— Пусти, старик! — ДозирЭ, уже потерявший мелодина из виду, попытался выдернуть руку. — Если хочешь дожить до вечера — пусти!

Продавец тайн разжал свою клешню, и молодой человек с удивлением почувствовал легкую боль — свидетельство еще не увядшей силы.

— Тебя приветствует Сюркуф, — вдруг шепнул плут совершенно другим голосом и громко продолжал, вынув какой-то замызганный свиток: — Не спеши! Всего один золотой, мой добрый повелитель, и ты станешь владельцем несметных сокровищ. Вот план, который укажет тебе, где они зарыты.

ДозирЭ изумленно огляделся: не послышалось ли ему? Неужто именно этот смрадный старикашка в нелепом колпаке произнес это грономфское имя, от которого его когда-то бросало в дрожь?

— Не крути головой, бездельник, — сдавленно зашипел бродяга. — За тобой следят…

И правда, поблизости болталось несколько подозрительных маллов в облезлых козьих шкурах.

— Ладно, старик, давай свой план, — поддержал игру молодой человек. — Вот деньги.

— Ты не пожалеешь, мой щедрый хозяин, — возопил обрадовавшийся старик.

Он сунул полученный инфект за щеку и тут же смешался с толпой, словно растворившись среди множества себе подобных.

— И как я сразу-то не догадался, в чем тут дело, — ухмыльнувшись, пробормотал себе под нос ДозирЭ. Он спрятал онис и двинулся своею дорогой. Направо, налево, прямо, направо. Через некоторое время он незаметно оглянулся. Тех маллов в драных паррадах, которые как будто бы следили за ними, уже не было, но вообще-то их поблизости кружило без счета — этих безобидных, простоватых на вид черноволосых парней. Каждый из них вполне мог оказаться соглядатаем — молодой человек уже слишком хорошо знал этих коварных лицемерных горцев.

ДозирЭ зашел в виночерпню, попросил горячего настоя и медовую лепешку, присел в углу, у пылающего очага, и развернул купленный свиток. «Будь в середине дня в храме Инфекта, что на Небесном холме», — прочитал он. Более в онисе ничего не сообщалось. ДозирЭ залпом выпил напиток, почувствовав, как внутри разлилось блаженное тепло, швырнул свиток в огонь, немного подождал, пока тот не превратится в пепел, и вышел.

В полдень ДозирЭ уже молился в храме Инфекта — единственном месте в Карле Ролси, куда маллам вход был заказан. «Славно придумано! — восхищенно цокал языком молодой человек. Странно, но эта простая идея ему и в голову не приходила. Он прибегал к самым немыслимым ухищрениям, чтобы запутать доносителей Бредероя или ищеек Ахлероя. — А ведь всё так просто — храм Инфекта!»

ДозирЭ молился неистово, до изнеможения. Он первый раз был в храме после неудачного похищения Андэль и теперь чувствовал некоторое раскаяние. Время от времени он стыдливо поглядывал на мозаичное изображение Инфекта на стене, освещаемое голубым огнем, и ему иногда казалось, что Божественный самым мистическим образом оживает, и в глазах его, смотрящих только на ДозирЭ, вспыхивает какая-то живая искра то легкой насмешливости, то упрека. А может, это всего-навсего всполохи огня?

ДозирЭ с трудом выдержал этот пристальный неотрывный взгляд. По окончании молитвы он с облегчением запел вместе со всеми Мессию, и его сильный голос с непривычки то и дело выбивался из общего хора.

Все это время молодой человек ожидал, что к нему подойдут, — никто в такой обстановке не помешает короткому тихому разговору, никто и не заметит, что два молящихся обменялись парою фраз, но вот служба почти закончилась, а посланники Сюркуфа всё медлили. Странно, может быть, что-нибудь случилось?

Начался обряд Трех Признаний. К ДозирЭ приблизился какой-то набожный прихожанин — авидрон, и вместе с ним, немного подождав своей очереди, они зашли в килякрий, где должны были доверить друг другу самое сокровенное и признаться в совершенных грехах. Молодой человек присел на деревянную скамеечку, осмотрелся и тут почувствовал знакомый розовый аромат. Что это? Или ему только чудится?

Прихожанин плотно задернул занавес, отделявший нишу от молельной залы, и полушепотом обратился к жрецу, сидящему спиной к вошедшим:

— Он здесь, рэм.

