На мгновение он был сбит с толку и попытался собраться, снова многозначительно прокашлявшись.

– Вы сказали, что вашего покойного мужа смыло волной, как бы неожиданно?

Я подтвердила свои прежние показания.

– Но в тот момент вы сами в воду не упали. Теперь, значит, как вы объясните это, мэм?

– Я сидела в лодке. Мой муж стоял, как я говорила вам, точнее, он стоял полусогнувшись.

Он снова потер свой сизый нос:

– Полусогнувшись, мэм? – Голос его прозвучал слегка недоверчиво. – Теперь, значит, это несколько странно. И волнение на реке было, значит, очень сильным?

Я поскорее отбросила от себя образ надвигающегося на меня Сент-Клера с протянутыми к моему горлу руками:

– Ничего странного. Как я уже сказала, одно весло выскользнуло у него из руки, когда нас подняло волной. Чтобы поймать его, пока оно не уплыло, он вскочил, ему пришлось быстро вскочить…

Такое объяснение я уже дала, неужели он думал, что сможет поймать меня, заставляя повторять показания. Если так, то напрасно. Я слишком долго репетировала свой рассказ. Этот глупенький человечек своими примитивными уловками вряд ли собьет меня.

В его следующем вопросе тоже прозвучало легкое недоверие:

– Так ему удалось поймать весло, мэм?

– Да, он поймал его.

– И уже после этого он упал в воду?

– Не сразу, сэр. Он стоял на полусогнутых ногах, когда вставлял весло в замок. И не успел сесть на место, когда это произошло.

– И он сразу же утонул, мэм?

Я чуть не улыбнулась, но терпеливо ответила:

– О нет. Разве я это говорила? Это совсем не так. Мой муж какое-то время боролся с волной, а потом – исчез под водой.

– А когда он пытался бороться, на каком расстоянии от него находилась лодка с вами?

Я пожала плечами:

– Может быть, в пятнадцати-двадцати футах. Вряд ли это можно было точно определить.

Он стал перебирать бумаги, а я чуть не расхохоталась. Он думал сбить меня с толку, хотел доказать публике, что он подлинный защитник правосудия. Но пока он так и не смог достичь своей цели. И я видела, как это его разозлило. Теперь его лицо напряглось, глазки под очками похолодели. Я приготовилась к следующему вопросу.

– Вы утверждаете, мэм, что находились всего в пятнадцати или двадцати футах от вашего мужа, когда он был в воде, но не могли подплыть достаточно близко, чтобы помочь ему… – Он сделал многозначительную паузу, как будто следующий вопрос представлял особую важность. – Но после того, как он утонул, вы взяли весла и поплыли в этой лодке к каналу. Правильно я вас понял?

Я ощутила, как напряженно толпа ожидала моего ответа, как будто они были уверены, что из этой ловушки мне не выбраться. И я вдруг поняла, что мне не выбраться из нее действительно. Не потому, что она была так искусно подставлена, но, что бы я ни ответила, мне не поверят. Мой шок после падения Сент-Клера в воду, высокие волны, время, что понадобилось мне для того, чтобы добраться до весел, – ничто не поможет. Им уже все было ясно. До Сент-Клера мне было так же недалеко, как до них, сидящих на этих лавках, а мне не удалось ни доплыть до него, ни протянуть ему весло, чтобы он ухватился за него.

В тишине, не дыша, они ждали, что я отвечу, уверенные в том, что сейчас я оступлюсь.

Глаза под очками не отрываясь смотрели на меня.

– Совершенно верно. Я не смогла подплыть к своему мужу, – холодно сказала я.

Я чувствовала их обвиняющие взгляды, когда возвращалась на свое место на скамейке, и понимала, что в их глазах я виновна в смерти мужа, если вообще не являюсь настоящим убийцей, хладнокровно утопившим его. Но мне вдруг стало совершенно все равно, что они думают и какое решение примут. Силы мои были полностью истощены. И только неимоверным усилием остатков воли я заставляла себя прямо держаться, сидя на скамейке. Мне не было дела ни до них, ни до их обвинений. Я думала только о Руа. И отчаянно искала его глазами. Он по-прежнему стоял, беспечно прислонившись к стене, и хлыст его лениво постукивал по носку сапога. Но глаза его избегали меня.

