—   Ты к воскресенью готов? — спросила я. — Свадьба в базилике — вау! Никогда не думала, что такое будет.

—   Я тоже, — сказал он отстраненным голосом, лишенным эмоций. — Это будет знаменательный день.

Я смерила его взглядом:

—Ты-то, ручаюсь, предпочел бы свадьбу на воздухе? Под

деревьями при луне?

У Трента уши покраснели.

—О господи!  — ахнула я. — Ведь угадала!

Он перестал избегать моего взгляда, посмотрел мне в глаза:

—Это ее свадьба, не моя.

Подкалывать Трента — это одно из моих любимых занятий, и решив, что появление Ала должно считаться за осложнение и плата теперь вырастет, я пожала плечами, довольная, что день закончится с денежкой у меня в кармане.

—Мне кажется, это и не ее свадьба.

Мы сделали полный круг, и я снова посмотрела на Элласбет. Ал завладел ее вниманием, и я, зная, что Тренту не нравит­ся быть к ним спиной, подчинилась его ведению и повернулась так, чтобы он их видел. Я не обманывала себя, будто он ее лю­бит, но явно он свои обязанности мужа воспринимал всерьез.

—   Как же я рада, что я не королевской крови, — буркнула я. — Ни за что не хотела бы, чтобы меня пялил кто-нибудь, кого я не выношу. Да еще и регулярно. И при этом никто другой.

—   Ой! — вскрикнула я, попытавшись выдернуть пальцы из руки Трента и обнаружив, что они в капкане. И тут я покраснела, поняв, что сказала только что. — Ой... извини. — Извиня­лась я, надо сказать, совершенно искренне. — Это было бес­тактно.

На нахмуренном лице Трента появилась хитрая усмешка.

—Пялил, — повторил он, глядя на стол у меня за спиной. —

Вы просто сосуд уличного жаргона, Рэйчел. Надо будет это повторить.

Песня кончилась, и я почувствовала, как его рука меня от­пускает. Посмотрела на Элласбет, сидящую очень прямо и ис­пепеляющую меня взглядом, а тем временем Ал что-то шептал ей на ухо. Мысль о нескончаемом безразличии, которое при­дется терпеть Тренту, тяжелым впечатлением легла на ум, и я облизала губы, приняв внезапное решение. Сжала руку эльфа, и Трент поглядел на меня подозрительно.

Он попытался отойти, но я не отпустила его руку, и мы плавко перешли в танец под музыку «Sophisticated Lady»[5]. Он меня повернул, и передо мной мелькнуло побледневшее лицо Элласбет, слушавшей Ала. Ничего, большая девочка. Переживет.

Было заметно, что Трент уловил мое желание танцевать дальше, и я подумала: не для того ли он согласился, чтобы позлить Элласбет? Я вдруг заметила, что отвлеклась от окружаю­щего и пытаюсь себе вообразить его жизнь с ней, а Трент про­сто молчит. Конечно, у них все будет в порядке. Научатся друг друга любить. Всего лишь лет сорок-пятьдесят пройдет,

У меня в груди соткался ком — теперь или никогда.

—Кстати, Трент, — сказала я, и он посмотрел на меня ост­ рым взглядом. — Хочу тебя кое с кем познакомить. Не мог бы ты зайти ко мне завтра часа в четыре?

У него поднялись брови, и даже не показав, что я пытаюсь усложнить ему жизнь без всякой причины, он укорил меня такими словами:

—Миз Морган, у вас ускорился пульс.

Я облизала губы, машинально переставляя ноги.

—Да, знаю. Так сможешь?

У него в глазах зажегся зеленый недоверчивый огонек.

     — Рэйчел, — напомнил он мне. — Я буду слегка занят.

Песня перешла к припеву, и я знала, что больше он танцевать со мной не будет.

—Помнишь ту старую карту, что висит в рамке у тебя на стене в большой комнате? — сказала я напрямик.

Это заставило его обратить на меня внимание, и он сделал медленный вдох:

—Вы про карты таро?

Я излишне резко кивнула:

—Да. Я знаю одну особу, которая выглядит как изображение на карте дьявола.

Лицо у Трента стало ледяным, и лежащая у меня на талии рука отяжелела.

—   Карта дьявола? Это так вы хотите выполнить некоторую свою сделку?

—   Господь с тобой, Трент!!— оскорбилась я. — Не дьявол, а женщина, которую он утаскивает.