Тут священнослужитель медленно повернулся, и ДозирЭ чуть не вскрикнул: перед ним сидел сам Сюркуф, которого трудно было не признать. ДозирЭ смутился. Он и раньше полагал, что у Вишневых, к которым он сейчас принадлежал, нет ничего святого, но чтобы рядиться в жрецов и проводить в храмах вместо священного действа тайные встречи — это уж слишком.

— Эгоу, мой доблестный ДозирЭ, — улыбнулся Сюркуф, явно наслаждаясь впечатлением, которое произвел на молодого человека. — Удивлен? Не ожидал меня здесь увидеть, тем более в этом потешном наряде? Знаешь, а мне нравится — как-то умиротворяет. Когда меня вышвырнут из Круглого Дома за ненадобностью, кто знает, может быть, я и сменю кирасу на скромный эпострофик жреца.

— Я рад тебя видеть, Сюркуф, — промямлил ДозирЭ, подозрительно покосившись на сидевшего рядом с ним прихожанина.

— Это Шагрэй, — представил его Сюркуф, показывая, что опасаться нечего. — Ты его уже видел, но сейчас, конечно, не узнал. Он один из моих самых способных учеников. У него масса талантов: он выдающийся лицедей и у него чудный голос, которым ты имел возможность наслаждаться сегодня поутру.

ДозирЭ удивленно оглядел молодого низкорослого авидрона. В розовой молельной накидке на плечах, с молитвенными дощечками в руке, прихожанин ничем не напоминал грязного бродячего мелодина с лючиной.

— Действительно, — согласился ДозирЭ, — голос у него великолепный.

— Скажу тебе больше, — сообщил Сюркуф, которому весьма польстила прозвучавшая довольно искренне похвала. — Я не сомневаюсь, что он мог бы служить лицедеем и мелодином даже в амфитеатре Дэориса, а следовательно, был бы почитаем всей Грономфой. Но Шагрэй предпочел другую стезю, и уверяю тебя, совершенно об этом не жалеет… Однако о деле — времени у нас совсем немного. Ты, конечно, не ожидал меня здесь увидеть и снедаем любопытством: что заставило меня проделать столь долгий и утомительный путь, что привело в Карле Ролси собственной персоной? Что ж, позволь мне сразу предвосхитить твои вопросы…

И Сюркуф, покопавшись в многочисленных складках своего эпострофика, просторной длиннополой одежды, носимой жрецами храмов Инфекта, вынул небольшой почтовый жезл, из которого на свет был извлечен тугой свиток, и протянул его ДозирЭ:

— Прочитай!

Тот быстро пробежал глазами первые строчки и понял, что в его руках — письмо главного иргамовского военачальника Хавруша, адресованное Бредерою.

— Что это? — поднял изумленные глаза ДозирЭ.

— Это разгаданная тайнопись, голубиное послание, которое удалось перехватить, — объяснил Сюркуф.

— Невероятно! — невольно вырвалось из уст молодого человека.

— А ты как думал! — осклабился сановный посланник Круглого Дома. — Я же тебя предупреждал — кругом враги. Читай дальше…

ДозирЭ изучил содержимое ониса самым обстоятельным образом, жадно и встревоженно поглощая фразу за фразой.

«…Бредерой, не бойся ничего. И помни того, кто сделал тебя свободным, того, кто тебя озолотил, кто вернул тебя в объятия родины. Твоего доброго и щедрого хозяина. Верь в меня и будь по-прежнему мне предан. Я же взамен вознесу тебя до таких вершин, которых ты и не видел. Авидроны сделали тебя рабом, я же сделаю тебя ИНТОЛОМ», — закончил чтение молодой человек.

— Возьми себе этот онис, он может тебе пригодиться, — разрешил Сюркуф, — и учти, что, несмотря на то, что мы подбили почтового голубя Хавруша, его послание всё равно попадет в руки Бредероя. Подобные письма обычно отправляют сразу несколькими способами: и по воздуху — птицей, и морем — на корабле, и с ловким посыльным, в расчете на то, что если одно или два письма будут перехвачены, третье обязательно достигнет цели. Поэтому будь осторожен, в ближайшее время тебя и твоего друга, эжина Идала, попытаются убить.

— Что от меня требуется? — спросил ДозирЭ, пряча свиток за пазухой. — Ведь не для того же ты явился в Карле Ролси, чтобы всего-навсего предупредить меня об опасности?