— Это может быть от высоты! — сказал его пациент. — Многие страдают от острой головной боли, когда…

— Я не полный невежда! — проворчал доктор. — Сидите спокойно!

— Он… он повредил мозг? — спросил Джессеми, со страхом ожидая ответа.

Доктор бросил на него пронизывающий взгляд.

— Нет причин так думать. Он не помнил себя, но, кажется, знал, что с ним случилось. Выкрикивал, что он «не мог» и что-то бормотал о падении.

Аэронавт снова вмешался, обратившись к Алверстоку:

— Я думал, что он в безопасности, милорд! Все шло хорошо, пока мы не начали снижаться! Тогда нас закружило. Понимаете, когда вы приближаетесь к земле…

— Да, я знаю, что часто встречаются неожиданные ветры, которых нет на большой высоте, — перебил его Алверсток. — А также, что вас вынесло на деревья. Не важно почему! Просто скажите мне, если можно, что случилось, когда вы зацепились за вяз. Кажется, это был вяз?

— Да, возможно, и вяз, я не разбираюсь в деревьях. Когда мистер Оултон увидел, что нам не освободиться от него, — это могло получиться, если бы клапан не заклинило, когда мы пытались перекрыть его, — он прокричал, чтобы я ухватился за ветку и перелезал на нее из корзины. «Ты первый, Биниш, и подай мальчику руку!» — сказал он мне. Что я и сделал, это было нетрудно и совсем неопасно, так как лишний вес был выброшен из корзины, чтобы ветки не переломались от тяжести и мы не упали бы на землю. Клапан был открыт, газ выходил очень быстро, так что нас не могло уже унести вверх, понимаете? И парнишка ничуть не был испуган! Клянусь вам! Совершенно невозмутимый, он думал только о том, как можно управлять воздушными шарами! «Обо мне не беспокойтесь! — сказал он. — Я сам справлюсь!» В этом я не сомневался, милорд! Мистер Оултон помог ему выбраться из корзины, и только я подумал, что он не нуждается в моей помощи, как внезапно он, похоже, потерял голову. По крайней мере я не пойму, что могло случиться, так как мне показалось, что он прочно ухватился за ветку, хотя все произошло так быстро, что я не уверен. Все, что я помню, как он вскрикнул: «Не могу!» И… и упал! Боже мой, клянусь, я сделал, все, что мог! Я попытался схватить его, но потерял равновесие и следом за ним упал с дерева!

Джессеми, который слушал его рассказ со всевозрастающим недоверием, воскликнул:

— Феликс? Но почему! Он лазает по деревьям как кошка!

— Молодой человек, — сказал доктор, — если вы не знаете, почему ваш брат не смог удержаться на ветке, я вам скажу! У него руки онемели от холода, вот почему!

— О господи! — проговорил Биниш. — Он ничего не говорил об…

— Думаете, он сам знал об этом? Знал, что руки замерзли, но не знал, что они его не послушаются. Он же всего лишь мальчик, к тому же был так возбужден!

Биниш, глядя на маркиза, просто разрывался между чувством вины и желанием как-то оправдаться. Он сказал:

— Милорд, это не моя вина! Может быть, я все же должен был выгнать его за ограждение, но он ничуть не мешал, и, как сказал сам мистер Оултон, он такой умный мальчик, совсем не по возрасту, и только хотел посмотреть на такое чудо, как поднимающийся воздушный шар…

— Я и не виню вас! — сказал маркиз. — Если кто и виноват, так это я, ведь он был под моим присмотром.

— Не вы — я… я виноват во всем! — сказал Джессеми, подавленный.

— Дело в том, милорд, что мы и не подозревали, что он затеял! Правда, не могу отрицать, что он говорил нам, как счастлив был бы полететь с нами, мечтал об этом, но мистер Оултон строго ответил ему, что он слишком молод. Ну и… он выглядел таким уязвленным, вы не представляете, милорд!

— Я прекрасно представляю, — мрачно сказал маркиз.

— Вот как это было, милорд! Я сказал ему, что мы не можем взять его без согласия его отца, и мистер Оултон поддержал меня! Да, он сказал, если мы возьмем несовершеннолетнего мальчика без согласия его папочки, то попадем за это в тюрьму! — Он усмехнулся, вспомнив что-то. — Черт, ведь этот негодник припомнил нам это, когда мы втащили его в корзину! «Все в порядке! — сказал он мистеру Оултону. — В тюрьму вас не посадят, потому что у меня нет папы!»

Он не удержался от улыбки.

— Отчаянный до мозга костей! — сказал он. — Нервы стальные! Увидев, как он висит на той веревке, а шар быстро поднимается, я подумал, милорд, что он перепуган и от страха сделает что-нибудь не то. Все, что мы могли, это крикнуть ему, чтобы он держался! И он держался, так что мы втащили его к себе, как вы видели. Ай, а в каком восторге он был от полета, даже несмотря на то, что стучал зубами от холода!

