– Хочешь знать мое?

– Ты моя жена, Элайна, а потому во всем должна меня поддерживать.

Элайна уловила жесткие нотки в голосе мужа, но смолчала и опустила взгляд.

– Полагаю, ты не забыла, что должна подчиняться мужу? – Йен пытливо вгляделся в лицо жены.

– Надеюсь, подчиняться мне придется не так уж долго.

– Что?!

– Уже очень скоро родится наш ребенок, Йен.

– Ах вот оно что! Ты согласна подчиняться мне только потому, что ждешь ребенка?

– Конечно, нет!

– Гм-м! Значит, впредь ты не намерена покоряться моей воле? Это было необходимо тебе только в трудный период. – Йен невесело засмеялся. – Другими словами, я должен содержать тебя и ребенка, чтобы не уронить себя в глазах домочадцев. Так?

Глаза его горели от гнева. Элайна собиралась ответить мужу, но в этот момент Сидни, которая шла впереди, обернулась.

– Мы не слишком быстро идем?

– Вовсе нет! – поспешила заверить ее Элайна, обрадовавшись, что может прекратить трудный спор с Йеном. Она ускорила шаг, чтобы нагнать Сидни, но Йен удержал ее.

– Веди себя прилично! Все-таки сегодня Рождество.

– Но, Йен…

– Повторяю: сегодня праздник Рождества Христова! Элайна промолчала, и Йен нахмурился.

– Ты поняла меня?

– Поздравляю тебя с праздником. Йен! – улыбнулась она слащаво и ненатурально.

Вернувшись в отель, они сели за стол в общей гостиной, где должен был состояться торжественный праздничный ужин для всех постояльцев. Перед тем как приступить к трапезе, собравшиеся прослушали традиционные рождественские гимны, исполненные группой талантливых певцов и музыкантов. Затем начался ужин с обычными праздничными разговорами. Все это прекрасно увенчало день Рождества Христова.

Радостную оживленную атмосферу только отчасти омрачала нависшая над городом черная туча. Впрочем, Йен понял, что он один чувствует мистическую связь между этой мрачной тучей и тем, что скоро должно произойти.

Когда они поднялись в свой номер, Йен вручил жене рождественские подарки: очаровательные украшения с изумрудами и бриллиантами. Элайна тут же надела их и уселась перед зеркалом, расчесывая волосы. Йен взял руку жены и, сняв большое обручальное кольцо, которое подарил ей в день свадьбы, надел другое – миниатюрное, изящное, с роскошным топазом в золотой оправе.

– Ювелир советовал мне вставить в оправу бриллиант, изумруд или рубин, но я выбрал топаз, потому что он больше подходит к твоим глазам.

– Спасибо, Йен. Камень великолепен! И излучает тепло. А мне понадобится много тепла, пока ты будешь служить на Севере. Наверное, моему отцу этот подарок ; тоже очень понравился бы.

Элайна умолкла, вспомнив, что отца уже нет в живых, а сегодня она впервые проведет рождественскую ночь с мужем, вдали от родного дома…

Йен нежно посмотрел на жену, привлек ее к себе, потом поднял на руки и посадил в глубокое кресло у камина.

– Йен, ты что! Я же теперь такая тяжелая!

– Для меня ты никогда не будешь слишком тяжелой! – рассмеялся он. – Ведь ты моя жена. Твой отец был моим тестем. Для тебя и в память о нем я готов сделать все что угодно. Поднять любую тяжесть, совершить любой подвиг!

– Правда?

Она подумала, что если Йен готов ради нее на любой подвиг, то почему бы ему для начала не подать в отставку и не снять столь ненавистную ей форму майора федеральной армии.

Но Иен тут же расставил все по местам:

– Конечно, все надо делать в пределах разумного, – Правда? – вновь спросила Элайна. И услышала тот же ответ:

– Да, правда. Но в пределах разумного.

Элайна с улыбкой взглянула на мужа.

– Нет… Я имела в виду… Да, я согласна, что все нужно делать… Нужно делать в рамках разумного… Я же… Я же далеко не всегда так поступаю…

Йен покачал головой, не совсем понимая, о чем идет речь. Посмотрев на жену, он вдруг увидел, что она дрожит.

– Тебе холодно?

