Раньше он часто забирался на сопки – полюбоваться на закат, а иногда и встретить рассвет. Йоги и буддисты назвали бы это мероприятие высокопарным словосочетанием «единение с природой». Но Сашка предпочитал использовать фразы простые и незамысловатые, например – «пойти в лес». Колымский лес с африканскими джунглями или дальневосточной тайгой не сравнишь: деревца низенькие, тщедушные. Ни высоты, ни пышности, ни размаха. Но какое блаженство бродить в зарослях мохнатого, стелющегося по земле стланика, боясь заблудиться в хвойном лабиринте… Перелазить через многочисленные выгнутые корни, вылезшие из промерзшей почвы на поверхность в тщетной попытке согреться… Цепляться за ветви карликовых берез, вырастающих за сотню лет всего на метр-полтора, и, освободившись осторожно, дабы не растоптать прячущиеся под моховой толщей побеги, идти дальше…

Сашка родился и вырос на Колыме. За свои 24 года он лишь раз выбирался на Юг. Пышная субтропическая растительность одуряла вычурностью и ароматами. Нежное синее море ласкало и подлизывалось теплыми волнами. Отчаянное агрессивное солнце нещадно выжигало кожу, стремясь оставить самый коричневый, самый долговечный загар. Парень удивлялся первые два дня. Потом начал скучать. Южные изыски казались ему рисованной картинкой: красочной и манящей, но не имеющей ничего общего с настоящей жизнью.

Он гулял по благоухающему саду на территории первоклассного санатория, где отдыхал, и невольно представлял: как бы мгновенно зачахли вульгарные, самодовольные пальмы, помести их на денек в условия Крайнего Севера. Фантазия была, прямо скажем, некорректна. Каждое растение приспособлено к тому климату, в котором тысячелетиями произрастает. И заявлять о превосходстве холодостойких перед теплолюбивыми – глупо и недостойно человека адекватного. Сашка и не заявлял. Но, потворствуя извращенному воображению, нет-нет, да улыбался гипотетическим итогам гипотетического же эксперимента.

Раз отметившись на жарком курорте, посчитал, что долг северянина исполнил. Не зарекался: возможно, вскоре у него снова возникнет желание окунуться в парные воды Черного моря и ощутить себя сибаритом. Возможно. Но в настоящий момент ему чертовски комфортно было здесь, в родном безыскусном Магадане и окрестностях.

На сопку отправится поздно вечером. До того момента надо успеть встретиться с другом Лешкой, отдать ему фотографии со свадьбы, расспросить, как проходят будни в статусе мужа. Одно время они вместе работали в автосервисе и успели крепко сдружиться. Леха был парнем своеобразным: его отец, чиновник мэрии, предлагал сынку теплое место и высокую зарплату. Знай только сиди в кабинете и изображай бурную деятельность. Мало бы кто стал противиться неплохой перспективе, но только не Леха, упрямо считавший, что езда по проторенной дороге – не для него.

– Понимаешь, Шурик, несправедливо получается. Мой отец начинал с нуля и добился нынешнего положения за счет свого ума. А я что, недоумок, не способный на самостоятельные решения и поступки? – горячился друг, подкручивая гаечным ключом болт карданного вала. – Я тоже планирую добиться многого. Но сам, и своими методами. Я не собираюсь всю жизнь чинить автомобили, но начинать с чего-то же надо!

Когда Сашка уволился, общение на нет не сошло, хотя и стало менее интенсивным. Нечасто, но с завидным постоянством пересекались где-нибудь в кафе и разговаривали по нескольку часов кряду, потягивая холодное пиво. В одну из таких мужских посиделок Лешка сообщил о готовящейся свадьбе и пригласил в качестве свидетеля. Новость была неожиданной: Сашка не припоминал, чтобы друг серьезно встречался с какой-то девушкой. Оказалось, познакомился приятель со своей Оксаной два месяца назад. В считанные дни осознав, что захватившее обоих чувство – ничто иное как любовь, решили не тянуть резину. Леха сделал предложение, и девушка тут же согласилась.

