—Квен, — спросил явно встревоженный Трент, — он же не

может туда войти?

Я вытащила телефон — и убрала его, потому что у Кизли телефона нет, а Айви нет дома, и никто не сможет ей передать.

—Может, — ответила я, вспомнив, как Тритон подчинила

меня себе, а я при этом была на освященной земле. — Кроме

того, освящены только амвон и алтарь, если помнишь. — Базилику после Поворота полностью освящать не стали, чтобы дать возможность именитым жителям Цинциннати участвовать в повседневных житейских обрядах. Алтари остались освященными, но входы и скамьи — нет.

На наших глазах Ал открыл дверь. Обернулся, помахал нам, потом переступил порог. И дверь закрылась за ним. Я подож­дала, не случится ли что-нибудь. Не случилось.

—Плохо, — сказал Квен.

Я сумела подавить приступ смеха, зная, что он прозвучал бы истерически.

—Мы... нам бы лучше зайти внутрь, пока он ничего Элласбет не сделал, — сказала я, думая, не пойти ли нам сперва при­нять по пиву. Или по два. Где-нибудь на Багамах.

Трент двинулся на долю секунды позже Квена, и мы с Дженксом — он снова сел мне на плечо — пристроились за ними. Трент на миг опустил голову, потом посмотрел на меня.

—Значит, вы не практикуете контакты с демонами? — спро­сил он на ходу.

Я приложила руку к животу, гадая, не будет ли дальше еще хуже и не в силах понять, как может быть хуже.

— Нет. Но они, видимо, практикуют контакты со мной.

Нанятый Элласбет оркестр из двадцати четырех инструментов сделал перерыв, оставив лишь приглушенный перебор клас­сической гитары приятным фоном приподнятым разговорам на дальнем конце стола. Давно уже потеряв прямую осанку, я опиралась локтем на белоснежную полотняную скатерть, пе­рекатывая в пальцах ножку своего бокала и гадая, могу ли я выставить Тренту счет на сорок тысяч, если Ал ничего не вы­кинет.

Обед после репетиции свадьбы давно перевалил за кульминацию. На цену того, что было передо мной поставлено, я мог­ла бы прожить неделю, и мне не нравилась такая расточитель­ность. Но это бледнело по сравнению с дискомфортом, который я испытала от разговоров за обедом. Элласбет посадила меня, Квена и Ала как можно дальше от себя. Не сомневаюсь: будь она уверена, что это ей сойдет с рук, она бы вообще выгнала нас в другую комнату. Ал получил свое место страха ради, я — из не­нависти, Квен — чтобы за нами обоими присматривать.

Все остальные на нашем конце стола давно ушли: кольценосец и его родители, три девушки с цветами и их родня, шаферы и женщина, которая будет петь — все собрались в весе­лый смеющийся круг с Элласбет в центре. Рядом с ней сидел Трент, и вид у него был усталый. Может быть, ему следовало проявить больше интереса к свадебным приготовлениям и при­гласить своих друзей, чтобы уравновесить круг Элласбет. А мо­жет быть, у него вообще друзей нет.

Прямо сейчас стул Ала был пуст, а он, извинившись, ушел в комнату для мальчиков. Квен пошел с ним, а мне до их возвращения было совершенно нечего делать. Мне показалось, что де­мон, пользующийся сантехникой, — это по меньшей мере стран­но, и стало интересно: Ал — живое существо и привык к этому, или же поход к толчку для него новый и интересный опыт?

Дженкс провел весь вечер в подвесках люстры, прячась от миссис Уитон. А я поймала себя на надежде, что он посыплет пыльцой Элласбет, и нам придется уйти.

Усталым движением я подняла бокал и отпила вина. Завтра мне это аукнется, но черт побери, такого я еще никогда не пробовала. Я бы посмотрела на этикетку, но и так знала, что вино не про меня, даже без аллергии.

Я перевела взгляд на Элласбет и прокрутила мысленно возможность, что она знает о моей аллергии и намеренно распо­рядилась подать это вино. Она, будто ощутив мой взгляд, по­вернула ко мне самодовольную физиономию, не прекращая светской болтовни. На миг выражение ее лица изменилось, когда донесся голос Ала из коридора. Демон в теле Ли вошел, смеясь, а за ним весь оркестр, и я забеспокоилась, но потом увидела Квена. Из люстры донесся тихий стрекот крыльев Дженкса, дающий мне понять, что он тоже этих двоих увидел.