— Стон, который издал Джессеми, заставил его повернуться.

— Мы сделали все, что могли, сэр, но что мы могли сделать еще?

— Ничего, я знаю. Вы спасли его. Я… я очень благодарен вам. Сэр, где он? Могу я его увидеть?

— Да, можно! — отозвался доктор. — Он наверху, уютно устроен в постели, первая дверь направо от лестницы. Ты можешь посидеть с ним и скажи девушке, которую я с ним оставил, что она может вернуться на ферму. Он спит, и не смей будить его! Не пугайся, что голова его забинтована! Мне пришлось наложить пару швов ему на лицо!

— Нет, что вы! — робко сказал Джессеми. — А если он проснется, мне позвать вас?

— Он не проснется. Я дал ему снотворного, надо, чтобы он проспал как можно дольше.

— Он посмотрел, как поспешил Джессеми из комнаты, подмигнул Алверстоку и приладил вокруг шеи Биниша перевязь.

— С вами все готово, — сказал он. — Пусть это послужит вам уроком! Если бы Всевышний хотел, чтобы люди летали, он дал бы им крылья! Вам лучше на время успокоиться.

— Ничего страшного! — весело сказал Биниш. — Я в полном порядке, доктор, благодаря вам! Жаль, что парнишке досталось хуже всех. Я пойду посмотрю, надежно ли убрали шар.

— Ну что у него в голове? — заметил доктор, когда за Бинишем захлопнулась дверь. — Воздушный шар! А зачем?

— Феликс мог бы объяснить вам, я не могу, — ответил Алверсток, снимая накидку и вешая ее на стул. — Теперь, доктор, скажите мне, насколько тяжело он пострадал?

Доктор, собирая свои инструменты в саквояж, сказал сердито:

— Спросите меня завтра, милорд. Я не скрывал ничего страшного, когда говорил, что еще рано судить об этом. Хотя сделал бы это, из-за его брата! Я знаю этот тип людей и не хотел бы получить еще одного пациента. Слишком нервный! Ну а другой… Как его зовут? Феликс? У него не сломано ничего, кроме, как я уже сказал, пары ребер, это не страшно. Но он перенес сильный шок, поэтому я дал ему столько опиумной настойки, сколько ему можно! Обычно я этого не делаю, не очень доверяю этому средству! Но в таких случаях, как этот, важнее всего держать больного в покое. Меня не очень пугают головные боли, но пока ничего не известно, и, если вы думаете перевезти его отсюда, милорд, я вам не советую!

— Будьте покойны, доктор, у меня нет такого намерения!

— Хорошо! Но мальчику нужен тщательный уход, и вот тут есть одно препятствие. Джадбрук — славный малый, но на его сестру нельзя положиться, и, что хуже всего, я не могу прислать сиделку. В округе только одна, у нее замечательные руки…

— Если, — перебил его лорд, — вы имеете в виду миссис Хакнелл, нет смысла обсуждать ее достоинства! Мисс Джадбрук уже сообщила мне, что если миссис Хакнелл войдет в этот дом, то она его покинет. Позвольте успокоить вас по крайней мере на этот счет! Завтра тетя Феликса или, скорее всего, его сестра, мисс Мерривилл, будет здесь, чтобы ухаживать за ним. Теперь скажите мне доктор прямо чего вы опасаетесь?

Доктор Элкот, запирая свой саквояж, помолчал минуту. Он тяжело задумался и наконец сказал:

— Этот мальчик, милорд, промерз до костей!

— Я не очень давно знаю его, но со слов мисс Мерривилл мне известно, что у Феликса грудная болезнь, которую она назвала бронхитом.

Доктор фыркнул.

— Ну конечно! Новое название для старой болезни! Если ничего худшего, чем это, с ним не случится, считайте, что ему очень повезло! Пока я ничего не могу сказать, милорд! Посмотрим! Полли Джадбрук — упрямая старая дева, но у нее хватило ума хорошенько укрыть его одеялами и положить в ноги теплый кирпич. К тому же он довольно упитанный парень, прекрасная конституция для такого случая! — Он сердито добавил: — Если хотите, можете послать за вашим лондонским доктором, я не против! Он не скажет вам ничего, кроме того, что уже сказал я, и указания даст те же. Держать мальчика в тепле и покое, давать ячменный отвар, сколько сможет выпить, — я велел Полли приготовить его, и она сделает это, не волнуйтесь! — а если его будет лихорадить, дать солевого раствора. Я приготовлю и пришлю с ним человека. Никакого горячего вина или других старинных женских средств! — Он помолчал и с сомнением посмотрел на маркиза. — Я понял так, что ваша светлость решили остаться?