—   А! — Глаза его затуманились, потом он скривился недовольно. — Очень дурного тона шутка. Даже для вас.

Он считает, что это шутка?

—Ее зовут Кери, — заговорила я торопливо. — Она была фамилиаром у Ала, пока я ее не выручила. Родилась в средние века. Только начинает кое-как склеивать свою жизнь и рада будет увидеть кого-нибудь из своих оставшихся сородичей.

Трент остановился, потрясенный — мы встали столбом на танцполу.

—А если ты ее обидишь, — добавилая, убирая от него руки, — я тебя убью. Клянусь, выслежу тебя, как гончая, и убью.

Он стиснул зубы.

—Зачем вы мне это говорите? — сказал он, побледневши запах зеленых листьев чуть ли не забивал ноздри. — Я через два дня буду женат!

Я подбоченилась:

—И при чем здесь это? — ответила я, ничуть не удивившись, что эта мысль пришла ему в голову первой. — Это тебе не племенная кобыла, а женщина со своей жизнью и своими целями. И как бы тебе это ни было удивительно, — я ткнула пальцем ему в грудь, — эти цели не включают великого и желанного Трента Каламака. Она хочет с тобой встретиться и дать тебе любые образцы, которые тебе нужны, вот и все.

Эмоции промелькнули у него на лице слишком быстро, чтобы я могла их узнать. Потом опустилась каменная стена, и я просто поежилась при виде такого ледяного самообладания. Ничего не сказав, он повернулся на каблуках и зашагал прочь.

Я уставилась ему в спину, моргая от неожиданности:

—Эй! Это надо понимать так, что ты не придешь?

Он деревянными шагами пошел через зал к своим будущим теще и тестю, явно уходя от разговора.

Покалывание в затылке привлекло мое внимание к Квену. Брови у него были вопросительно подняты, и я отвернулась, пока он не решил подойти. Охватив себя руками, я пошла к столу в глубине, где можно было бы просидеть остаток вечера. Дженкс опустился мне на серьгу каскадом золотой пыльцы, и его почти неощутимый вес был привычным и приятным.

—Ты ему рассказала про Кери?

Я кивнула. Музыка кончилась, оставив чистый, одинокий голос певицы. Крылья Дженкса обдували мне шею, как веер.

—И что он сказал?

Я вздохнула, села и стала перебирать пакетики сахара.

—Ничего.

Ноги болели, и на последних кварталах от автобуса к церкви я остановилась, прислонилась к клену, чтобы снять босо­ножки. Мимо просвистела на повышенной скорости машина, и я скривилась, услышав визг тормозов на повороте. Дженкс пискнул от неожиданности и слетел с моего плеча, треща кры­льями, когда я наклонилась расстегнуть ремешки.

—   Эй! — крикнул он, рассыпая пыльцу. — Можно было бы и предупредить, ведьма!

—   Извини, — сказала я устало, поднимая голову. — Ты так тихо сидел, что я про тебя забыла.

Гудение крыльев стало тише, и он вернулся ко мне на плечо.

—Это я заснул, — сознался он.

Подцепив туфли пальцами, я выпрямилась. Вечер окончился рано, чтобы добрые эльфы могли попасть домой к полуноч­ной сиесте. Пикси придерживаются тех же часов — четыре часа спят около полуночи и еще четыре часа около полудня. Не уди­вительно, что Дженкс устал.

Босые ноги ощущали тепло потрескавшегося тротуара, и мы шли в озаряемой уличными фонарями темноте к весело освещенной вывеске «ВАМПИРСКИЕ ЧАРЫ» над дверью церкви. Вдали завыла сирена. Полнолуние еще только через несколько дней, но на улицах уже неспокойно, даже здесь, в Низинах.

Не то чтобы я прислушивалась, но в автобусе передавали слух, что «Склад» на Вайн-стрит снова загорелся. Дорога домой не проходила мимо этого места, но количество встреченных нами джипов ОВ поражало. У некоторых пассажиров ав­тобуса вид был перепуганный — за неимением лучшего слова, но я слишком была поглощена мыслями о собственных бедах, чтобы встревать в разговор, а Дженкс, очевидно, заснул.

Я прошла по ступеням бесшумно, распахнула входную дверь, покосилась на крюки для одежды, надеясь увидеть там хоть какую-нибудь шмотку Айви. Напрасно.