И лишь когда было выкрикнуто его имя, он выпрямился и направился к кухонному стулу. Сев на него, он закинул ногу на ногу, словно расположился в гостиной отдохнуть после долгой верховой прогулки. И когда коронер спросил, является ли он братом покойного Сент-Клера Ле Гранда, Руа исправил его, чуть приподняв руку.

– Сводным братом, Гас, – коротко ответил он. Коронер нетерпеливо отмел это замечание:

– Ну да, да, конечно, сводный. Вы были с ним в хороших отношениях, Руа?

Глаза Руа на мгновение сверкнули дьявольским блеском, но сам он сидел по-прежнему расслабленно и спокойно, кончиком хлыста счищая грязь с каблука.

– В хороших? – беззаботным тоном переспросил он. – Какого черта, Гас! Вам прекрасно известен ответ. Мы всю дорогу грызлись как две собаки из-за кости. – Он проговорил это насмешливо-горестным тоном, что вызвало в толпе смех. Как будто он поделился с ними и им польстила его откровенность. Даже следователь не смог удержаться от смешка и поспешно закашлялся, чтобы скрыть его.

– Так, так. Это, конечно, ни для кого не секрет. Однако это к делу не относится. Хорошо ли вы знаете жену вашего брата, Руа?

Впервые Руа бросил на меня взгляд, довольно, впрочем, равнодушный.

– Наверное, так же, как большинство из вас. Несколько раз беседовал с нею.

– Можно ли сказать, что вы были с ней более – э-э – близки, чем ваш брат? – Голос коронера снова зазвучал ехидно, но усмешка Руа обезоружила его.

– Можно сказать, что я и с самим дьяволом был более близок, чем с Сентом, Гас. Но если вы хотите знать, был ли я с ней знаком так, как с дюжиной дамочек в округе, то отвечу, что нет. – Его брови насмешливо изогнулись. – И если честно, думаю, что не найдется и дюжины мужчин, желающих этого. Вокруг достаточно женщин, более интересных с этой точки зрения.

На этот раз магазин взорвался хохотом, а я почувствовала, как краска заливает мне щеки. Намерение скрыть наши отношения было похвально, но к чему же выставлять меня посмешищем?

Коронер стукнул своим молотком.

– Хорошо, хорошо. Но это тоже к делу не относится. Главное, что вы знакомы с женой своего брата.

– Да.

– Можете вы сказать, была ли она ему хорошей женой?

Руа снова скользнул по мне равнодушным взглядом.

– Насколько это возможно, я думаю. Я не особенный защитник жен. Правда, у меня небольшой опыт в этом вопросе.

– Можете вы сказать, что ваш брат – ваш сводный брат, – исправился он, – был счастлив с миссис Ле Гранд?

Руа пожал плечами:

– Счастливый Сент? Вряд ли. Его и ангел небесный не смог бы осчастливить.

– Но можете вы сказать, Руа, что она была хорошей женой? Что она принимала к сердцу его интересы? Что она вела себя, как подобает замужней женщине?

– Пожалуй, да, – небрежно протянул он. – Пожалуй, она была неплохой женой. Работала как собака. Всем известно, как она обустроила Семь Очагов. И потом, она хорошо обращалась с его сыном. – Кончик хлыста снова занялся грязным пятном на сапоге. – А что касается отношений моего брата с женой, меня это не занимало. Правда, как я уже сказал, у нас с братом были разногласия по многим вопросам. И это был один из них. Между нами говоря, я никогда не мог понять, как это он мог жениться на саквояжной янки-училке, даже если и хотел заполучить хорошего надсмотрщика.

Теперь весь магазин сотрясался от хохота. С изумлением я поняла, что теперь я прощена, таким беззаботным был этот смех, и в нем не было ни прежней напряженности, ни враждебности. Но даже вердикт о том, что Сент-Клер погиб в результате несчастного случая, не смог рассеять моего разочарования. Действительно, обратив разбирательство в фарс, Руа рассеял в насмешках зловещее подозрение, что я помогла утонуть своему мужу. Но способ, который он избрал, принес мне мало утешения. Он сделал мня посмешищем, "саквояжницей, янки-училкой", нелюбимой и нежеланной, на которой женились, чтобы она, как хороший надсмотрщик, гоняла негров в поле. Он лишил меня моего женского достоинства. И, покидая сборище, проталкиваясь через толпу, я подумала, что лучше бы я предстала перед миром убийцей, чем такой презренной и жалкой фигурой.