– Вы больны – вы должны показаться врачу, – сказала я.

Прежде чем я успела что-то добавить, она отпустила мой подол и, откинув голову, сказала еле слышно:

– Показаться врачу, чтобы Сент смог объявить меня сумасшедшей? – Она быстро поднялась, подошла к двери и широко распахнула ее. – Я вижу, вы такая же, как все они. Вы сильная, но не настолько, чтобы побороть зло, что обитает в Семи Очагах. Доброй ночи, мисс Сноу.

У себя в комнате, как я ни старалась, не могла отделаться от ее сломленного образа. Я решила, что в следующий раз, когда увижу Руа, скажу ему, как пыталась по его совету по-доброму отнестись к его невестке; но также скажу, что ее состояние уже не позволяет ей отозваться на такую доброту.

Но первый, с кем я заговорила о Лорели, оказался не Руа. Встретиться с ним мне предстояло еще не скоро. И случилось так, что вместо него мне пришлось поговорить с ее мужем.

День или два спустя, когда я подметала старые листья, которые осенью засыпали дорожку от причала к дому, я увидела плывущий по каналу баркас, которым управлял Вин. И, продолжая свою работу, я наблюдала, как Сент-Клер, сойдя на берег, со скучающим видом идет по дорожке. Когда он подошел ко мне, то остановился и окинул меня насмешливо-удивленным взглядом, которым всегда смотрел на мои "занятия". Этот взгляд да его безупречно элегантный вид мгновенно напомнили мне о моих запыленных ботинках и обо всей моей запачканной одежде.

– Вы когда-нибудь отдыхаете от своей злосчастной работы?

– Дорожки должны быть чистыми, – ответила я и почувствовала, что покраснела, поняв, как педантично прозвучали мои слова.

– Они много лет обходились и без этого.

Я сдержала порыв сказать, что и вся усадьба много лет обходилась без уборки и лежала в грязи, но ничего не сказала. Вместо этого я отодвинулась со своими граблями, чтобы дать ему пройти.

– Но если, – продолжал он, – это так важно для спокойствия вашей души, почему бы не оставить эту работу для Вина?

– Вину сегодня надо было ехать в Дэриен встречать вас.

– Если я помешал вам утолять свою страсть к хозяйственным делам, – ленивый голос его был проникнут сарказмом, – то прошу прощения.

– Это неважно.

Облокотившись на грабли, я смотрела ему вслед – и вдруг, повинуясь неожиданному импульсу, позвала его:

– Мистер Ле Гранд, подождите, пожалуйста.

Он остановился и подождал, пока я с граблями в руках не подошла к нему.

– Да? – сказал он.

– Я хотела бы поговорить с вами о вашей… о вашей жене.

– А что такое?

Минуту я стояла, подбирая нужные слова, которые помогли бы мне сказать то, что я хотела, ведь я знала, что человеческая натура способна довольно легко мириться и с большими несчастьями, чем душевная болезнь близкого человека. Но пока я собиралась с мыслями, он нетерпеливо подгонял меня:

– Ну так что же, мисс Сноу?

– Мне кажется, вашей жене нужен врач.

– Разве миссис Ле Гранд больна? – протянул он.

– А разве нет? – серьезно спросила я. Я знала, что он припишет все ее пьянству. – Это, конечно, имеет место, но вам не приходило в голову, что ее рассудок?..

– Рассудок? – Что-то зажглось в его глазах и тут же погасло, и он снова неподвижно смотрел на меня. Затем он медленно спросил: – Вы хотите сказать, что она безумна?

– Во всяком случае, нормальной ее назвать нельзя.

– А что именно навело вас на эту мысль?

Я вспомнила тонкую руку Лорели, уцепившуюся за мою юбку, услышала ее умоляющий голос. Но я не стала упоминать об этом, а голос Сент-Клера снова подгонял меня:

– Вы что-то заметили?

– Мне кажется, она нуждается в лечении – ведь есть такие места, где могут помочь и излечивают такие болезни. – И тихо добавила: – Надо подумать о Руперте.

Он продолжал стоять передо мной, и в глазах его не было и следа хоть какого-нибудь выражения. Наконец он промолвил:

– Возможно, вы и правы. Сегодня же поговорю с миссис Ле Гранд о консультации с врачом.

