Никогда не забуду их глаза, когда я говорила с ними в то серое утро. У Марго – черные и холодные как лед, у Маум Люси – прищуренные и непроницаемые. Глаза Вина шмыгали, старательно избегая встречи с моим взглядом. Мне вдруг почудилось, что я в Африке, и дом с хижинами исчезли. Я видела только буйные, как в джунглях, заросли молодняка, что поднимались за их спинами, их лица, поднятые ко мне, притихшие и растерянные. И тут я вспомнила, как сказал Сент-Клер, когда я настаивала на том, чтобы иметь абсолютный авторитет у негров:

– Думаю, вы сможете его добиться.

Отпустив их, я спустилась с крыльца и направилась через чащу, буйно заросшую бледным ароматным плющом, увившим деревья и тропинки, ведущие к домику для надсмотрщика. В нем было тихо, двери и окна закрыты, и это возмутило меня. С какой стати Таун спокойно себе спит, когда все остальные заняты делом? Или она пользуется особыми привилегиями у Сент-Клера в отличие от них?

Я настойчиво постучала в дверь и в нетерпении поджидала ответа, потом услышала какое-то движение, и затем дверь наполовину приоткрылась, и Таун с заспанными глазами выглянула ко мне:

– Да, мэм? Что вы хотите?

Я решительно объявила ей, что для нее есть работа. Ей пора подниматься. Она пристально смотрела на меня, и в ее глазах я увидела ту же враждебность, что нередко появлялась во взгляде Марго.

– Хотите, чтоб я работала, миз Сноу?

– Да. Надо помочь Марго по дому.

Она окинула меня взглядом с ног до головы.

– А хозяин Сент-Клер сказал, чтоб я заработала?

– мягко спросила она.

Я сказала, что теперь всем распоряжаюсь я. Она, как и все остальные, должна выполнять мои указания.

Она слушала меня с широко открытыми глазами. Когда я закончила, она улыбнулась мне как неразумному ребенку.

– Вы спросите у мистера Сент-Клера, хочет он, чтобы я заработала, – так же мягко проговорила она.

– Коли скажет заработать – я заработаю.

Она тихо затворила дверь перед моим носом, и я услышала, как упал крючок. Я осталась, поверженная этой улыбающейся женщиной.

Но я решила вернуться к этому вопросу потом. Теперь мне надо позавтракать и сказать Руперту, что мы с ним едем в Дэриен. Он был так взволнован, словно это большой праздник, и весь завтрак обсуждал, какие панталоны ему лучше надеть.

Мы собрались уходить как раз, когда Марго покатила Старую Мадам в столовую завтракать, и, надевая накидку, я услышала, что по лестнице спускается Сент-Клер. Я быстро надела шляпу и побежала за ним с бумагой, которую я написала ночью при свечах. В ней в официальных выражениях, какие я смогла подобрать, говорилось о том, что некто Сент-Клер Ле Гранд получил от Эстер Сноу сумму в триста долларов под шесть процентов.

Когда я подошла к нему в нижнем зале, он обернулся и облокотился на перила в своем пурпурном заплатанном халате. Несмотря на заплаты, он все равно выглядел, как настоящий джентльмен.

Я вручила ему бумагу, и он несколько презрительно посмотрел на нее.

– Вы хотите, чтобы я это подписал?

– Да, пожалуйста.

Он лениво подошел к конторке и вывел на расписке свое имя изысканным почерком, который так поразил меня еще в его письме. Затем, не говоря ни слова, вернул ее мне. Я неторопливо посмотрела, все ли сделано по форме, и убрала бумагу в сумочку.

– Мы с Рупертом отправляемся в Дэриен, – сказала я ему, – присмотреть мула и договориться о починке мельницы.

– Ну этим могу заняться я.

– Лучше я сама этим займусь. Я хочу приобрести хорошего мула за небольшую цену и договориться, чтобы ремонт рисовой мельницы обошелся недорого.

– Значит, вы думаете, я не способен заключить выгодную сделку.

– Я этого не говорю. Но я знаю, что справлюсь и сама.

Он как-то странно посмотрел на меня.

– Охотно верю. Я начинаю думать, что вы твердая женщина, Эстер Сноу.

