Утром следующего дня Ибабд вывел из лагеря Кадишскую либеру и провел учебное сражение, в котором часть партикул изображала «союзную» армию. Удовлетворившись результатами, либерий устроил состязания и наградил победителей серебряными повязками. Вечером в лагере состоялся пир, на котором не жалели вина, нектара, хлеба и мяса.

«Союзная» армия была уже в полудне пути от войска авидронов, и Ибабд поставил свои партикулы в том самом месте, где ущелье Кимранов сужалось. Получился сомкнутый, плотный и достаточно глубокий строй. В центре позиций он расположил пеший монолит, с обеих сторон от него разместил пеших средневооруженных, вперед перед строем выдвинулись вспомогательные отряды: валилы, заградительные колесницы, легкие метательные механизмы и конные группы. К ним присоединились пешие легковооруженные и воины с боевыми собаками. Сзади строя к бою изготовилась разбитая на два отряда конница, неподалеку от нее — громоздкие метательные механизмы, которые должны были забрасывать врага камнями и зангниями через головы своего монолита.

Закончив построение, Ибабд занял позади строя удобное для него как для полководца место, осмотрелся и остался всем в полной мере доволен. Неожиданно он обратил внимание на откосы ущелья, и печать каких-то раздумий появилась на его лице. Справа над долиной нависали остроконечные скалы, отбрасывая черные резаные тени, но с левой стороны вершины казались низкими, доступными. Либерий бросил взгляд на ждущего приказаний порученца, потом оглянулся, нашел глазами ДозирЭ, который скромно стоял в отдалении, за спинами военачальников, и жестом велел ему приблизиться. Молодой человек быстрым шагом подошел к Ибабду и получил указание проверить левый склон ущелья — нет ли возможности разместить засаду на его вершине. Многие военные посмотрели на ДозирЭ с удивлением и завистью: этому грономфу в невоенных одеждах, со странным мечом на боку, либерий в последнее время выказывал слишком много расположения. Ходили слухи, что этот чужак совершил в свое время невероятные подвиги и что вскоре он будет определен начальником над отрядом телохранителей или на не менее значимое место. Приближенные Ибабда, ощущая опасность, сторонились ДозирЭ, не допуская его в свой круг, а между собой называли «выскочкой». Молодой человек, чувствуя это пренебрежительно-осмотрительное отношение, не придавал ему ровно никакого значения.

ДозирЭ и Идал в компании Кирикиля и еще десяти следопытов подробно исследовали левый склон. Только в одном месте можно было подняться наверх, и они долго взбирались по скалам, зачастую карабкаясь почти по отвесному склону, цепляясь за ветки кустов и хватаясь за каменные выступы. В конце концов, изорвав одежды и в кровь исцарапавшись, они достигли вершины, которая оказалась несколько в стороне от предполагаемого места сражения и к тому же была узка, неудобна, открыта и, по мнению опытных цинитов, вовсе не пригодна к засаде.

Вернувшись в расположение либеры, ДозирЭ поспешил известить Ибабда о том, что не смог найти для засады удачного места. К удивлению молодого человека, либерий не огорчился. Наоборот, с улыбкой выслушав подробный отчет, он сказал:

— Очень хорошо! — Увидя удивленное лицо ДозирЭ, он объяснил: — Если уж МЫ не смогли обнаружить место для засады, то противник тем более его не отыщет!

Между тем враг приближался: об этом сообщили при помощи сигнальных лент с матри-пилоги, поднявшейся высоко в небо. Вскоре легковооруженный авидронский отряд лучников-следопытов столкнулся с авангардом «союзников» и после короткого боя отступил, потеряв несколько человек. Ибабд отдал все необходимые распоряжения, загудели раковины, забили калатуши; воины, сидевшие на земле, поднялись и надели шлемы; высоко над головами взмыли знамена партикул.

Через некоторое время показались пешие и конные «союзники», их было великое множество: только видимые глазу отряды значительно превышали численность авидронского войска. Несколько колесниц Ибабда с установленными на них стрелометами выехали далеко вперед, развернулись и послали поочередно десяток подожженных стрел в сторону противника. Было еще достаточно далеко, и метательные снаряды не долетели примерно полсотни шагов до первых рядов надвигающейся армии, однако конные и пешие фаланги «союзников» одна за другой остановились. Вскоре из их рядов выехал знатный воин на высоком норовистом коне и шагом, нарочито медленно, будто смеясь над опасностью, двинулся в сторону авидронов.

