не так. Он физик, испытывает ядерное оружие в районе озера Лобнор. До сих пор жив.

– Как так вышло, что в досье оказалась неверная информация?

– Так написано в иммиграционных документах. И так рассказывает сама Чен.

– Значит, она лжет?

– Может, и нет. Мать увезла ее из Китая двухлетним ребенком. Вероятно, лжет старшая Чен. Однако этот обман очень просто объясняется: если бы она сказала правду, то не получила бы визу на въезд в США. Дочь, возможно, и не подозревает о том, что ее отец жив. Судя по имеющимся у нас данным, так оно и есть.

– Хм-м…

– В общем, времени в обрез, Уайман. Продолжайте поиски. Я знаю, что они хитрят. Просто знаю!

Связь прервалась.

Форд вернулся к окну и уставился на Накай-Рок. Теперь он тоже хитрил. Лгал всем.

Двадцать минут двенадцатого пастор Расс Эдди ехал по новенькому асфальту горной дороги на видавшем виды пикапе, выпущенном в восемьдесят девятом году. Ветер, влетая в раскрытые окна, листал Библию, что лежала на соседнем сиденье. У Эдди от волнения и злобы громко колотилось сердце. Как выяснилось, деньги крал не Лоренцо. Однако он пил, нахальничал и чудовищным образом богохульствовал. К тому же сам себя убил – Эдди к его смерти не имел никакого отношения. А по большому счету все случилось так, как было угодно Богу. Он знал, что делает.

Пути Господни неисповедимы.

Эдди повторил эту строчку еще и еще раз. Всю свою жизнь он ждал знамения. Верил, что наступит день, когда Господь объяснит ему, в чем смысл его жизни. Дорога была долгой и тернистой. Бог отнял у него жену, ребенка и даже чувство собственного достоинства, но не наградил ни деньгами, ни успехом.

И в довершение всего впутал в дело с Лоренцо. Индеец оскорбил Господа неслыханно гнусным образом, и Господь на глазах у Эдди лишил богохульника жизни. Прямо у него на глазах! Но, как оказалось, вором Лоренцо не был, стало быть, Эдди несправедливо его обвинил. Что это значило? Какой смысл вкладывал в эту путаницу Бог? Чему пытался научить Эдди?

Пути Господни неисповедимы.

Пикап прогрохотал по блестящей асфальтовой дороге, проехал между песчаными холмами и свернул вниз, где среди тополей виднелись глинобитные домики. Справа, на удалении мили, тянулись две взлетно-посадочные полосы и высились ангары. Дальше, на самом краю столовой горы, располагался комплекс проекта «Изабелла», огороженный двойным забором.

Впрочем, сама «Изабелла» находилась глубоко под землей. Вход к ней, по-видимому, был где-то внизу, за оградой.

«Отец Небесный, пожалуйста, укажи мне верный путь», – молился Эдди.

На противоположном краю зеленой долины стояло длинное здание старой фактории Накай-Рок. К ней направлялись двое мужчин и женщина. Остальные ждали у дверей. Господь, будто специально для Эдди, собрал их всех в одном месте.

Глубоко вздохнув, пастор сбавил скорость и остановился перед зданием. Над входом висела табличка с выведенной вручную надписью: «Фактория Накай-Рок, 1888».

Внутри, за сетчатой дверью, находилось восемь человек. Приостановившись у порога, пастор постучал по деревянному косяку. Никто не отозвался. Эдди постучал громче. Один из мужчин обернулся, и Эдди замер, увидев его глаза необыкновенного голубого цвета – они словно били электрическим разрядом.

Хазелиус. Наверняка это он.

Расс прочел коротенькую молитву и вошел внутрь.

– Что вам угодно? – спросил голубоглазый.

– Меня зовут Расс Эдди. Я пастор миссии «Во Имя Твое», что неподалеку от Блю-Гэпа. – Говорил Эдди торопливо, а чувствовал себя глупо и ужасно неуверенно.

Ученый, тепло улыбаясь, отошел от стула, на спинку которого опирался, и приблизился к двери.

– Грегори Норт Хазелиус, – сказал он, радушно пожимая гостю руку. – Приятно познакомиться, Расс.

– Спасибо, сэр.

– Что вас привело к нам?

К горлу Расса поднялась удушливая волна. Придумал ли он, что говорить, когда ехал сюда по Дагвей? Внезапно подобранные заранее слова сами собой всплыли в памяти.

– Я наслышан о проекте «Изабелла», вот и решил познакомиться с вами, предложить вам услуги духовника. Мы собираемся каждое воскресенье в десять часов. Это в двух милях на восток от водонапорной башни.

– Большое спасибо, Расс, – сказал Хазелиус неподдельно дружелюбным голосом. – Мы обязательно посетим вашу церковь в ближайшее время. И, если пожелаете, проведем для вас экскурсию по «Изабелле». А сейчас, пожалуйста, простите, но у нас очень важное собрание. Может, приедете на следующей неделе?

К лицу Расса подступил жар.

– Да, сэр, то есть… нет. Подождите… Знаете, моих прихожан, да и меня самого, очень беспокоит то, что здесь происходит. Хотелось бы задать вам несколько вопросов.

– Прекрасно понимаю, Расс. Поверьте, я все понимаю. – Хазелиус взглянул на высокого угловатого и некрасивого человека, который стоял в двух шагах от него. – Позвольте представить вам Уаймана Форда. Его работа – общаться с местными жителями.

Форд приблизился, протягивая руку.

– Очень приятно, пастор.

– Да, но я бы хотел побеседовать с ним, а не с вами, – произнес Эдди писклявым, дребезжавшим от волнения голосом, указывая на отошедшего Хазелиуса.

Ученый обернулся:

– Прошу прощения, Расс. Поверьте, мы не желаем никого обидеть, но сейчас слишком заняты… Может, встретимся завтра, в это же время?

– Нет, сэр.

– Позвольте узнать, почему вы так стремитесь побеседовать немедленно?

– Потому что, насколько мне известно… вас постигла тяжелая утрата. По-моему, это нельзя оставлять без внимания.