Можно сказать, что она утверждена только между реками Данде и Коанзой. В глубь материка она простирается приблизительно на триста миль до р. Кванго.
Оставив деревню Маландже, мы быстро пошли по той же самой дороге, по которой пришли на запад, не отклоняясь никуда в сторону На Санзе (9°37 46 ю. ш. и 16°59 в. д.) мы думали достать семян пшеницы, но теперь в Анголе ее невозможно было найти. Тот же самый песчаник, о котором мы говорили, является породой, подстилающей почву всей этой местности; но чем дальше мы идем на восток, тем зерна песчаника постепенно становятся меньше и меньше и в нем теперь встречается немного слюды.
В Тала Мунгонго (9°42 37 ю. ш., 17°27 в. д.) мы попадаем на глинистые сланцы, которые имеют небольшой наклон к западу. Общей геологической структурой местности является широкая кайма из слюдистых и песчаниковых сланцев (около 15° в. д.), понижающихся по направлению к центру страны под этими горизонтально расположенными и осадочными породами более позднего времени, образующими внутренний бассейн страны. Сильно расчлененный край плато, будучи старейшим по возрасту, занимает, однако, не самое высокое место.
Во время остановки в Тала Мунгонго наше внимание привлек к себе один вид красного муравья, которых очень много в разных местах этой страны. Они чрезвычайно любят мясо. Комендант одной деревни зарезал корову, и, для того чтобы муравьи не съели большую часть мяса, его рабы должны были сидеть целую ночь и жечь вокруг туши солому.
Эти муравьи попадаются часто в огромном количестве, напоминая по своему виду маленькую армию. Масса ползущих муравьев на небольшом расстоянии представляется в виде коричневато-красной полосы в два-три дюйма [5–7,5 см] шириной, тянущейся поперек тропинки; все они быстро ползут в одном направлении. Если кто-нибудь случайно наступит на них, то они взбегают ему на ноги и очень больно кусаются. Первый раз я встретил этого «противника» в Кассандже. Когда я был занят рассматриванием отдаленного ландшафта, то случайно наступил на одно из их гнезд. Не прошло, кажется, и секунды, как началась одновременная атака муравьев на все незащищенные места моих ног. Муравьи оказались у меня на груди и даже на шее. Укусы этих фурий были похожи на огненные искры, попадавшие на кожу, и от них некуда было бежать. Секунду или две я прыгал туда и сюда, а затем в отчаянии сорвал с себя всю одежду и как можно быстрее снимал их с себя по одному. Уф! Они могли бы, кажется, поднять на ноги человека, находящегося в состоянии летаргии. К счастью, никто не видел этого сражения, иначе по деревне пронеслась бы весть, что я сошел с ума.
Однажды они напали на меня таким же образом, когда я спал крепким сном в своей палатке, и я освободился от них только тем, что подержал свое одеяло над огнем. Поистине изумительно, сколько злобы в этих маленьких существах. Они не только кусают, но после того, как вонзят в кожу свои челюсти, стараются еще больше разорвать рану и увеличить боль. Часто, когда я сидел верхом на быке и его нога случайно ступала недалеко от ползущей ленты муравьев, они взбирались по его ногам на всадника и скоро давали ему почувствовать, что он расстроил их поход. Для них не существует страха; и на самое большое и на самое маленькое существо они нападают с одинаковой свирепостью. Когда кто-нибудь перепрыгнет через их живую ленту, то многие из них покидают свои ряды и бросаются по тропе, горя желанием вступить в бой. Но они очень полезны, потому что освобождают землю от мертвых животных; посещая человеческое жилье, они полностью очищают его от разрушителей-термитов и других вредителей. Они уничтожают многих вредных насекомых и пресмыкающихся. Вследствие их множества сила, с которой они нападают, бывает огромной; жертвами их бешеной атаки падают крысы, мыши, ящерицы и даже удавы [Pythun natalensis], когда они переваривают свою добычу. Эти муравьи никогда не возводят таких высоких холмов, как термиты. Их гнезда находятся на небольшой глубине под землей. Иногда, для того чтобы обезопасить себя во время своих разбойничьих экспедиций от солнечной жары, они строят галереи над своей дорогой, ведущей к кельям термитов.
