Я в ужасе посмотрела на Дженкса, на Кери, которая держалась за живот.

—Имя вызова? — спросила я, заикаясь, когда сообразила, как оно. — Твой пароль — это имя для вызова?

Демон поморщился:

—Да, если он станет известен, его можно использовать, чтобы заставить тебя появиться. Вот почему пароль надо выбирать такой, чтобы никто его не мог подобрать.

Я отступила, пока не уперлась спиной в круг Кери.

—   Не хочу я пароля.

—   Меня устраивает, — ехидно отозвался Миниас. — Но если я не буду в состоянии с тобой связаться, то буду приходить, когда удобно будет мне, а не тебе. А поскольку мне все равно, это может быть прямо перед восходом, когда ты пытаешься заснуть, или готовишь обед, или трахаешься со своим другом... — Он оглядел кухню: — Или подругой?

—   Заткнись! — рявкнула я,  обеспокоенная  и смущенная.  Но я влипла, и влипла всерьез.

—   Сделай  так,  чтобы его нельзя было угадать, — сказал Ми­ниас.  Бессмысленный набор слогов.

У меня рот раскрылся — дошло.

—   Вот почему у демонов такие чудные имена! — Кери за его спицой кивнула. Лицо у нее было белым, как мел, и потрясена она была не меньше меня.

—   Вовсе они не чудные, — возмутился Миниас. — Они выбираются для вполне  понятных целей.

Дженкс приземлился ко мне на плечо:

—А что, если взять твое имя задом наперед? Нагроманаирамлечйэр?

Меня аж перекосило. Ну совершенно демонское имя на слух.

—   Ужасно, — ответил Миниас, и я отодвинулась — он взял кусок мела и положил его на стол. — Имена наоборот — это первое, что попробует Ал, и если подберет верно, то сможет натворить под твоим именем несказанных пакостей. И забудь про даты рождения, хобби, любимое мороженое, кинозвезд или прежних бойфрендов. Никаких цифр или экзотических непро­износимых символов. Насчет других слов задом наперед тоже остерегись. Слишком легко пробежать словарь и тебя найти.

—   Так на это же вечность уйдет! — возмутилась я, но сник­ла, когда Миниас глянул на меня красными глазами:

—   Это как раз тот интервал времени, который имеется в нашем распоряжении.

Я ощутила, как что-то сдвинулось, и смотрела на него, го­товая действовать, если начнет он. Но он только отвернулся, посмотрел на висящие над раковиной часы:

—   Тебе пора уйти, — сказала я, слыша, как дрожит мой го­лос.

Дженкс затрещал крыльями, взлетел, повис между нами.

—   Гм... — Миниас наклонил голову. — Согласен. Сейчас мы закончили, но между нами есть эта метка, которую мы дол­жны урегулировать, и потому я еще буду говорить с тобой. Это богом данное мне право — пытаться расплатиться с тобой, что­бы ее снять.

Он приложил руку к полям шляпы и исчез в каскаде пленок безвременья.

Я крепче вцепилась в линию, ощутив, как он воспользовался ею, чтобы уйти в безвременье. А я таращилась, остолбе­нелая, на место, где он только что стоял. Что же я сейчас натворила-то?

Кери тут же убрала круг, чуть не сбила меня с ног, когда бросилась меня обнять, убедиться, что я все еще жива.

—   Рэйчел!

Черт побери, что же я сейчас натворила-то?

—    Рэйчел! — Кери меня трясла за плечи, и я посмотрела на

нее мутным взглядом. Видя, что ко мне возвращается сознание, она с облегчением вздохнула, убрала руки с моих плеч. — Знаешь, Рэйчел, — сказала она уже тише, — я думаю, тебе ни­ когда больше не следует творить демонскую магию.

Дженкс опустился ей на плечо, откуда ему была видна я. И он был напуган.

—   Ты так думаешь? — спросила я мрачно, рукой вытирала уголок глаза. Рука стала мокрой, но это я не плакала. На самом деле нет,

—   Видишь ли... — Кери опустила голову, видимым образом обеспокоенная. — Я думаю, тебе и лей-линейную магию больше творить нельзя.

Я спрыгнула со стола, посмотрела мимо Кери в темный сад, освещаемый только случайными вспышками пыльцы пикси. Мой отец не хотел, чтобы я занималась чем-либо даже близким к магии лей-линий. Может быть... может быть, мне следует поговорить с Трентом и выяснить, почему так.