Квен обменялся со мной взглядом, я несколько успокоилась, снова глотнула вина и поставила его так, чтобы самой не достать. Меня даже поразило, как легко оказалось работать с эльфом. Мы дополняли друг друга, будто сразу нашли удобный для нас язык жестов — обычно он вырабатывается лишь после нескольких совместных заданий. Я только не понимала, хоро­шо это или плохо.

Оркестранты расселись — и без паузы подхватили какую-то тихую джазовую мелодию сороковых, как только перестала играть гитара. Я захлопала вместе со всеми присутствующими, когда женщина в платье с блестками запела «What's New», потом я откинулась на спинку стула и дернулась, когда кто-то положил на нее руку.

Чувствуя, как бьется в горле сердце, я обернулась, и тревога перешла у меня в отвращение к самой себе. Это был Ли, точ­нее, Ал, и его обыкновенные карие глаза весело блестели. Все еще ощущая сердцебиение, я переглянулась с Квеном. Он улыб­нулся, будто радовался, что меня застали врасплох.

—Чего тебе надо? — спросила я, сталкивая его руку с моего

стула.

Он поднял голову, посмотрел на небольшой танцпол, куда как раз шли сейчас Трент и Элласбет. Колоссально, они еще и танцуют. Придется тут всю ночь торчать.

Улыбаясь, как... ну, как дьявол, Ал сделал такой жест, будто приглашал меня танцевать.

—Разбежалась!

Ни при какой погоде я с Алом танцевать не буду. Красивое азиатское лицо Ли  расплылось в улыбке.

—У тебя есть занятие получше? У меня предложение по поводу той неприятной метки от меня, что ты на себе носишь.

У меня сердце подпрыгнуло и встало на место. Все мышцы напряглись. Избавиться от метки демона — это в списке моих целей было на первых строчках. Но я одно знала  твердо: что бы ни было у Ала на уме, мне от этого хорошо не будет. И все же говорить с Алом здесь — это лучше, чем в автобусе по дороге домой, или у меня на кухне, или в моей спальне — если он решит меня преследовать. Я глянула на Дженкса среди под­весок — пикси пожал плечами. Крылья у него были тускло-оранжевые.

—   Ладно, хрен ли бы и нет, — буркнула я и встала.

—   Вот это сила духа!

Ал отступил на шаг и галантно предложил мне руку.

Я подумал о пейнтбольном пистолете и решила оставить его в сумке под столом. Совершенно незачем ему быть там, где Ал может до него дотянуться.

—   Дженкс наверху, — сказала я, проскальзывая мимо Ала так, чтобы попасть на танцпол без его помощи. — Выкинь что-нибудь — и он тебя посыплет.

—   Ой, дрожу в самой глубине шелковых трусов! — фыркнул Ал насмешливо.

—   Тебя никогда не посыпали пыльцой пикси, — сказала я, и у него появились на лбу морщины — так что мое предположение, что он не может стать туманным и избежать физичес­кой боли, показалось мне еще вероятнее. Я шагнула на паркет, и Ал протянул мне руку, ожидая, чтобы я ее приняла.

Вдруг я поняла, что вот стою я лицом к лицу с демоном — а он хочет танцевать. Ну и ну, подумала я, и тут же явилась вторая мысль — что авантюрнее моя жизнь быть уже не может. Ал нетерпеливо вздохнул, и я вложила руку ему в ладонь. Белый хлопок перчатки был мягок на ощупь, и я подавила дрожь, ког­да его свободная рука легла мне на талию. Если он попытается прижаться ко мне вплотную, я ему двину в брюхо.

—Вот так, — сказал он, когда моя рука слегка коснулась его и он повел меня в танце. — Правда, это приятно? Кери очень хорошо танцевала, и мне этого не хватает.

Приятно? Будто железной теркой по нервам. У меня пульс стучал молотом, и я радовалась, что Ал в перчатках — не только потому, что я не хотела его трогать, а потому что у меня ладони стали потеть. Но он что-то говорил насчет снятия моей метки, так что я буду слушать.

—Ладно, — начала я хрипло, прокашлялась и спросила неловко: — Так чего ты хочешь?