Где слезиночки роняла,

Завтра розы будут цвесть.

Я кружавчики сплетала,

Завтра сети буду плесть.

Вместо моря мне – все небо,

Вместо моря – вся земля.

Не простой рыбацкий невод —

Песенная сеть моя!

15 июня 1920

Стакан воды во время жажды жгучей:

– Дай – или я умру! —

Настойчиво – расслабленно – певуче —

Как жалоба в жару —

Все повторяю я – и все жесточе

Снова – опять —

Как в темноте, когда так страшно хочешь

Спать – и не можешь спать.

Как будто мало по лугам снотворной

Травы от всяческих тревог!

Настойчиво – бессмысленно – повторно —

Как детства первый слог...

Так с каждым мигом все неповторимей

К горлу – ремнем...

И если здесь – всего – земное имя, —

Дело не в нем.

Между 16 и 25 июня 1920

Заря пылала, догорая,

Солдатики шагали в ряд.

Мне мать сказала, умирая:

– Надень мальчишеский наряд.

Вся наша белая дорога

У них, мальчоночков, в горсти.

Девчонке самой легконогой

Все ж дальше сердца не уйти!

Мать думала, солдаты пели.

И все, пока не умерла,

Подрагивал конец постели:

Она танцовщицей была!

...И если сердце, разрываясь,

Без лекаря снимает швы, —

Знай, что от сердца – голова есть,

И есть топор – от головы...

Июнь 1920

Руки заживо скрещены,

А помру без причастья.

Вдоль души моей – трещина.

Мое дело – пропащее.

А узнать тебе хочется

А за что я наказана —

Взглянь в окно: в небе дочиста

Мое дело рассказано.

Июнь 1920

Был Вечный Жид за то наказан,

Что Бога прогневил отказом.

Судя по нашей общей каре —

Творцу кто отказал – и тварям

Кто не отказывал – равны.

Июнь 1920

Дом, в который не стучатся:

Нищим нечего беречь.

Дом, в котором – не смущаться:

Можно сесть, а можно лечь.

Не судить – одно условье,

……………………………..

Окна выбиты любовью,

Крышу ветром сорвало.

Всякому – .... ты сам Каин —

Всем стаканы налиты!

Ты такой как я – хозяин,

Так же гостья, как и ты.

Мне добро досталось даром, —

Так и спрячь свои рубли!

Окна выбиты пожаром,

Дверь Зима сняла с петли!

Чай не сладкий, хлеб не белый —

Личиком бела зато!

Тем делюсь, что уцелело,

Всем делюсь, что не взято.

Трудные мои завязки —

Есть служанка – подсобит!

А плясать – пляши с опаской,

Пол поклонами пробит!

Хочешь в пляс, а хочешь в лежку, —

Спору не встречал никто.

Тесные твои сапожки?

Две руки мои на что?

А насытила любовью, —

В очи плюнь, – на то рукав!

Не судить: одно условье.

Не платить: один устав.

28 июня 1920

Уравнены: как да и нет,

Как черный цвет – и белый цвет.

Как в творческий громовый час:

С громадою Кремля – Кавказ.

Не путал здесь – земной аршин.

Все равные – дети вершин.

Равняться в низости своей —

Забота черни и червей.

В час благодатный громовой

Все горы – братья меж собой!

Так, всем законам вопреки,

Сцепились наши две руки.

И оттого что оком – желт,

Ты мне орел – цыган – и волк.

Цыган в мешке меня унес,

Орел на вышний на утес

Восхитил от страды мучной.

– А волк у ног лежит ручной.

<Июнь – июль 1920>

Ex-Ci-Devant[38]

(Отзвук Стаховича)

Хоть сто мозолей – трех веков не скроешь!

Рук не исправишь – топором рубя!

О, откровеннейшее из сокровищ:

Порода! – узнаю Тебя.

Как ни коптись над ржавой сковородкой —

Всё вкруг тебя твоих Версалей – тишь.

Нет, самою косой косовороткой

Ты шеи не укоротишь.

Над снежным валом иль над трубной сажей

Дугой согбен, всё ж – гордая спина!

Не окриком, – всё той же барской блажью

Тебе работа задана.

Выменивай по нищему Арбату

Дрянную сельдь на пачку папирос —

Всё равенство нарушит – нос горбатый:

Ты – горбонос, а он – курнос.

Но если вдруг, утомлено получкой,

Тебе дитя цветок протянет – в дань,

Ты так же поцелуешь эту ручку,

Как некогда – Царицы длань.

Июль 1920

И если руку я даю —

То погадать – не целовать.

Скажи мне, встречный человек,

По синим по дорогам рек

К какому морю я приду?

В каком стакане потону?

– Чтоб навзничь бросил наповал —

Такой еще не вырос – вал.

Стакан твой каждый – будет пуст.

Сама ты – океан для уст.

Ты за стаканом бей стакан,

Топи нас, море-окиян!

А если руку я беру —

То не гадать – поцеловать.

Сама запуталась, паук,

В изделии своих же рук.

– Сама не разгибаю лба, —

Какая я тебе судьба?

<Июль 1920>

– Сколько у тебя дружочков?

Целый двор, пожалуй?

– После кройки лоскуточков,

Прости, не считала.

– Скольких перепричащала?

Поди, целый рынок?

– А на шали бахроминок,

Прости, не считала.

– А сердца покласть в рядочек —

Дойдешь до Китая?

– Нынче тиф косит, дружочек!

Помру – сосчитаю.

Две руки – и пять на каждой —

Пальчиков проворных.

И на каждом – перстенечек.

(На котором – по два.)

К двум рукам – все пальцы – к ним же