Свадьба была скромной, но веселой. Снимки получились занятные: Сашку привлекала нестандартность, посему он тягал молодоженов по самым неожиданным местам Магадана, не традиционным для фотографирования брачующихся. Льстить себе было бы нескромно, но результат оказался недурственным.

Приехал домой, сунул толстую пачку отпечатанных фотографий в пакет, схватил кофту и запер дверь. Тут и Лешка позвонил.

– Здорово, старик. Ты скоро?

Встретиться они запланировали в демократичном и уютном баре «Два медведя», находящемся в получасе ходьбы от Сашкиного жилища.

– А ты уже там?

– Я в центральном парке, с благоверной гуляю. Я тут прикинул… Давай скорректируем планы. Погода блеск, обидно торчать в помещении. Может, ты к нам подтянешься?

– Я не против. Минут через двадцать буду.

– Ок, как подъедешь, набери.

Народа в парке было много. Редко выдается такой ослепительно солнечный день, да еще воскресный: двойная удача. Все лавочки в поле зрения были оккупированы. В открытом кафе с видом на водоем чудом удалось отыскать свободный столик. Сашка торжественно вручил кипу снимков. Влюбленные принялись рассматривать, то и дело комментируя. Оксана жмурилась от удовольствия, представляя, как вышлет по почте несколько снимков двоюродной сестре. У той не сложилось примчаться на свадьбу из другого города. Пусть теперь завидует, что пропустила торжество.

Леха крепко пожал руку друга:

– Спасибо! Если бы не ты, не знаю, на какие бы шиши мы наняли фотографа. Денег в обрез было. Я твой должник! Выручил ты по-взрослому!

– Пустяки!

– И вовсе не пустяки, – вмешалась Оксана, смешно сморщила веснушчатый нос: – И спорить бессмысленно!

Сашка умилился, глядя на трогательную пару. Лешка – рослый, широкоплечий брюнет и его возлюбленная – миниатюрная хрупкая блондинка, при всей своей непохожести смотрелись очень гармонично. Даже в выражениях их лиц было нечто идентичное: спокойная, тихая уверенность в светлом совместном будущем. Бывает же так, чтобы присказка о двух половинках оказалась настолько реальной! Эти двое были безупречно счастливы. Каким-то неведомым способом заражали позитивной энергетикой даже случайных прохожих, мельком бросивших на парочку взгляд. Парень по-доброму завидовал друзьям, искренне желая, чтобы их нирвана не кончалась.

Болтать о том о сем, поедая мороженое, было приятно. Сашка не заметил, как минуло три часа. А ведь он еще намеревался немного потрудиться: обработать и отшлифовать несколько изображений, отобранных им для Московской выставки фотохудожников Севера, куда его пригласили в качестве участника. Он еще не решил окончательно, ответит ли согласием. Мероприятие позиционировалось как модное светское событие для столичного бомонда. Выступать в роли провинциального болванчика, доказывающего, что искусство и творчество характерно не только для одухотворенного Питера и целеустремленной Москвы, не больно хотелось. Однако организаторы убеждали, что публика соберется приличная и понимающая толк в фото-арте, да и цели у выставки благородные. Средства будут направлены в Фонд помощи детям-сиротам. Этот факт не мог оставить Сашку равнодушным. Ведь он сам стал сиротой в нежном возрасте и воспитывался в детском доме.

Так или иначе, а изображения подготовить не лишнее. Ведь присутствие автора на выставке не обязательно. Он отправит снимки по электронной почте, и пусть организаторы распоряжаются ими по своему усмотрению.

Добрался домой в пятом часу. Сварил пельмени, пообедал. Потом засел за компьютер и не отрывался от монитора до десяти вечера. Увлекся, как всегда. А ведь хотел выйти пораньше! Быстро собрался и помчался на остановку автобуса.

Диск солнца не был виден, но небо почти не утратило лазурного цвета, ставшего разве что менее ядовитым. Было светло, но количество людей на улицах резко сократилось: завтра начало трудовой недели, все стремились лечь пораньше. Автобус лениво крутил колеса по проспекту Ленина, вдоль которого уныло торчали серые столбы потухших фонарей. Летом лампы не горят. Электричество включают осенью, когда возвращается нормальный режим дня и ночи, и по вечерам сумерки вновь опускаются на город.