—Рэйчел, ты мне молоток не подашь? — Айви пришлось возвысить голос, чтобы перекричать детенышей пикси, поднявших в углу такой гвалт, что у меня глаза болели. — Тут еще гвоздь вылез, — добавила она, пока я пыталась сдуть с глаз прядь, вы­бившуюся из хвоста.

Вмяв свернутую изоляцию между двумя брусками два на четыре, я обернулась. Предвечернее солнце вливалось в высокие окна гостиной, образуя пыльные лучи, в которых играли пикси. Они только что проснулись от дневного сна, и Дженкс загнал их сюда, чтобы Маталина могла поспать еще хоть не­много. Она последнее время не очень хорошо себя чувствова­ла, но Дженкс нас уверял, что все е ней в порядке. Детки его были жуткой докукой, но я не собиралась их выгонять. Пусть Маталина поспит, сколько захочет.

Молоток я  нашарила на  подоконнике — одолжила  его  ут­ром у моей  матушки и  ушла от вопросов,  сказав,  что  строю  скворечник  (и умолчав,  что делаю ремонт в  гостиной, разгромлен­ной обезумевшей демоницей). А что сейчас июль и для птичь­их домиков уже поздно, маме не пришло в голову.

—Возьми, — сказала я, вкладывая ясеневую рукоять в го­лую руку Айви с легким, но  уверенным хлопком.

Она улыбнулась, потом стала заколачивать гвоздь, вылез­ший из  панели,  которую  сорвала  Тритон.  Пикси завизжали,  Дженкс немедленно  поднял к ним голову  с  подоконника,  где он сидел с младшей своей шестерней и учил детенышей завя­зывать  ботинки. Он тут же снова опустил крылья и возобновил урок. Такой фрагмент жизни пикси, который нечасто удается увидеть, напоминание, что у Дженкса есть целая своя жизнь, не связанная со мной и с Айви.

Айви  смотрелась  как девушка- строитель с обложки кален­даря — поношенные  джинсы в  обтяжку,  черная  футболка, пря­мые волосы покрыты бумажной шляпой, которые продают в малярных лавках. Уверенными грациозными движениями она заколотила вылезший гвоздь в панель, и тут же трое пикси бро­сились инспектировать, усердно показывая на задравшийся бумажный язычок. Айви молча приклеила его обратно и про­должала работать.

Я отвернулась, улыбаясь. Айви совершенно не была рада, что пропустила  еще  одну  мою  встречу с  демоном. Вот почему скорее всего она так натянуто сегодня держится — ей нужно уверить себя, что со мной все в порядке. Да и мне ее помощь вполне к месту. Увидев, во сколько нам встанет замена несколь­ких панелей и ковра, мы решили сами все сделать.

Пока что это было легко — просто укрепить гвозди, которые Тритон вытянула из панелей, и забить новые. За тонкими листа­ми не было капитальной стены, и теплоизоляция была рулон­ная, а не пеназаполнитель, которой мы ремонтировали осенью потолок церкви. Получалось, быть может, не по всем правилам искусства, но  так всегда  бывает, когда делаешь  своими  руками. А ковер  пусть  отправляется в чулан, под ним дубовый пол. Нуж­но его только хорошей мастикой натереть, чтобы блестел.

—Спасибо.

Айви отдала мне молоток, и я положила его на каминную полку.

—Не за что. — Я одернула  безрукавку,  чтобы  закрыла мне живот,  вытащила  горсть гвоздей  из стоящей  рядом с молотком коробки и разложила их рядком в губах. — П'держишь, п'ка я лрик'лчу? — спросила я, пытаясь  приделать на  место громоздкий кусок панели.

Айви нагнулась, взяла лист за край и ровненько втиснула между старых листов. При ее вампирской силе она это проде­лала легче, чем если бы с бумагой работала.

Несколькими резкими ударами я вколотила гвоздь в левый верхний угол, обошла Айви и вбила второй в правый нижний, потом третий в правый верхний. Густой аромат вампира сме­шивался с запахом опилок и моими новыми духами в прият­ную эманацию довольства.

—Спасибо, — сказала я,  вынимая  гвозди  изо  рта. — Даль­ше справлюсь.

На гладком овальном лице Айви не отразилось ничего. Она отошла, потирая  руки друг о друга, будто  сама  себя  успокаивая. Мы в первый раз что-то делали вместе с тех пор, как она отве­дала моей крови, и это было приятно. Похоже, возвращаемся в нормальное состояние.