Вслед за этим письмом пришло очередное послание из Розингса, на этот раз от кузины Дарси.
От графини Рирдон мистеру Дарси Розингс.
Мой дорогой кузен!
Я благодарю Вас за ваше милое письмо, Вы всегда проявляли ко мне только доброту и великодушие, совсем как родной брат. (Эти излияния дружественных чувств, возможно, поразили бы Дарси меньше, если бы он знал, что леди Рирдон воцарилась в спальне сына, пока его жена писала это письмо.)
Пожалуйста, передайте мою благодарность и наилучшие пожелания своей очаровательной жене. Мы с лордом Рирдоном с удовольствием навестим вас в Пемберли. И конечно, мы будем больше чем просто счастливы принять вас в любое время, когда вам будет угодно, в Камберуэлле или в любом из наших поместий в Шотландии или Суррее.
Вы будете удивлены, что мы все еще в Розингсе. Мы намерены провести зиму в Суррее и отправимся туда, как только здоровье графа позволит ему ехать. С лордом Рирдоном произошел несчастный случай в карете в день нашего бракосочетания. К счастью, ногу не пришлось ампутировать, и мы надеемся, что он полностью выздоровеет уже через несколько недель или, самое большее, месяцев.
Если Вы пожелаете связаться с нами, можете _ сделать это через мистера Коллинза. Кузен миссис Дарси проявил себя истинным христианин ном и настоящим духовным пастырем в несколько трудный для нас период.
Остаюсь вашей преданной и любящей кузиной.
Анна, графиня Рирдон-он-Эдсуотер.
— Я и понятия не имела, каким нежным кузеном ты был для мисс де Бёр! — воскликнула Элизабет.
— Я чувствую, она трактует историю наших отношений значительно содержательнее. Детьми мы ненавидели друг друга с предельной страстностью. Стоило мне вспомнить про уготованную мне судьбу в супружестве, как я впадал в обреченное молчание. Да и она годами не заговаривала со мной, разве только произносила непременное: «Доброе утро, Фицуильям» или «Доброй ночи, Фицуильям».
— Выходит, тебе было невероятно сложно заставить себя вытянуть ее на общение.
— Возможно, нет. — Он улыбнулся. — Во всяком случае, ты оказалась права, любовь моя. Она не только ответила, но и с неожиданной сердечностью.
— Неужели в тебе нет ни грамма любопытства? Тебя отнюдь не волнует, что там произошло?
— Нисколько. Меня вовсе не касается происходящее в чужом доме.
— А я вот жутко любопытна. Твоя позиция высокоморальна, и я буду уважать ее, не проронив в разговоре с тобой ни слова на эту тему, случись мне выяснить подробности.
— В обязанности жены входит доверять мужу.
— Вот это новости! Тогда давай скажем так: когда мы сплетничаем, я сознательно исполняю свой долг, а ты… как быть с тобой?
В ответ он только молча улыбнулся.
События в Хансфорде оправдывали любопытство, а их последствия должны были сказаться на всей семье.
Как только Анна была выгодно помолвлена, а Коллинзы полностью восстановлены в роли любимых домашних льстецов, жизнь в Розингсе вошла в свою привычную колею и потекла со всеми типичными для этого дома развлечениями.
Приближался день бракосочетания Анны, и в Розингс снова приехала леди Рирдон и привезла с собой сына, чтобы тот мог пройти период ухаживания непосредственно перед свадьбой.
И почти сразу леди Кэтрин начала испытывать некоторое беспокойство. Во-первых, возникло разногласие относительно пребывания молодой пары после свадьбы. Леди Кэтрин остановила свой выбор на Бате. Лорд Рирдон имел неосторожность возмутиться этим.
— Только не это унылое место! — вскричал жених.
— Прошу прошения, милорд? — не поняла его леди Кэтрин.
— Ах, — только и смог вымолвить он, подумав, что лучше бы ему никак не реагировать, чем так бестактно.
Леди Кэтрин также возмущало поведение Рирдона по отношению к невесте. В одно прекрасное утро, выйдя к завтраку, он взял Анну за подбородок и сказал:
— Доброе утро, мой маленький воробышек.
— Доброе утро, Фредерик, — ответила Анна с глупой от счастья улыбкой.
— Гм! — произнесла леди Кэтрин.
