— Нет. Если и говорила, то в шутку, может быть. И потом, у меня отличная память в отличие от вашей, сэр!

— У меня занятная память, — невозмутимо сказал он. — Я помню только то, что мне интересно. Я не собираюсь нанимать учителя, а только предлагаю найти подходящего человека и попрошу его подождать, когда вы вернетесь в Лондон.

— Спасибо, — покорно сказала она. — Остается только надеяться, что для вас это будет не слишком утомительно.

Он был уверен как раз в обратном, но ошибся. На следующий день после своего возвращения на Беркли-сквер он просматривал бумаги со своим секретарем и между прочим спросил его:

— Кстати, Чарльз, ты не знаешь среди своих знакомых кого-нибудь, кто мог бы заняться образованием Джессеми и Феликса? Совсем ненадолго, скажем, на три месяца?

— Вроде бы нет, сэр, хотя…

Он замолк, и Алверсток, подняв глаза от документа, что держал в руках, увидел, что Чарльз несколько смущен.

— Хотя что? — спросил он. — Ты хочешь сказать, что знаешь такого человека?

— Н-нет, сэр. Впрочем, мне кажется, что Септимус как раз такой человек. Мне не совсем удобно протаскивать его, но вы, надеюсь, не думаете…

Септимус?

— Это мой брат. Он работает в совете церковного колледжа, но я знаю, что он ищет место репетитора на время каникул. Мне кажется, это место ему бы подошло, тем более что вы собираетесь отправить Мерривиллов в Алвер. Он мог бы ездить туда каждый день, а жить дома, что очень обрадует отца.

— Чарльз, да ты просто король секретарей! — сказал Алверсток. — Напиши ему немедленно! Ты думаешь, он справится с такими… э-э… предприимчивыми учениками?

Чарльз рассмеялся.

— Конечно, сэр! Они ему понравятся, и я уверен, что они его полюбят. Он отличнейший малый, не какая-нибудь тряпка! Он знает всевозможные игры и любит заниматься спортом. — Тут он замолчал и покраснел. — Вы можете сами убедиться, сэр, а то я вам тут его расхваливаю!

— Мой милый мальчик, когда ты обманывал меня? Пригласи его сюда на следующей неделе. Думаю, к тому времени Феликсу можно будет переезжать, так что он сможет познакомиться с мисс Мерривилл. Да, завтра мне надо будет заехать на Уимпол-стрит и сообщить Черис последние новости о здоровье Феликса. Пожалуйста, напомни мне об этом.

Между тем Черис пребывала в смятении. Ее первые страхи успокоил Гарри своим заботливым отношением, но не из-за Феликса она переживала бесконечную перемену настроения, от блаженства до отчаяния. Когда Эндимион был с ней (что случалось нередко), она забывала о своих страхах, он ее любил и казался таким сильным и всемогущим. Бесстрастный наблюдатель мог решить, что его сила заключается частично в замечательной внешности, а частично — в оптимистических заявлениях, но Черис не была бесстрастным наблюдателем. Когда Эндимион говорил, что ей не надо впадать в отчаяние, потому что все складывается как нельзя лучше или когда он благородно уверял ее, чтобы она предоставила все устроить ему, хотя и неясно как, она чувствовала себя спокойно и счастливо, не сомневаясь в мудрости этого божественного существа. Сомнения начинали одолевать ее, когда его не было рядом. Но это были сомнения не в его совершенстве, а в том, что они оба достигнут своей цели. Алверсток в ее воображении приобретал черты злого волшебника, который мог разлучить ее с Эндимионом одним лишь взмахом палочки, а Фредерика превращалась из любящей сестры в непримиримого врага. К счастью, Фредерики не было, а необременительные обязанности Эндимиона по службе позволяли ему часто навещать ее и отвлекать от тяжелых мыслей. Появлялся он на Уимпол-стрит под предлогом повидать Гарри или сопровождая Хлою, так что Баддль, хотя и был подозрителен, не мог не пускать его. Гарри, считая, что он прав, потакал этим встречам, хотя, соблюдая правила приличий, не отлучался из гостиной больше чем на полчаса, если там находился Эндимион вдвоем с Черис. Хлоя тоже была полна сочувствия и, будучи привязанной к Черис почти так же, как к любимому брату, с готовностью не раз предоставляла ему возможность побывать на Уимпол-стрит. Заодно с ней в этом выступило и Провидение в образе инфлюэнции. Миссис Даунтри лежала, сраженная этой болезнью, и страдания остальных людей были ничто по сравнению с ее мучениями. Ограничившись обществом горничной и своей преданной кузины, она не допускала к себе в спальню дочерей, поручив их заботам мисс Пламли и гувернантки Дианы. Но так как Хлоя вышла из школьного возраста, а мисс Пламли много времени проводила в комнате больной, никто не препятствовал ее дружбе с Черис и не мешал ей навещать подругу в сопровождении брата.

