Наконец вся процессия прибыла к месту своего следования — на поляну, окруженную глухой чащей. Здесь уже не слышалось пения птиц, а солнечный свет едва проникал сквозь туго переплетенные кроны деревьев.

Тут авидроны увидели перед собой невероятных размеров паутину, натянутую между деревьями и пещерой с низким измазанным зеленой слизью входом. Под паутиной была глубокая яма, вероятно, выкопанная людьми.

Дикари расположились у паутины и принялись совершать странный ритуал, в ходе которого они по-своему молились, танцевали и всё время взывали: «Дергус, Дергус!» Жебра при этом спокойно наблюдал за соплеменниками, взобравшись на своеобразный трон, умело вырезанный из широкого пня.

Наконец послышался хруст и таинственное пугающее шипение. Из пещеры показались сначала огромные лапы, потом два выпуклых зеленых глаза, и вскоре появился невероятных размеров малиновый паук, поросший кинжаловидной щетиной. Он кровожадно огляделся и замер.

— Гаронны! — вскричал ДозирЭ. — Неужели нас бросят на съеденье этому чудовищу? Поистине жуткая смерть!

Он дернулся, но десятки рук схватили его и заставили опуститься на колени.

Теперь дикари смолкли и оглянулись на своего вожака. Тот неспешно поправил на голове золотую шапочку, посмотрел на пленников, выбирая первую жертву, и указал на Идала. Его тут же схватили и сорвали с тела остатки одежды. По авидронским меркам Идал был низкого роста и не отличался силой, но по сравнению с местными бородачами он казался красивым мускулистым великаном. Все участники ритуала с восхищением посмотрели на высокого, хорошо сложенного инородца с развитой грудью, плоским животом и узкими бедрами.

Жебра махнул рукой. Идала схватили за руки и за ноги, раскачали что было сил и бросили на середину паутины. Паук с шипением вылез из пещеры, наверное, приготавливаясь к броску. Дикари ахнули и, трепеща, попятились назад, а ДозирЭ содрогнулся и зажмурился…

Внезапно раздались громкие крики, ржание лошадей и свист стрел. ДозирЭ удивленно оглянулся и тут увидел, что на поляну выскакивают всадники на рослых лошадях, в крепких доспехах, с мечами, нагузами и длинными копьями в руках. Их вел вперед рослый воин с непокрытой головой, начисто лишенной волос, и гневно горящим взором. Среди застигнутых врасплох дикарей началась паника. Краем глаза ДозирЭ заметил, что паук, испугавшись шума, насторожился, потом недовольно попятился назад и вскоре скрылся в своей норе.

Нападение оказалось внезапным и слишком дерзким, атакующих было множество — возможно, сотни. Бородачи попытались оказать сопротивление, но многих из них тут же перебили. Воины на конях, как видно, прекрасные наездники и опытные циниты, легко рассеяли трумбашей. На поляне остались корчиться в предсмертных муках не меньше полусотни бородачей.

ДозирЭ поднялся на ноги, еще не веря в счастливое спасение. К нему подъехал конник в глухом шлеме и с окровавленной морской рапирой в руке. Он снял шлем, и ДозирЭ с изумлением признал в нем Кирикиля.

— Как, ты не погиб?! — обрадовался грономф.

— Как видишь, мой бедный хозяин. О, Великаны, что с твоим лицом?!. Меня спас мой строптивый конь. Только эти бородатые карлики напали — он взбесился и понес, куда глаза глядят. Когда я с ним сладил, то был уже далеко от того места…

Кирикиль спешился, и вместе с ДозирЭ они помогли Идалу выбраться из паутины. Он был весь в мерзкой зеленоватой слизи и, казалось, словно оглушен всем тем, что с ним произошло. ДозирЭ потряс его за плечи:

— Очнись, Идал, очнись же!

К авидронам с приветливой улыбкой на лице подъехал безволосый всадник в белом плаще с черной поперечной полосой.

— Это Гермен, — с удовольствием представил его Кирикиль, — начальник отряда наемников в городе Зерода, наполовину авидрон. Его в этих местах называют Медноголовый. Как только он узнал, что важные авидронские мужи в опасности, он немедленно вызвался помочь…

Двое рослых воинов в белых плащах подвели трясущегося от страха Жебру, потерявшего где-то свою золотую шапочку.