— Это переговорщик, — сказал Ибабд. — ДозирЭ, выясни, чего он хочет.

— Позволю заметить, рэм, — молодой человек похлопал по шее свою заскучавшую лошадь и приблизился к либерию, — этот посланец наверняка будет предлагать нам сдаться. Что ему ответить?

— Скажи ему… — задумался Ибабд, подбирая нужные слова. — Скажи ему… В общем, ты сам знаешь, что ответить…

ДозирЭ приложил руку ко лбу и выслал лошадь вперед; вскоре он уже подъезжал к высокородному наезднику, который остановился ровно посередине между противоборствующими армиями и в гордой позе, с подчеркнуто прямой спиной и левой рукой на боку, поджидал авидронского всадника. Его великолепное оружие сверкало в лучах вечернего солнца, мускулистый тонкогривый конь нетерпеливо мотал головой и пофыркивал.

ДозирЭ остановился в двух шагах и почтительно приветствовал незнакомца. Посланник «союзников», который выглядел чуть моложе авидрона, ответил дружеской улыбкой и легким поклоном.

— Я единственный сын Каликотерия — интола Галермо, — сказал он на хорошем авидронском. — Зовут меня Баготерий. Все мы с уважением относимся к авидронам, храбрым из храбрых, мужественным из мужественных. Только вам — авидронам — могло прийти в голову встать с горсткой цинитов на пути столь огромного войска. Однако вы люди разумные, и здравый смысл должен вам подсказать, что ни при каких обстоятельствах вам не одержать верх. Фатахилла велик и могуч, и в его распоряжении миллионы отчаянных воинов. Не лучше ли сразу смириться, как смирились мы и все народы пролива Артанела, и спасти этим свои жизни и жизни своих женщин и детей?

— Оставь свои речи, мой друг, для желторотых юнцов, — прервал переговорщика ДозирЭ. — Чего ты хочешь?

Баготерий нахмурился, невольно оглянулся назад, убедившись, что войско, с которым он прибыл, по-прежнему стоит за его спиной, и довольно заносчиво отвечал:

— Нас здесь свыше ста тысяч. С нами интол Корунго по имени Чивис со своей славной армией, отряды, которые нам послал союз городов Вастаху, некоторые лимские вожди, интол Пизар с двадцатью тысячами опытных воинов, коловаты, бедлумы, корсуны, нейгрики, десять тысяч бионридских наемников и знаменитое племя вудов, известное тем, что его мужчины — лучшие на свете пращники…

— Ну и зачем вы собрали весь этот голодный сброд? — ДозирЭ не скрывал своего удивления. — У вас, наверное, теперь одна забота — как прокормить этих неумытых дикарей?

Баготерий вспыхнул, его глаза сверкнули юношеским гневом, а по лицу пошли красные пятна. Он сжал рукоять морской рапиры с красивой витой гардой из золота и драгоценных камней, но в последний момент всё же нашел в себе силы остановиться. Через мгновение он был таким же высокомерным и хладнокровным, как и в начале разговора.

— Хотелось бы мне услышать, что ты будешь говорить, когда мы уничтожим всю вашу армию, — заносчиво молвил наследник Галермо. — Наверное, станешь на коленях молить о пощаде?..

— Не дождешься!

— Послушай, я не знаю, кто ты такой, и не желаю тратить время на пустые разговоры. Передай своему военачальнику, что если вы освободите ущелье и пропустите нас к Дати Ассавар, то мы вас пощадим. Мало того, мы дадим вам несколько дней, чтобы вы смогли унести отсюда ноги. Это единственная для вас возможность спастись. Ты понял меня?!

ДозирЭ тяжело, исподлобья глянул на самоуверенного юнца, отчего тот несколько оробел. Грономф сам не знал, что некоторое время назад приобрел этот красноречивый взгляд, исполненный силы и угрозы, присущий властным и опытным мужчинам.

— Я получил от своего военачальника все необходимые указания, — холодно сказал ДозирЭ. — Так что могу тебе ответить от его имени, от имени всех цинитов, которых ты перед собою видишь. Сегодня мы будем биться с такой яростью, с какой еще никогда не бились. Если нам и суждено умереть, то ценой многих тысяч ваших жизней. Но скорее всего, мы не доставим вам такой радости. Эгоу!