Казалось, ничто не потревожило его с того момента, как он сошел на причал, и он преспокойно направился к дому, а я вернулась к своей работе. Но, продолжая сгребать листья, я все думала о Лорели Ле Гранд и спрашивала себя, права ли я была, сказав ее мужу о своих подозрениях, может быть, я слишком сурово судила о ее эмоциональной неустойчивости, которая могла быть вызвана какой-нибудь другой болезнью?

Но в тот вечер, слушая ее рыдания, я решила, что поступила верно. Без сомнения, она плакала оттого, что муж посоветовал ей обратиться к врачу, конечно же, только безумная женщина могла так безутешно убиваться по такому незначительному поводу.

Что бы ни сказал Сент-Клер своей жене, результаты не замедлили появиться. Уже на следующий же день в сопровождении Марго она отправилась в Саванну. В полдень она спустилась к обеду, одетая в дорожное платье, и ее пикантная внешность еще не полностью утратила прежнее очарование, несмотря на изнуренное лицо и отчаяние в глазах. Когда я наполняла тарелку Руперта, то поймала на себе ее пристальный взгляд; вдруг ее голос прервал болтовню Руперта:

– Руперт совсем не худенький. Он очень хорошо ест – вам не кажется, мисс Сноу?

– Руперт выглядит значительно лучше, миссис Ле Гранд, – спокойно отвечала я, – с тех пор как стал соблюдать режим.

Она возбужденно закивала, соглашаясь:

– Да, да – режим. – Она выжала улыбку. – Некоторые матери так плохо заботятся о своих детях – правда, мисс Сноу?

– Я думаю, дело не в этом, миссис Ле Гранд. Но, правда, бывает так, что матери слишком балуют своих детей, что только вредит им.

Она закрыла лицо рукой.

– Да, да. – Она говорила почти шепотом. – Я плохая мать, но я не могу покончить с этим – не могу покончить.

Старая Мадам с другого конца стола наблюдала за убитой горем женщиной со злорадным торжеством.

– Последи за собой, Лорели, – посоветовала она таким же тоном, каким дразнила ребенка. – Руперт не должен видеть тебя в таком состоянии.

Через неделю после дня Благодарения я поехала в Дэриен, узнать у кроликоподобного капитана Пика на Бирже свободной рабочей силы, как обстоят дела с работниками для меня. Ведь уже подошло время перепахать землю на хлопковом поле, чтобы она полежала под паром перед севом, и рисовые поля надо было вспахать и обработать, наполнить каналы, нарастить вверх берега от аллигаторов, которые иногда спускались сюда. Ох! Работы было хоть отбавляй.

В Дэриене я обнаружила, что капитан Пик славно постарался для меня. Он – о чем с удовольствием сообщил мне – подобрал пятьдесят здоровых крепких работников, половину из которых составляли члены семей, а половину – сами мужчины. Им, как указал он, должно быть предоставлено жилье до конца уборки урожая, небольшой участок под огороды и хлев для скотины, если я позволю. Последнее необязательно. Особенно он был доволен тем, что уговорил в качестве старшего некоего Шема. У него есть голова на плечах, у этого Шема, и он умеет управляться с этим народом, что избавит меня от многих неприятностей, заметил капитан.

На листочке бумаги он вывел сумму, в какую все это обойдется, и когда я увидела ее, то мне стало нехорошо. Я не сдержалась от изумления, хотя Сент-Клер в свое время твердо пообещал достать денег. Но об этом я умолчала, свернула листок, убрала его в сумочку и спокойно заверила его, что к пятнадцатому января в Семи Очагах все будет готово к прибытию негров. В то же время решила, что непременно должна поговорить с Сент-Клером и напомнить ему о деньгах, которые он обещал.

В тот же день я бросила всех жителей Семи Очагов, включая Маум Люси и Марго, на подготовку хижин для новых рабочих. Надо было набить матрасы свежей соломой, стены побелить и добела отскрести полы. Я даже раскошелилась из своих запасов на покупку нового ситца для занавесок на окна. На расчищенной перед хижинами площадке, где земля была утоптана до блеска, я велела Сею и Бою отремонтировать кирпичную печь, где кухарка сможет готовить своей команде пищу, и оставила там запасы гороха, соленой свинины, крупы и патоки. Это, как сказал капитан Пик, составляло основную еду негров.