Глядя с Гарден Айленда вниз на дно пропасти, видишь, как почти полмили воды, падающей в этой части водопада справа от нас или к западу от места наблюдения, собирается в узкий канал 20–30 ярдов ширины, образующий прямой угол с прежним направлением, слева от нас; вторая же половина, т. е. та, которая образует восточную часть водопада, видна слева от узкого канала внизу и направляется направо от нас. Оба потока соединяются на полдороге, образуя ужасающий кипящий водоворот, и находят выход в трещине, расположенной под прямым углом к расселине водопада. Этот выход находится на расстоянии около 1170 ярдов от западного конца пропасти и 600 – от восточного; водоворот находится у его начала. Замбези, теперь имеющая в ширину, по-видимому, не более 20 или 30 ярдов, бушует и несется к югу через узкий проток на протяжении 130 ярдов; потом входит в другую расселину, немного более глубокую, чем первая, и почти параллельную ей. Предоставив восточную половину этой расселины высоким деревьям, она круто поворачивает к западу и образует мыс 1170 ярдов длины и 416 ширины у основания с протокой у его оконечности. Достигнув этого основания, река круто огибает другой мыс и течет к востоку в третьей расселине; потом огибает третий мыс, гораздо более узкий, чем другие, и поворачивает обратно на запад, в четвертую расселину. Нам было видно, что дальше она снова огибала еще один мыс и, изгибаясь, входила еще в одну пропасть, направляясь к востоку. В этом гигантском, зигзагообразном и узком потоке скалы так остры и угловаты, что немедленно является следующая мысль: твердый базальтовый трапп должен быть приведен в свое нынешнее состояние силой, действовавшей снизу, и это вероятно произошло тогда, когда древние внутренние моря, находившиеся ближе от океана, излились в него через подобные же трещины.

Гранитные скалы на южном берегу озера Виктория

Рисунок середины XIX в.

Местность за водопадом, или к югу от него, как мы уже говорили, сохраняет тот же уровень, что и до возникновения трещины. Это можно сравнить с тем, как если бы расселина Ниагары поворачивала несколько раз направо и налево, прежде чем достигнуть железнодорожного моста. Если бы поверхность земли на предполагаемых изгибах была такой же высоты, как и выше водопада, то с этих мест открывался бы вид такой же, как с железнодорожного моста (у Ниагары), с той разницей, что первый наблюдательный пункт находился бы на расстоянии всего 80 ярдов, а не 2 миль (расстояние до моста) от передней стены водопада. Вершины выступов в общем плоские, ровные и поросшие деревьями. Первый, с основанием, обращенным к востоку, в одном месте так узок, что до его оконечности доходить опасно. На втором мы нашли широкую носорожью тропу и хижину. Однако мы совершенно не можем себе представить, зачем как человеку, так и животному было сюда приходить, – разве что человек был отшельником и держал носорога в качестве своего ручного любимца. С высшей точки этого второго восточного выступа мы смотрели на великую реку с водой цвета морской волны, сжатую в тисках и быстро и плавно текущую вперед, с высоты 400 футов.

Когда уровень воды в реке низкий, с Гарден Айленда открывается самый лучший вид на расселину, куда низвергается великий водопад, и на противоположный выступ, с его рощей из больших вечнозеленых деревьев. На фоне громадной перпендикулярной скалы, с которой все время стекают маленькие ручейки, чтобы снова подняться вверх с устремляющимися ввысь парами, вырисовываются радуги – две, три, иногда даже четыре. Они ярко блестят и образуют полные три четверти круга. Однако как для того, чтобы увидеть главное чудо Ниагары – подковообразный водопад, – надо перейти на канадскую сторону, так и здесь, если хочешь увидеть главный водопад Моси оа Тунья во всей его красоте, надо перейти на сторону реки, принадлежащую Моселекатсе, на вечнозеленый выступ. Здесь, начиная от подножия этого выступа, против главного водопада, у восточного конца скважины, прежде всего видишь водопад 36 ярдов ширины и, как и все они, 310 ярдов глубины. Потом, за маленьким островом Боарука, начинается большой водопад шириной в 573 ярда; выступающая вперед скала отделяет его от второго большого водопада 325 ярдов ширины; всего свыше 900 ярдов непрерывного водопада. Дальше к востоку находится Гарден Айленд; затем, так как в это время уровень воды в реке был самый низкий, можно было на порядочном протяжении видеть голые камни ее русла, десятками с двумя узеньких водопадиков, которые во время разлива образуют громадную массу низвергающейся воды, еще примерно в полмили. У восточного конца расселины два водопада побольше, но они ничтожны при низком стоянии воды по сравнению с теми, которые находятся между островами.

