Мы оказались, таким образом, лишены возможности строить хозяйственный план, в качестве непосредственного продолжения (исправления, уточнения, объединения) того хозяйственного процесса, который, путем капиталистической анархии, поддерживал все же свое единство. Частная капиталистическая калькуляция и государственно-капиталистическая промышленная статистика не могли лечь в основу наших практических мероприятий, так как полученное нами хозяйственное наследие совершенно не отвечало уже тому состоянию, которое нашло свое выражение в данных старой статистики.

Таким образом, для выработки единого плана, обнимающего все отрасли хозяйственной жизни, отсутствовали как материальные, так и формально-организационные условия. Этим предопределена была неудача первоначального замысла сразу охватить одним центральным аппаратом всю экономику страны. Более того: единство аппарата, при отсутствии хозяйственного плана и необходимых для него условий, не могло не породить опасности удушающего бюрократического централизма.

Выработка единого хозяйственного плана пошла гораздо более медленными, сложными и зигзагообразными путями, чем предполагалось вначале. Прежде чем установить верховенство индустрии над остальными областями хозяйства, оказалось необходимым создать хоть сколько-нибудь работоспособный и централизованный продовольственный аппарат. То же самое в отношении земледелия, финансов, железнодорожного и водного транспорта, внешней торговли. Наконец – и это в первую голову – сама промышленность, для того чтобы подчинить своим требованиям транспорт, продовольственную работу и пр., должна была предварительно привести в известность и собрать воедино свои разрозненные части, т.-е. создать собственный аппарат централизованного управления.

В течение этого периода нельзя было сколько-нибудь серьезно говорить об едином хозяйственном плане и – тем менее – о руководящей роли Высшего Совета Народного Хозяйства в отношении продовольствия, земледелия, транспорта, финансов, внешней торговли. Народные комиссариаты продовольствия, путей сообщения, земледелия, финансов, внешней торговли строили свои аппараты и вырабатывали свои методы управления совершенно вне зависимости от Высшего Совета Народного Хозяйства. И сейчас, когда эта работа централистического строительства вчерне закончена, мы оказываемся лицом к лицу перед тем фактом, что Высший Совет Народного Хозяйства стал фактически Народным Комиссариатом промышленности, наряду с народными комиссариатами продовольствия, путей сообщения и т.-д. Правда, в составе Высшего Совета Народного Хозяйства сохранились, в качестве осколков первоначально задуманного и недостроенного плана, отдельные «главки» и учреждения, которые выпирают из Комиссариата промышленности; но они имеют характер случайных пристроек или… прямых развалин.

Было бы в корне неправильно полагать, что переход от периода главкократии (т.-е. господства отдельных вертикально-централизованных главков, организационно не объединенных между собою и худо согласованных в своей работе) к социалистическому централизму, т.-е. к хозяйству на основе единого плана, может принять форму возврата вспять, к первоначальной идее Высшего Совета Народного Хозяйства. Задача представляется сейчас в существенно ином виде. Нужно прежде всего констатировать, что централизация различных областей хозяйства как в сфере производства, так и в сфере распределения, уже приняла форму отдельных комиссариатов. Внутри самого Высшего Совета Народного Хозяйства, как Комиссариата промышленности, отдельные отрасли хозяйства (топливо, металл, текстильное производство и пр.) сложились в самостоятельные централизованные главки, согласование работы которых является еще в значительной мере задачей будущего.

Необходимо упростить аппарат управления промышленностью (ВСНХ), очистив его от обременяющих его наростов и пристроек.

Необходимо обеспечить единство руководства всеми экономическими комиссариатами.

Расцвет главкократии явился необходимым этапом в развитии социалистического хозяйства. У нас много говорят о советском бюрократизме, о его пороках, о необходимости борьбы с ним. Несомненно, что главкократия развила многие порочные черты бюрократизма: безжизненную формалистику, невнимание к существу дела, волокиту и пр. Но нельзя забывать, – ибо это основа вопроса, – что, в виде наших во многом, неуклюжих, комиссариатов и главков, мы создали и создаем не нечто случайное и вредное, а нечто необходимое, именно – административно-хозяйственную советскую бюрократию, без которой не может существовать государство, доколе оно остается государством, т.-е. в нынешнюю переходную эпоху к коммунизму. Бюрократия имеет не только отрицательные, но и положительные черты: более специальное знакомство с определенными отраслями управления и хозяйства, точную иерархию взаимоотношений, определенные, выработанные долгой практикой, приемы работы и т. д. Такого рода аппарат советской бюрократии (партийной и непартийной) приходит на смену самодельщине, кустарничеству, наконец, первобытному хаосу и потому является необходимым этапом в нашем государственном развитии.

Этого до сих пор не понимают многие товарищи, в частности те, которые из вражды к «бюрократизму» протестуют против организационного сближения и, в некоторых звеньях, полного слияния аппарата управления водным транспортом с аппаратом НКПС. «Таким путем, – говорят иные, – вы бюрократизируете аппарат Главвода». В указанном выше смысле этот упрек справедлив, но именно поэтому он перестает быть упреком. Не только по отношению к полной разрозненности водного транспорта, которая вытекала из частно-капиталистических отношений, царивших в этой области, но и по сравнению с первыми примитивными попытками советского объединения водного транспорта, централизованный аппарат железнодорожного транспорта остается пока еще недостигнутым образцом. Задача создания и воспитания хорошо действующего бюрократического аппарата (правильная и точная конструкция управлений, отделов, отделений; безусловная исполнительность; хорошая связь; точное счетоводство и вообще делопроизводство и т. д.) остается еще не разрешенной. Нередко раздающийся упрек в том, что советские учреждения «заразились» у старых бюрократов их пороками (формализмом, волокитой и пр.) совершенно не задевает существа дела. Пока что, мы страдаем не столько от того, что усвоили дурные стороны бюрократии, сколько от того, что еще не усвоили ее хороших сторон.

Что касается волокиты, формалистической придирчивости и организационной беспомощности, то они вовсе не вытекают из усвоенных советскими учреждениями дурных примеров, а имеют гораздо более глубокие корни в переходной структуре нашего хозяйства и управления. Главкократия – необходимый этап развития. Но именно она создает чрезвычайные организационные трудности и безвыходные положения, которые только внешним образом принимают вид чисто канцелярской волокиты, на самом же деле являются результатом несогласованности различных главков и ведомств как внутри себя, так и между собою. Наше хозяйство ориентируется на единый план, но этого единого плана нет; более того: еще нет аппарата ни для выработки, ни для проведения единого плана.

Мы централизовали (пока еще очень несовершенно) отдельные отрасли хозяйства, но ни одна из них не может жить и развиваться без другой. Взаимозависимость их в центре и на местах остается неразрывной, и нарушения этой неразрывности создают величайшие затруднения. Между тем, для обеспечения правильного взаимного обслуживания и взаимного питания разных отраслей хозяйства у нас почти нет сколько-нибудь продуманных, правильных, единообразных органов. Как ни несовершенны наши хозяйственные комиссариаты и главки, но каждый из них все же охватывает свою область и держит на учете составные элементы своего хозяйства, при чем этот учет, хотя бы и медленно, но улучшается. Самые острые организационные затруднения с вытекающей из них волокитой начинаются там, где дело идет о согласовании работы различных хозяйственных ведомств и обеспечении между ними необходимого взаимодействия.