Год 1813-й. Осень.

Какая отрада иметь достойную тему для беседы и по своему усмотрению использовать или не использовать дарованную тебе возможность удивить собеседника! Миссис Беннет обнаружила, что владеет новостью, которая дает ей эту особенную власть. Именно ей решать, поделиться ли с соседями знаниями, которые повергнут их в изумление, или отказать им в этом удовольствии. В тесном домашнем кругу, в ее доме в Лонгборне, она почти изнемогала от счастья. И все же щекотливость темы, разумеется, не позволяла ей ни с кем поделиться новостью в течение нескольких дней, прежде чем будет подписан брачный договор.

Когда вся семья собралась за завтраком, изучающий взгляд миссис Беннет по очереди останавливался на каждой из ее четырех дочерей. Она посмотрела с непривычной нежностью на свою вторую дочь, Элизабет.

— Вы знаете, мои дорогие, все графство только и говорит о помолвке Лиззи.

— Мама! Я предпочла бы, чтобы вы пока вовсе не говорили об этом, — откликнулась Элизабет.

— Вот уж вздор! Что я такого сказала? Самую малость! Вы знаете, девочки, наши соседи говорят, что мистер Дарси был обручен со своей кузиной. И отказался от огромного состояния, чтобы жениться на Лиззи!

— Он не был обручен с ней!

— Ох, я уверена, что нет, — миссис Беннет отмахнулась своим платочком, выражая пренебрежение к мелочам. — Но, Лиззи, разве ты не видишь, что такие рассказы только способствуют твоему успеху? Все только и говорят, что ты завоевала сердце мистера Дарси одним своим обаянием. Разве это не мило?

— Я бы предпочла, чтобы они вообще не обсуждали это, пока я совсем не уеду из графства.

— Пока ты не уедешь, дитя мое! — миссис Беннет была само изумление. — Да о чем еще говорить людям, когда они узнали новость, что ты собираешься выйти замуж за человека, имеющего столь высокое положение в обществе, и столь… богатого?

— Мне жаль, если наших соседей мало волнует чье-то счастье, а только материальное положение и богатство.

— Ты глупая девочка. Конечно, их волнует и твое счастье. — Даже когда миссис Беннет радовалась и довольно хихикала, неприятное волнение мутило воду и маленьком водоеме ее счастья. Ее дочери заметили, как она вдруг нахмурилась, и переглянулись.

Во внезапно возникшей тишине поднял голову отец, оглядел всех своих домочадцев и поморщился. Сестра миссис Беннет, которая заглянула к ним в неподобающе ранний час (было всего девять утра), редко когда делилась свежими новостями. Как выяснилось, она, оказывается, слышала, что вдова викария выражала надежду, чтобы новое положение «милой Элизабет в обществе не оказалось приобретенным слишком дорогой ценой», и высказывалась о мистере Дарси как о «тяжелом человеке, который ставит себя выше нас всех».

Миссис Беннет внезапно охватило раздражение. Она даже подумала, не прибегнуть ли ей к нюхательной соли, но передумала, когда обнаружила, что за столом воцарилась тишина, и вспомнила, как немодно были одеты племянницы вдовы. Лицо ее прояснилось.

— Искренне признаюсь, мне никогда даже в малой степени не нравилось это ничтожное создание, и я понятия не имею, удастся ли ей когда-нибудь найти мужей этим девочкам.

— Каким девочкам, мама? — спросила самая младшая из сестер. Но миссис Беннет не обратила на нее внимания.

— Мистер Дарси едва ли заметил бы неприглядную девицу, семья которой даже не держит собственного выезда! — Ее слушатели, не посвященные в ход ее мыслей, озадаченно молчали, пока Элизабет не сказала:

— Я-то думала, будто мистера Дарси покорило мое обаяние, но теперь выясняется, что приманкой для него послужила карета моего отца.

— Лиззи, у мистера Дарси столько карет!.. Любовь моя, у тебя будет свой собственный выезд. Мистер Дарси закажет тебе новую карету, тебе придется только выбрать цвет… я знаю, поскольку я расспрашивала его!

Элизабет вспыхнула, а ее сестры отреагировали каждая по-своему. Джейн смотрела кротко и с сочувствием, вторая сестра фыркнула носом, а третья громко рассмеялась.

Мистер Беннет вздернул седеющие брови и покашлял.

— Элизабет покидает нас ради восхитительного поместья мистера Дарси, а ее сестра Джейн ради своего мистера Бингли. В своем поубавившемся семействе я получу возможность больше наслаждаться компанией, предлагаемой двумя остающимися с нами дочерьми.

— Конечно, — отреагировала миссис Беннет. — Нам будет очень уютно и покойно.

— Что до меня, то мне придется обращаться к уюту моей библиотеки даже чаще, поскольку все разумное начало, которое можно отыскать в моих дочерях, в одночасье оставляет наш дом.

— Мистер Беннет, как вы можете быть настолько жестоким? — громко возмутилась его жена.

— Если называть вещи своими именами, то я не могу снять с себя ваше обвинение, миссис Беннет, — парировал мистер Беннет, продолжая завтракать. Миссис Беннет фыркнула и отвернулась, теребя кружевной платочек в руках.

Громкий стук эхом донесся из холла.

— Наверняка это посыльный, — заголосила миссис Беннет. — Мой брат, я знаю! Он умер! — С этими слонами она поднесла платок к глазам.

— Вы уверены, миссис Беннет? — спросил мистер Беннет. — Не слышал, что он был близок к смерти, чтобы вызвать у вас подобное предчувствие. — Он повернулся к Элизабет. Уголки его рта опустились в притворной печали. Девушке неудержимо захотелось смеяться.

Ее сестра, Джейн, погладила мать и попыталась успокоить ее.

— Мама, не тревожьте себя так. Только на прошлой неделе наш дядя, как сообщали, был в превосходном здравии.

Лакей подошел с подносом для писем к Элизабет. Она взяла конверт — бумага была великолепного качества — и стала изучать адрес, написанный женской рукой, но необычайно твердым и ровным почерком.

— От кого письмо, Лиззи? — уточнила миссис Беннет.

— Не знаю, — ответила Элизабет, пряча письмо в карман. — Кто-то из знакомых мистера Дарси, как я понимаю, шлет мне свои поздравления.

— Прежде чем подписан брачный договор? Что-то непохоже. Прочти его мне!

— Мама, умоляю, позволь мне сначала самой прочитать это письмо.

— Ерунда, девочка. Я хочу посмотреть на него сейчас же.

Элизабет повернулась к отцу, и он твердо вмешался.

— Миссис Беннет, полагаю нашей дочери можно доверять настолько, чтобы не сомневаться, что она ведет заслуживающую уважения переписку, — заметил он.

— Ох, ладно-ладно, мисс «Поступаю по-своему».

Элизабет прошла через лужайку в небольшую рощицу на восточной границе Лонгборна. Утренние надежды на погожий день оказались призрачными, поскольку серые облака наползали на солнце. Прежде чем вскрыть письмо, она какое-то время изучала его.

На миг Элизабет задохнулась от потрясения. Потом она побрела по рощице, едва понимая, в каком направлении движется.

— Чванливая женщина! Пользуется уважением и почитанием. Только не моим!