Лорд Мэддерсфилд фыркнул, чем окончательно вывел сестру из себя.
— Когда мы поженимся, я наряжу тебя в яркие цвета и ты будешь вместо воробышка маленьким попугайчиком, — прошептал Фредерик, усаживаясь рядом с Анной.
— О чем вы там толкуете, милорд? Я не позволю никому вести беседу, в которой я не принимаю никакого участия, — тут же сделала ему замечание леди Кэтрин.
— Я не сказал ничего, достойного повторения для вашего слуха, мэм, но теперь я скажу все, что вам понравится.
— Ха! Красиво сказано, — откликнулся Мэддерсфилд. — Тебе не на что пожаловаться, сестрица.
Анна улыбнулась Фредерику. Какой же у нее храбрый жених! И как ее будоражила мысль, что очень скоро ее нарядами займется тот, кому по душе яркие цвета! Ее мать всегда подбирала ей невыразительные унылые платья.
Следующее свидетельство неестественного поведения Анны было замечено однажды вечером, когда Рирдон попросил свою невесту показать ему, где найти какой-то словарь. Это было явным предлогом, чтобы выманить ее из комнаты. Когда они вернулись, блуждающие улыбки на их лицах вызвали определенные подозрения ее милости. Однако то, как лорд Рирдон споткнулся о край ковра и почти растянулся на полу, каким-то образом успокоило ее.
Анна, естественно, не позволила ему слишком вольничать. Он поцеловал ее в губы, но она назвала это дурным озорством. Он ответил на ее негодование интригующей улыбкой светского человека, от которой девушка замерла, потом вся затрепетала, почувствовав слабость. Ее переполняло желание, но она не отдавала себе в этом отчета.
Ее милость стала откровенно желать, чтобы бракосочетание совершилось поскорее.
Мистер Коллинз никогда не забывал возносить хвалу леди Кэтрин за ее покровительство. Немногим пасторам оказывалась честь исполнять свои обязанности на таких церемониях, а здесь бракосочетание между лордом Рирдоном и самой мисс Анной де Бёр. После превосходного завтрака молодым только и оставалось, как покинуть Розингс. Супруг галантно подсадил Анну в карету. Она взглянула еще раз в окно на строгое лицо своей матери. Их глаза встретились, и новобрачную охватило восхитительное чувство освобождения. Ее новый хозяин, лорд Рирдон, прыгнул на ступеньку кареты и… промахнулся.
Таким образом в день своей свадьбы Фредерик Лестер, девятый граф Рирдон-он-Эдсуотер, был водворен назад в дом своей тещи, откуда он должен был увезти свою добычу. Ему следовало сначала посмотреть, куда он прыгает. Фредерику некого было винить, кроме себя самого.
Он был помещен обратно в свою комнату. Вызвали хирурга. Рана, конечно, была не ко времени, но перелом оказался несложным и легко исправимым.
— Анна, — распорядилась леди Кэтрин, — тебе следует вернуться в свою комнату.
— Боюсь, что нет, мама, — ответила дочь. — Фредерик просил, чтобы я спала в его комнате. Для меня ведь можно принести туда небольшую кровать.
:— Какая нелепость! — воскликнула леди Кэтрин. — Ты будешь спать в своей старой комнате.
Анна поджала губы и попыталась выдержать взгляд матери.
Она первая опустила глаза. Леди Кэтрин улыбнулась.
— Вижу, теперь ты снова стала сама собой. Я не придам значения этой вспышке, Анна. А теперь иди и полежи с часок.
— Да, мама.
Анна прокралась в свою комнату и обнаружила, что комнату уже приготовили для нее. Она, не раздеваясь, легла поверх покрывала, намереваясь серьезно все обдумать, но очень быстро погрузилась в сон. Приблизительно через час она проснулась и поспешила в комнату Рирдона.
Зрелище ее отважного господина, лежащего на спине, бледного и немощного, с понурыми от боли глазами, переполнило все ее существо раскаянием в собственной трусости.
— Ох, Фредерик, дорогой, мама не позволит мне спать здесь, а мне так хочется быть подле вас.
— Не беда, воробышек. Я бесполезен для тебя с такой вот больной ногой.
— Фредерик, я думала, что я могла бы быть вам полезна. Я думала, что вам бы хотелось, чтобы я осталась здесь.