Вся масса воды переливается целиком через край водопада; но, десятью или более футами ниже, вся эта масса превращается в подобие чудовищной завесы гонимого метелью снега. Водяные частицы отделяются от нее в виде комет со струящимися хвостами, пока вся эта снежная лавина не превращается в мириады стремящихся вперед, летящих водяных комет. Чарльз Ливингстон не наблюдал этого явления на Ниагаре; возможно, оно вызывается сухостью воздуха. Но какова бы ни была причина, каждая капля воды Замбези производит впечатление обладающей собственной индивидуальностью. Она стекает с весел и скользит, как бисер, по гладкой поверхности, подобно капелькам ртути на столе. Здесь они предстают перед нами в своей массе, каждая капля с продолжением в виде чистого белого пара, и стремятся вниз, пока не обратятся в облака брызг. Если бросить вниз камень, то сначала он кажется все меньше и меньше, а потом исчезает в густом тумане внизу.

Чарльз Ливингстон, который видел Ниагару, отдает пальму первенства Моси оа Тунья, хотя мы его увидели в конце засушливого периода и при самом низком стоянии воды. Многие бывают разочарованы, увидев в первый раз великий американский водопад, но Моси оа Тунья так необыкновенен, что всегда должен казаться чудом.

Ниагара, возможно, больше, но не тогда, когда Замбези находится в разливе. Громадная масса воды, разделенная на кометообразные частицы, которые мы описали, неизбежно вбирает в себя при падении большое количество воздуха; втянутый ею в пропасть на неведомую глубину, он снова поднимается вверх, пропитанный паром, и образует от трех до шести столбов, состоящих из пара. Их можно видеть из деревни Моачемба, находящейся на расстоянии 21 мили. Достигнув высоты в 200–300 футов над уровнем реки, над водопадом, эти пары сгущаются в постоянный мелкий дождь. Значительная часть брызг, поднимающихся с западной стороны Гарден Айленда, падает на расположенную напротив вечнозеленую рощу. С листьев деревьев постоянно падают тяжелые капли и образуют ручейки, которые, стекая по отвесной скале, сдуваются со своего вертикального русла и уносятся вновь в столбы пара, из которых они только что спустились.

Утреннее солнце украшает эти столбы водяного пара всеми цветами двойных или тройных радуг. Вечернее солнце, сияя на знойном желтом небе, образует зеленовато-желтую мглу. Создается впечатление, что разверстая пропасть походит на отверстие бездонного колодца. Ни одна птица не садится на ветви деревьев поливаемой непрерывным дождем вечнозеленой рощи и не вьет гнезд на ее деревьях. Мы видели стаи маленьких черных ткачей и других птиц, которые перелетали с берега на острова и с островов на оконечности мысов и обратно, но они неизменно избегали района вечнозеленой рощи, где идет непрерывный дождь. Солнечный свет, такой всемогущий в этой стране, никогда не проникает в мрачную глубину этих тенистых деревьев.

Древние батока использовали Казеруку (ныне Гарден Айленд) и Боаруку, остров, расположенный дальше к западу также на краю водопада, как святилища, где они поклонялись богу. Неудивительно, что под облачными столбами, недалеко от сияющих радуг и под непрерывный рев водопада, низвергающегося как бы из длани всемогущего, их души должны были наполняться благоговейным ужасом. Водопад поражал умы туземцев во всей внутренней части страны. Одними из первых вопросов, которые Себитуане задал в 1851 г. м-ру Освеллу и д-ру Ливингстону, были следующие: «Есть ли гремящий дым у вас на родине?» и «Что заставляет дым подниматься так высоко над водой?». В этом году о нем говорили на расстоянии 200 миль и совершали к нему паломничества; но ни один европеец не видел его до 1855 г., когда д-р Ливингстон посетил его на пути к восточному берегу. Тогда его сопровождал к водопаду Секелету с отрядом в 300 человек; поэтому поневоле долго оставаться там он не мог.