— Прости меня, Гермен, — залепетал вождь трумбашей. — Отпусти меня, я отдам тебе все, что у меня есть!

— Скажи, Жебра, — спросил Медноголовый, сверкая взглядом, — не ты ли клялся моему властителю Зероду Восьмому не трогать путников на авидронской дороге?

— Я… я виноват! Злые духи меня заставили. Я больше никогда не буду грабить путников!

Жебра рухнул на колени, подполз к Гермену и стал униженно целовать ему руку.

— Я бы тебя с удовольствием убил, жалкий разбойник, но Зерод мне запретил тебя трогать. Однако насчет твоего паука он ничего не говорил…

— Только не это! — всплеснул руками вождь трумбашей.

Медноголовый ничего не хотел слушать и отдал своим воинам приказание. Вскоре циниты в белых плащах обступили паутину, а один из воинов зажег зангнию и бросил ее точно в щель пещеры. Пламя вспыхнуло, вырвалось наверх, обдавая жаром лица воинов, и чудовище навсегда сгинуло в огне.

Жебра бился в истерике, но в его сторону даже никто не смотрел.

Медноголовый спрятал меч в ножны.

Спустя триаду ДозирЭ и Идал трапезничали во дворце Гермена, возвышавшемся в самом центре небольшого, но утопающего в роскоши и великолепии города Зерода. На пиршестве, само собой, присутствовал хозяин дворца — беспрестанно улыбающийся гостеприимный мужчина-атлет лет тридцати пяти, а также несколько знатных горожан, среди которых особого почтения удостоился Первый советник Зерода Восьмого. Кроме них пригласили еще некоторых военачальников и прославленных воинов; был здесь и провозглашенный на весь город «храбрейшим» яриадец Кирикиль.

Медноголовый принялся уже в который раз с увлечением пересказывать недавние события… Утром того дня в ворота города постучал какой-то оборванный и очень взволнованный всадник. Стражи не хотели его пускать, со смехом восприняв то, что он им рассказывал. По счастью, в это время из города выезжал Гермен. Военачальник вместе со своим отрядом, состоящим из опытных, отобранных по всему Междуречью наемников, направлялся к Изумрудной горе, возле которой любил проводить утреннюю военную разминку. Он заинтересовался рассказом путника, дал ему свежего коня, вооружил и вместе с ним отправился в лес, где обитало племя трумбашей…

Особенно всем слушателям нравилась та часть, где речь шла о Дергусе — чудовище-пауке, вьющем крепкие веревки, о котором издавна ходили легенды.

Медноголовый закончил, и ДозирЭ с Идалом еще раз (в Зероде было принято многократно друг друга восхвалять) превознесли своего мужественного благородного спасителя.

— Не мне вам следует произносить славословия, рэмы, — молвил хозяин дома, разрумянившийся от щедрых похвал, — а своему преданному слуге. Если б не он, вряд ли вам удалось бы сегодня отведать этого сочного поросенка.

— Это так, Гермен, — кивнул головой ДозирЭ, лицо которого сплошь покрывала короста заживающих ран. — На этот раз он заслужил немалой награды. Вот тебе берктоль, Кирикиль.

И молодой человек протянул яриадцу тяжелую золотую монету.

— И от меня… — скромно добавил Идал, сделав то же самое.

Теперь Кирикиль держал в руке две весомые монеты — целое состояние, долго смотрел на них не мигая — всё не мог поверить, что это несметное богатство принадлежит только ему.

— Да, он хорош, — цокнул языком Медноголовый. — Сейчас преданных слуг, готовых отдать жизнь за хозяина, не найдешь, как ни старайся. А как сражается! И держится с таким достоинством… Кто угодно может у него поучиться. Вот если бы вы, рэмы, уступили его мне, я бы сделал его своим главным слугой.

— Я бы тоже не отказался от такого слуги, — поддержал Гермена Первый советник.

ДозирЭ понял, что Гермен не шутит, и с некоторым сомнением посмотрел на яриадца. Тот сиял от гордости, крепко держа в одной руке полученные монеты, а в другой — жирный кусок мяса на длинной широкой кости.

— Мой слуга — не раб, а поэтому волен сам выбирать себе хозяина, — отвечал ДозирЭ. — Что же касается меня, то я, конечно, не смею противиться — ведь это самое малое, что я могу для тебя сделать, Гермен, в знак признательности за наше счастливое спасение.