Иначе обстояли дела с мисс Уиншем, которая, узнав от миссис Харли, как часто наведывается Эндимион на Верхнюю Уимпол-стрит, немедленно привлекла Черис к ответу и говорила с ней так сурово, что та разрыдалась. Мисс Уиншем предупредила племянницу, что ей лучше выкинуть Эндимиона из головы, потому что Фредерика никогда не согласится на этот брак.

Сообщенная Гарри новость, что Фредерика собирается увезти их всех из Лондона, наполнила страхом сердца влюбленных. Эндимион, первым придя в себя, решительно сказал, что постарается поселиться в Ремсгейте, чтобы тайно (хотя он и не одобряет такое поведение) видеться с Черис, но она была полна самых трагических предчувствий.

И вот в такой момент в Лондон возвратился Алверсток. Заехав на Уимпол-стрит на следующий день, он застал в гостиной Черис и Эндимиона, одних.

Смущение молодой парочки было очевидно, и пристальное разглядывание через монокль нисколько его не уменьшило. Эндимион, покраснев до корней волос, пролепетал:

— Я-я пришел узнать новости о здоровье Феликса, сэр! И поговорить с Гарри.

— Но Гарри только что вышел куда-то, — мужественно поддержала его Черис. — На минуту, не больше, вот я и предложила ку-кузену Эндимиону подождать его.

Его светлости с трудом удалось удержаться о смеха и ответить с дружелюбием, которое потрясенной паре показалось весьма зловещим:

— Как удачно, что я пришел вовремя, чтобы избавить тебя от тревог, Эндимион! Рад сообщить, что Феликс поправляется, и я уверен, скоро сможет возвратиться в Лондон. Так что тебе не надо больше томиться здесь. А если у тебя важное дело к Гарри, разве ты не можешь передать через Баддля записку? Не сомневаюсь, он будет рад зайти к тебе.

Эндимиону нечего было сказать в ответ на эту уничижительную речь. Безумную идею раскрыть Алверстоку правду он сразу же отбросил. Во-первых, красноречивый взгляд Черис умолял об этом, а во-вторых, его застали врасплох, и он не был готов сделать такое заявление и не знал, какие доводы привести в пользу этого брака, который, по словам его же матери, маркиз не одобрил бы.

Когда дверь за ним затворилась, маркиз опустил монокль и вошел в комнату со словами:

— Поскольку сейчас с вами нет ни сестры, ни тетушки, Черис, я должен сделать замечание, что вам не подобает оставаться наедине с молодым человеком в отсутствие вашего брата. Это крайне неприлично!

Она покраснела, задрожала и едва смогла совладать с голосом.

— Но ведь он кузен! К тому же друг Гарри, и только хотел справиться о здоровье Феликса!

— Вы совсем не умеете лгать, дитя мое, — заметил он. — Это, конечно, говорит в вашу пользу, но вам надо многому научиться, прежде чем пытаться обмануть такую старую лису, как я! О, прошу вас, не надо слез! Больше всего на свете ненавижу плачущих женщин. Я дам вам хороший совет: никогда не принимайте своих романов всерьез и действуйте как можно осторожнее.

Она попыталась улыбнуться, но это мало ей удалось. Знакомое парализующее чувство скуки начало овладевать им; он постарался подавить его и сказал со слабой улыбкой:

— Не грустите. Могу поделиться с вами еще одним наблюдением: эти любовные истории могут быть восхитительными или мучительными, но они никогда не бывают продолжительными, поверьте мне! Вы не верите, но вам придется: у меня очень богатый опыт. Это, конечно, шокирует вас? Только не говорите своей тетушке.

Она нервно рассмеялась, но сказала: