После всех сборов Хавруш переоделся в одежду простолюдина и огляделся: всё ли он взял, всё ли сделал, не забыл ли о чем? Вспомнил о Дэвастасе и выругался.

— Дэвастаса ко мне. Быстро!

Ему пришлось ждать, пока в помещение не вошел сильно запыхавшийся воин — широкоплечий, голубоглазый молодой человек, в тяжелом бронзовом панцире на груди. Он не сразу признал Хавруша, завернувшегося в плащ бедняка, а когда узнал — учтиво склонился.

— Слава Деве, мой кумир. Легче еще раз прорваться в осажденный Кадиш, чем подняться на вершину Носороговой башни, — тяжело дыша, сказал Дэвастас.

— Это так, — отвечал Хавруш. — Но ты молод и силен, а каково мне?

Он разрешил ему присесть и предложил напитки. Весь покрытый пылью, с сухими потрескавшимися губами, воин был счастлив воспользоваться столь редкой в осажденной крепости возможностью. Он пил долго, пил и пил, пока кувшин, стоявший рядом, не опустел.

— Прости меня, — опомнился Дэвастас, — но с тех пор, как я оказался в крепости, кроме местной воды, которая отдает свинцом, я ничего не пробовал.

— Удовлетвори мое праздное любопытство, либерий, — сказал Хавруш, терпеливо дождавшись, когда собеседник утолит жажду. — Почему ты добровольно запер себя в этом каменном мешке? Ведь тебе никто не приказывал обрекать себя и свой отряд на смерть? Ну, я понимаю — вырваться из осажденной крепости и тем самым спастись, но наоборот?

— Смерти я не ищу, но и не боюсь, — отвечал Дэвастас. — А в Кадиш меня привело твое же поручение.

— Как это?

— Ты же приказал мне умертвить тех авидронов, которые побили всех капроносов в Тедоусе…

— Но разве они не сбежали?

— Это так, но не совсем. Сбежали они потом, преследуемые моими воинами, а прежде им даровал свободу известный любимец Тхарихиба — Твеордан.

— Зачем это?

— Ему очень понравилось, как они сражаются.

Хавруш вырвал из носа несколько волосков. Твеордан давно его настораживал. Многие вообще открыто обвиняли военачальника в симпатии к авидронам. Каким-то непостижимым образом только его армия не пострадала в сражении под Кадишем, и теперь еще это странное освобождение…

— Я знаю, — продолжил Дэвастас, — что они находятся где-то здесь, под Кадишем. И я обязательно их разыщу и в точности исполню твое требование.

«Что ж, это похвально, — подумал Хавруш. — Где в наши дни найдешь столь отважного воина, который готов умереть во имя исполнения даже самого малосущественного приказания?..»

Верховный военачальник внимательно посмотрел на либерия, столкнувшись с его открытым мягким взглядом. В сущности, он едва ли знал этого светлокудрого красавца. Кто он? О чем думает? Что им движет? А эта его безудержная, звериная жестокость, граничащая с безумием? Откуда она?

Дэвастас не имел знатных родственников, ему никогда никто не помогал. Он выбился чудом, поднявшись с самого дна: определившись в партикулу, стал землекопом, потом возничим обоза, легковооруженным всадником, долгое время ездил на маленькой шелудивой лошаденке, потешая всю армию.

Однако после целого ряда удивительных подвигов его назначили десятником. Молодой, весьма способный, он многим понравился, ему доверялись наиболее сложные дела, которые он неизменно исполнял. А скоро о нем пошла молва, как о самом смелом и беспощадном воине, от которого враги бегут, только заслышав его имя. Его заметил даже Тхарихиб и оказал ему милостивейшее покровительство: в распоряжении Дэвастаса появился собственный отряд, который он набрал из самых отчаянных головорезов. Теперь он стал известным военачальником, и его направляли туда, где действовать приходилось самостоятельно, на свой страх и риск. Его отряд из полутора тысяч человек творил чудеса: надолго уходил в тыл врага, внезапно атаковал вражеские колонны, быстро скрывался и снова крушил, разрушал, уничтожал, вырезал целые поселения. У Дэвастаса была удивительная способность из любого кровавого побоища выходить живым и почти невредимым. Так было в Авидронии, в сражении под Кадишем, так было везде и всегда.

Хаврушу была известна связь этого блестящего военного, которого он однажды переманил на свою сторону, с Хидрой, женой Тхарихиба. Еще бы, ведь он, Верховный военачальник, тонкий искусный интриган, сам приложил к этому руку. Сначала он приблизил к себе Дэвастаса, потом, выбрав подходящий момент, свел его с этой женщиной. Теперь Хавруш искренне считал, что Хидра, его старинный злейший враг, не опасна: он может расправиться с ней, когда захочет.

Благодаря протекции высокопоставленной любовницы теперь Дэвастас носил знаки либерия — начальника нескольких партикул, хотя по-прежнему продолжал командовать только своим отрядом.

«Может быть, когда-нибудь, как это ни грустно, мне придется собственноручно сжечь этого красавца на костре — чего не сделаешь во имя благополучия родной страны. Но сейчас я в нем нуждаюсь, нуждаюсь как никогда!» — цинично подытожил свои раздумья Верховный военачальник.

— Слушай меня внимательно, Дэвастас, у меня мало времени. В этой башне берет начало тайный ход, который ведет к реке Урарду. О нем никто не знает. Я должен покинуть крепость, ибо меня ждут дела в Масилумусе. Кадиш, несомненно, падет, но на нем не заканчивается наше сопротивление. Рано или поздно авидроны будут валяться у нас в ногах, умоляя о пощаде, и ты, клянусь Слепой Девой, станешь одним из первых свидетелей этого удивительного события. Больше я ничего не могу тебе сказать. Вот план подземного хода. — Хавруш протянул озадаченному Дэвастасу онис. — Когда всё закончится, воспользуйся им: ты мне нужен живым и невредимым. Но помни: об этом никто не должен знать. Гарнизон обязан биться до конца, считая, что отступать некуда. Только тогда авидроны понесут максимальный урон, который еще долго будут оплакивать. Также до последнего скрывай, что меня нет в крепости, передавай военачальникам от моего имени необходимые приказания. А теперь эгоу.

Верховный военачальник поднялся, и Дэвастас поторопился сделать то же самое.

— Эгоу, Хавруш. Я сделаю все, как ты сказал, — уверил он.

Хавруш долго спускался по лестничным маршам Носороговой башни. Впереди шли телохранители, освещая ступени факелами, за спиной — Оус с голубиной клеткой в руке, сзади — носильщики с поклажей.

Через некоторое время Хавруш находился уже глубоко под землей, где-то под восьмой смотровой башней Кадиша. Широкий сводчатый ход, укрепленный деревянными балками и камнем, позволял, не сгибаясь, идти нескольким воинам рядом. Здесь вот уже много лет не ступала нога человека, не считая Бредероя и еще нескольких порученцев, но в свое время все работы по строительству этого подземного хода были выполнены на совесть, лишь в некоторых местах подломились второстепенные опоры, и кое-где осыпался свод. Верховный военачальник вспомнил, как сам руководил осуществлением и воплощением в жизнь этого тайного замысла, следил за землекопами и мастеровыми. Когда же сооружение закончили, все участники и невольные свидетели были без промедления уничтожены. Затем умертвили и исполнителей расправы.

Извивы подземного хода были сложны и причудливы, но Хавруш не забыл, что сворачивать нужно только направо — остальные ответвления представляли собой хитроумные лабиринты, которые кружили самым каверзным образом, всегда возвращая заблудшего назад — к Кадишу. Наконец показался свет, пробивавшийся сквозь узкий лаз, через который все выбрались наружу.

В двадцати метрах шумели воды Урарду. Хавруш счастливо осклабился: он знал, что авидроны потратили много сил, разыскивая какие-нибудь лазы, ведущие из Кадиша. Но этот подземный ход был удивительно длинным, а место для выхода из него выбрали как нельзя лучше.

На берегу реки телохранители отбросили в стороны заросшие мхом бревна и толстые ветки. В неглубокой яме лежало несколько хорошо просмоленных лодок, а в них оружие и кое-какие припасы. В мгновение ока лодки спустили на воду, иргамы заняли в них свои места, и суденышки устремились вниз по течению с такой скоростью, что гребцам только и оставалось, что выравнивать их стремительный ход. На одном из поворотов, в туманной дымке, Хавруш различил вершины кадишских башен. «Прости, Кадиш!» — даже с некоторой грустью подумал он. Подобные чувства были совершенно несвойственны этому удивительно черствому человеку.