– Нет, ничуть!.. Только… Только обними меня…

Йен осторожно обнял жену и тут же почувствовал, как зашевелился малыш. На душе у Йена сразу стало радостно и спокойно. Хотя Джером говорил… что штиль на море всегда бывает перед бурей. Но сейчас Йен не хотел думать об этом.

В дом, который Йен снял в самом центре Вашингтона, они приехали уже ночью. Несмотря на темноту, в столице царило необычайное оживление. По улицам с грохотом катили экипажи. Отовсюду доносились ржание лошадей и цоканье копыт. Слышались крики мальчишек – разносчиков вечерних газет. На перекрестках пылали жаровни. На них жарились орехи. В окнах почти всех домов горел свет. Словом, жизнь била ключом. Утром Элайна хотела внимательно осмотреть город сама, без помощи добровольных гидов, предлагавших свои услуги.

Путешествие оказалось нелегким. Хотя большую часть пути они проделали по железной дороге, Элайна чувствовала, что малыш неспокоен. Кроме того, зима в тот год выдалась на редкость суровая. Улицы Вашингтона покрылись ледяной коркой. Вдоль них возвышались сугробы. Экипаж бросало из стороны в сторону. В какой-то момент Элайна уже усомнилась, что они благополучно доберутся до дома.

Но все обошлось, Элайна с помощью мужа вышла из экипажа, и тотчас дворецкий услужливо распахнул перед ней дверь. В холле она остановилась.

– Хочешь осмотреть дом? – спросил Йен.

– Конечно.

Он взял жену под руку и провел по всему дому.

– Генри, это моя жена, – торжественно сказал Йен дворецкому. – Элайна, Генри служит здесь не только дворецким, но исполняет и множество других поручений.

– Всегда к вашим услугам, миссис Маккензи, – поклонился дворецкий.

– Будьте любезны, Генри, познакомьте чуть позже мою жену с поваром и горничной.

– Как прикажете, сэр.

Кивнув, Йен отпустил дворецкого и помог Элайне подняться на второй этаж. Элайна улыбнулась мужу.

– Прекрасный дом!

– Я снял его несколько лет назад. И время подтвердило, что поступил правильно. Ну а теперь неплохо бы отдохнуть. У тебя совсем измученный вид.

– Я хорошо себя чувствую.

– Тебе сейчас нельзя переутомляться. Твоя спальня на этом же этаже. Я тебя сейчас туда провожу. А слуги живут на третьем.

В спальне Элайны, уютной и со вкусом отделанной, стояла большая, покрытая белым одеялом, кровать и сосновая мебель. Стены были оклеены голубыми обоями.

Потолок украшала лепнина.

– Прелестно! – Элайна с благодарностью взглянула на мужа.

Сердце ее переполнила радость. В этой комнате Элайне предстояло жить. Возможно, долго. И комната эта очень ей понравилась.

– А где будешь… спать ты?

– На первом этаже в очень удобной комнате. Дверь выходит в холл. Думаю, так лучше для нас обоих. В случае чего я быстро поднимусь к тебе. Ведь до родов осталось совсем мало времени. И моя помощь может понадобиться в любую минуту. А теперь я пойду. Очень устал. Попросить Лили помочь тебе раздеться?

– Не надо. Я сама.

Йен поцеловал жену, пожелал ей спокойной ночи и вышел.

Элайна села на кровать и задумалась. Она была уязвлена, озадачена и чувствовала себя очень одинокой. Ей вдруг захотелось снова оказаться вместе с ним в Чарлстоне, вдали от столичного шума и суеты. Почему он спит в другой комнате и оставил ее одну? Ведь тем самым муж словно возвел стену между ними! Элайну мучила ревность.

Здесь, в Вашингтоне, у него не так уж много дел. Где и с кем он проводит свободное время? Неужели с дочерью полковника?

Однако она не находила в себе сил для объяснения с мужем и сомневалась в том, нужно ли такое объяснение. А что, если этот разговор заденет ее гордость и самолюбие. Или после этого Йен вообще откажется от нее?

В комнату уже принесли ее дорожный сундучок. Элайна открыла его, разделась и, облачившись в ночную сорочку, легла в постель.

Лежа на спине, она смотрела в потолок и долго не могла заснуть. Прошло полчаса… Может быть, час… Через открытое окно до нее донеслись голоса. Элайна встала с постели, перегнулась через подоконник и посмотрела вниз.