– Да, думаю, вы так бы и делали. Вас же не учили презирать труд.

– Тут нечем хвастать, – горячо воскликнула я, – стыдно презирать честный труд. Человек, который работает, отдает долги и чувствует себя свободным.

Он ленивой рукой прикрыл рот, подавив зевок:

– Вы так и не поняли. Мы, южане, – отнюдь не свободны. Мы тоже рабы, Эстер. Рабы устарелого образа жизни, который во всем мире известен как "рабство". Хотя мы называем его по-другому. Мы предпочитаем говорить, что "живем как джентльмены".

– Я не верю в это.

– Это правда. – Он помолчал, затем вдруг наклонился вперед и вытянул руки: – Покажите мне свои руки.

Я спрятала их за спиной.

– При чем тут мои руки?

– Руперт говорит, что они не похожи на руки настоящей леди.

– Руперт не привык видеть руки, которые работали всю жизнь. Моим рукам знаком тяжелый труд.

– На радость вашему священнику, наверное?

Я вдруг разозлилась, как злятся, когда над серьезными вещами начинают насмехаться.

– Да кто вы такой? – крикнула я.

– Кто я? – Его брови изогнулись. – Вы меня удивляете. Я южный джентльмен, способный, надеюсь, вызвать благожелательность даже в ваших глазах.

– Может быть, это и так.

– Это. – Снова иронично поднялась бровь. – Вы говорите загадками. Что вы имеете в виду под "этим"?

– Что вы южный джентльмен. Видите ли, я прежде с ними никогда не встречалась.

– Значит, вы встречались только с северными джентльменами?

– Я встречалась с разными людьми.

– И они не похожи на меня?

– Нет.

– И в чем же разница? У них растут рога и хвосты, чему мы с радостью готовы поверить?

– В том, что они трудятся.

– Ах да, трудятся.

– Они обрабатывают свои поля и производят товары.

– И продают их Югу с большой выгодой для себя. И недоплачивают южанам за их урожаи.

– Об этом я ничего не знаю. Но я знаю, что вы должны работать, чтобы оправдать свое существование.

– Эстер Сноу! Эстер Сноу! – Он вдруг поднялся и подошел к камину, чтобы встать в свою любимую позу, облокотившись на каминную полку. – Вы думаете, – протянул он, – я не вижу, – его рука лениво махнула вокруг, – всего этого – протертые ковры, грязь, беспорядок?

– Но вы ничего не делаете, чтобы что-то изменить.

– Каким образом? Без рук, без негритянских рук, я беспомощен.

– Хотите, я помогу вам?

Его бесцветные глаза вопросительно уставились на меня.

– Поможете? Как вы можете помочь?

– Доверьте мне управление хозяйством и работами на плантации.

– Что вы знаете о том, как собирать урожай и как обращаться с неграми?

– Достаточно, чтобы нанять толкового десятника, – отвечала я. – И я шесть лет прожила на ферме с деревенскими людьми.

Он утомленно вздохнул:

– Ну что ж, поступайте, как считаете нужным.

– Рисовая мельница нуждается в ремонте и плуг тоже. Нам придется купить здорового мула.

Выражение его лица не изменилось.

– Денег нет.

– Я заключу с вами сделку. У меня есть небольшие сбережения. Я одолжу вам на починку мельницы, плуга и покупку мула. Под шесть процентов.

Мне показалось, я уловила презрительный блеск в его взгляде. Но он лишь сказал:

– Хорошо. Делайте, что нужно.

– Когда придет время пахать и сеять, нам понадобятся дополнительно рабочие. Вы сможете занять денег, чтобы платить им?

Его бледные глаза неподвижно смотрели на меня как в пустое место. Затем он тихо, даже слишком тихо, произнес:

– Я достану деньги.

Медленно я проговорила:

– На это потребуется гораздо больше денег.

Он все так же смотрел мне в глаза.

– Я же сказал, я достану деньги.

– Очень хорошо. Но поймите, мне нужен абсолютный авторитет у негров.

– Думаю, вы его сможете добиться.

– И мне нужно полностью контролировать хозяйство Семи Очагов, кухню, домашнюю прислугу.

– Все будет предоставлено в ваше распоряжение.

Я сделала последний бросок:

– Начиная с завтрашнего дня?