– Не думаю, что нужна особая твердость для того, чтобы за приемлемую цену договориться о необходимых услугах.

Он продолжал пристально смотреть на меня, и в глазах его мерцал огонь, который меня смущал и был мне непонятен.

– И тем не менее некоторые так полагают.

Рассердившись, как и всегда, на его манеру переводить беседу на личности, я закуталась в накидку и сказала Руперту, что нам пора. Тут я машинально бросила взгляд на себя в зеркало в золоченой раме, что висело на стене в зале.

У меня за спиной вновь раздался его голос:

– И все же вы женщина – несмотря ни на что, должен признать это.

Мне не понравилась насмешливая интонация в его голосе, так что я ничего ему не ответила на это, а протянула мальчику руку.

– Пошли, Руперт, – сказала я. Мы вышли через парадную дверь и стали спускаться к причалу, где на баркасе нас ждал Вин.

Дэриен был совсем не таким, как в мой первый вечер, когда я приехала и ждала встречавшую меня лодку. Тогда он был пустым, а теперь негры кружили по песчаным улицам, разодевшись во все лучшее, что у них было, и двери ветхих лавок были настежь распахнуты в надежде привлечь своими дешевыми товарами – как я заметила, однако, по явно завышенным ценам – негритянские заработки.

Кроме хозяев магазинов, их помощников и парочки-другой оборванцев, белых почти не было видно.

Было там несколько мужчин в залатанных костюмах и женщин в дешевеньких ситцевых платьях, чьи бледные лица были прикрыты шляпками от солнца. Даже эти быстро делали покупки и проходили, как бы не желая смешиваться с толпой освобожденных чернокожих работяг.

Я подумала, что желающих найти себе работу не так уж мало. И когда придет время пахать и сеять, рабочих рук будет хоть отбавляй, так что, когда мы с Рупертом направлялись на Биржу свободной рабочей силы, я была настроена оптимистически. Здесь, в Дэриене, болталось столько бездействующих рук, которые были бы полезны для помощи в работе на плантации Семь Очагов. Но посещали сомнения в том, что эти мускулистые и веселые люди жаждут трудиться, так как, разгуливая по Дэриену без дела, они казались вполне довольными жизнью.

Уже на бирже мой оптимизм поубавился. Не сразу, так как Капитан Пик, маленький, похожий на кролика человечек, был сама любезность и услужливость, и я решила обращаться с ним поуважительнее, понимая, что от этого ничтожного чиновника, раздувающегося от важности, во многом зависит успех моего предприятия. Я сообщила ему, что мне нужны пятьдесят человек для работы на плантации, но что я не могу платить им ежемесячно, однако смогу содержать их до самой уборки урожая, когда буду в состоянии расплатиться с ними полностью. Он указал, с величайшим сожалением, что это против правил, установленных на бирже. Каждый негр, кроме жалованья, должен по контракту получать кров не только для себя, но и для всей своей семьи. Я настаивала, не забыв уточнить, что я сама из Новой Англии, и он несколько смягчился. Но не раньше чем я достала из сумочки банкноту и незаметно сунула ему через стол, я поняла, что убедила его. Окинув быстрым взглядом крошечный офис, он ловко спрятал деньги под стопкой бумаг и вытянул из нее же бланк для заполнения. Теперь он стал забрасывать меня вопросами. Есть ли у меня, спрашивал он, достаточно пригодное жилье для негров?

Я ответила, что домиков для этого у меня предостаточно и они будут содержаться в порядке.

Его кроличий носик снова задергался. Известно ли мне, что контракт предусматривает и выделение участка земли, где негры могут выращивать овощи для себя, и что им наряду с жильем должна быть предоставлена пища?

Я заверила мистера Пика, что в курсе. Он взял карандаш.

– Итак, где находится ваша плантация, мисс?

– Это место известно под названием Семь Очагов.

Карандаш повис в воздухе.

– Вы сказали, Семь Очагов, мисс? Это вниз по реке, где она попадает в пролив?

– Ну да.

Он нервозно пожевал свои жиденькие усики и, запинаясь, стал бормотать что-то неубедительное о том, как трудно будет подобрать людей, которых я просила.

– Но ведь их здесь болтается полным-полно. Какие могут быть трудности? – возразила я.