15 января 1855 г. Мы спустились с высот Тала Мунгонго за один час. Я считал число шагов, сделанных при спуске вниз, и насчитал шестьсот, что равнялось бы по отвесной линии 1200–1500 футам [365–450 м]. В Тала Мунгонго температура воздуха в тени была 72° [27,2 °C], а у основания склона – 94° [35,5 °C]. В продолжение дня в самой прохладной тени температура была от 94 [35,5 °C] до 97° [36,6 °C].
Ручьи, прорезавшие долину Кассандже, теперь высохли, только Луи и Луаре были наполнены довольно соленой водой. На берегах возвышались ряды пальм, диких финиковых деревьев, много гуав, на которых теперь созревали плоды. В изобилии встречается здесь одно дерево, очень похожее на манговое, но оно не приносит плодов.
Реки полны съедобных моллюсков, раковины которых попадаются во всех аллювиальных руслах древних рек до Курумана. Вероятно, здесь они могут жить благодаря соленой воде. На открытых, заросших травой лужайках встречается один вид жаворонка черного цвета, с желтыми плечиками. Над высокой травой носится птица в черном оперении с длинным хвостом [Centropus senegalensis], держа свой хвост перпендикулярно корпусу. Она любит самые высокие места, и ее часто ловят птичьим клеем. Черные перья ее хвоста ценятся туземцами. Мы часто видели здесь также «ле-гутуту» [Tragopan leadbeaterii], черную птицу, сильно напоминающую индюка; на земле она кажется черной, но когда летает, то наружная половина ее крыльев бывает белого цвета. Она убивает змей, ловко нанося им удар клювом позади головы. Туземное ее название происходит от звука, который она издает. Эта птица встречается даже на Колобенге.
Есть еще другая птица, похожая на нее, которая называется абиссинским клюворогом.
20 февраля. В день нашего отбытия из Кассандже дул сильный западный ветер, а на следующий день мы должны были сделать остановку, потому что несколько человек из нашей партии заболели лихорадкой. Эта болезнь – единственный серьезный недостаток Анголы. Во всех других отношениях Ангола чрезвычайно приятная страна; в ней есть все условия для того, чтобы она давала в изобилии продукты тропического климата всему остальному миру.
Дорогой мы узнали, что от д. Чиприано до истоков р. Кванго, находящихся на юге от этой деревни, восемь дней пути, т. е. около ста миль, и что она начинается в стране племени басонго на горном хребте, называемом Мозамбе.
Из этого мы можем заключить, что на плато имеется своего рода трещина, которая тянется до Тала Мунгонго, и по ней протекает река.
Во время своего путешествия по этой стране я всегда любовался ее красотой. Как часто – в тишине утра, когда все дышало спокойствием и в воздухе разливалась приятная теплота, – я видел сцены, полные непередаваемой красоты! В то же время самое легкое движение воздуха вызывало ощущение приятной свежести, как от веера!
Луга с их зеленой травой, пасущийся на них скот, козы, ощипывающие траву, весело прыгающие козлята и живописные группы мальчиков, пасущих стада, вооруженные своими миниатюрными стрелами и копьями, женщины, идущие к реке с посудой для воды, поставленной на голове, мужчины, склонившиеся над шитьем в тени бананов, старые седовласые отцы, сидящие на земле с посохом в руках, внимательно слушающие утренние новости, в то время как другие носят деревья или ветви для починки своих изгородей, – все это, залитое лучами яркого африканского солнца, и птицы, заливающиеся пеньем до наступления жары, – все вместе образует незабываемую картину.
На восточном берегу р. Кванго мы вступили в страну племени башиндже, которое и по характеру, и по наружности кажется ниже балонда или басонго; у всех башиндже черная кожа имеет какой-то грязноватый оттенок, лбы низкие и суженные; носы плоские и сильно искривлены, хотя это вызывается в некоторой степени обычаем вставлять палочки в носовой хрящ, благодаря чему крылья носа заходят у них слишком далеко на щеки; зубы у них обезображены тем, что они спиливают их до корня; губы у всех большие. Их тип приближается к обычному нашему представлению о неграх больше, чем все племена, которые я видел.