– С завтрашнего дня.

Я наклонилась и подняла с пола поднос с грязной посудой, все еще стоявший с самого ужина. Выпрямившись, я увидела, что он смотрит на меня, но, проигнорировав этот взгляд, спокойно повернулась к двери:

– Спокойной ночи, сэр.

– Эстер Сноу. – Его голос остановил меня.

– Да, сэр.

– Зачем вам все это?

С подносом в руках я стояла напротив него, но впервые в жизни не знала, что ответить. Может быть, из-за своей неприязни к расточительности, а может быть, меня побуждала к этому смутная мысль о том, что когда-нибудь Семь Очагов перейдут к Руперту, к которому я с каждым днем привязывалась все больше; возможно, я надеялась, что в возрождении Семи Очагов я смогу построить новую жизнь для себя; а может быть (теперь я понимаю это, а тогда даже и не задумывалась), я делала это в порыве желания облегчить ношу этого высокого разочарованного человека, который так внимательно смотрел на меня. Но пока я искала слова, он снова заговорил:

– Говорят, – саркастически усмехнулся он, – что училки-янки едут на Юг, чтобы стать ангелами-благотворительницами, мученицами или чтобы найти себе мужа. Какая же из этих причин привела сюда вас, Эстер Сноу?

Я не стала ему отвечать, так как задохнулась от негодования. Я повернулась с его посудой от ужина в руках и вышла. И хлопнула за собой дверью.

В ту ночь я почти не спала, и еще долго, после того как все в Семи Очагах уснули, сидела у свечи с бумагой и пером в руке, составляя планы того, что предстояло мне сделать. Завтра я должна поехать в Дэриен и договориться о ремонте мельницы и плуга и присмотреть крепкого мула. Еще на Бирже рабочей силы договориться о найме подходящих людей для вспашки и сева. До того времени Вин и Сей с Боем должны будут начать подготовку земли. Хлопковые поля надо будет обжечь и болота очистить от карликовых пальм и тростника. Побитый молью хлопок тоже надо будет сжечь… нам придется здорово потрудиться, чтобы к севу все было в полной боевой готовности.

Только забрезжил рассвет, когда я оделась и спустилась в кухню. Я сказала Маум Люси, которая вычищала сажу из горячего чрева своей заросшей грязью печи, чтобы она ударила в колокол, что находился на заднем дворе. Я узнала, что этим колоколом обычно собирали негров.

Вскоре они приползли из своих хижин и, зевая и протирая глаза, сгрудились на заднем дворе. В серой рассветной тишине я стояла на заднем крыльце и смотрела на них. Пересчитать их было нетрудно – Вин и Марго, Сей и Бой, Маум Люси. Но тут я заметила, что кое-кто не отозвался на бой колокола.

– А Таун? Где Таун?

Никто не отвечал, но враждебный взгляд Марго затянула дымка, а Маум Люси во все глаза уставилась на меня.

Стоя на ступеньках, я размышляла, послать ли Вина за Таун или разобраться с ней позже. Я решила в пользу последнего. Итак, просто и прямо я сообщила остальным, что теперь на мне лежит забота о хозяйстве Семи Очагов и в будущем они должны будут получать указания только от меня и ни от кого больше. Я также сказала им, что теперь все они должны работать и моя обязанность состоит в том, чтобы следить за этим, а они могут не сомневаться, что со своей работой я справлюсь.

Они слушали в полном молчании, впившись в меня глазами. Я не могла понять, недовольны они или нет, с такими тупыми лицами стояли они. Но когда я сказала, что каждую субботу вечером они будут получать по два доллара наличными, то заметила легкое движение, и на лицах появился интерес. Они будут, уточнила я, как и прежде, получать кров и пищу, а когда Семь Очагов станут приносить доход, то им будут платить больше.

Затем по порядку я рассказала каждому его задание на день. Маум Люси приведет в порядок кухню и кладовки. Марго начнет тщательную уборку дома, комнату за комнатой. Сей и Бой займутся рисовой мельницей, чтобы она была готова к работе сразу после ремонта двигателя. Вин сегодня повезет меня в Дэриен, но завтра он должен вычистить сарай и сжечь сгнивший хлопок. И – под самый конец – я сказала им, что каждое утро на рассвете я буду собирать их здесь и раздавать работу на день.