Посмотрев на шоколадный пирог на тарелке, я заставила себя разжать зубы. Не буду я переживать из-за копоти на душе. Не могу я это делать и мириться с собой одновременно. Кери вся покрыта этой копотью, а она хорошая. Черт побери, она чуть не плакала, что забыла мой день рожденный пирог. Я ос­вою демонскую магию точно так же, как освоила магию земли и магию лей-линий. Если содержание заклинания или прокля­тия никому не вредит, и работа над заклинанием или прокля­тием никому не вредит, кроме меня, то я буду сплетать эти ду­рацкие проклятия и считать себя хорошей ведьмой. И плевать мне, кто что по этому поводу думает. Если слишком собьюсь с пути, Дженкс мне скажет. Правда ведь?

Вилкой я отрезала себе кусок, но положила его на тарелку, не попробовав. Увидела несчастное лицо Айви, слезы в ее гла­зах. Кистена больше нет. И такое лицемерие — сидеть здесь и есть этот пирог. И такая обыденность. Но я хотела чего-то нор­мального. Чего-то, чтобы сказать себе, что я это переживу, что у меня добрые друзья... и если я не топлю горе в пиве, можно его топить в шоколаде.

—Ты будешь есть пирог или поливать его слезами? — спросил Дженкс, вспархивая с пианино.

—    Заткнись, Дженкс, — сказала я устало, и он ухмыльнул­ся, рассыпав фонтан блесток, осевших лужицей на столе, пока сквозняк из верхней фрамуги не смел их в бесконечность.

—    Сама заткнись, — ответил он, уволакивая у меня кусок глазури палочками для еды. — Ешь пирог, мы его на твой ду­рацкий день рождения делали.

Глаза жгли непролитые слезы. Я сунула вилку в рот, хотя бы потому, что так не придется ничего говорить. Сладкий шо­колад был горше пепла у меня на языке, и я с усилием прогло­тила его, потянулась к следующему куску, будто это была рабо­та. Айви напротив меня делала то же самое. Это пирог на мой день рождения, и мы его съедим, черт побери.

В балках играли маленькие пикси, и ничего им не грозило в саду и в церкви, пока два мира не столкнутся. Смерть Кистена будет омрачать мою жизнь, пока она не переменится, но есть в мире и хорошее, что может уравновесить сердечную боль. Дэвид вроде бы справляется с проклятием — ему это даже нравится, — и теперь, когда у него есть нормальная стая, его босс перестанет гоняться за мной. Ала убрали и сунули в тюрьму в безвременье — скорее всего. Пискари не только мне уже не домовладелец, но он еще и мертв—по-настоящему. Ли займет образовавшийся ваку­ум в азартных играх и рэкете и, зная, что я приложила руку к его освобождению, может быть, не так уж сильно будет стремиться меня уничтожить. Возвращение Ли утихомирит Трента, хотя меня отсюда и до Поворота злит, что его выпустили из тюрьмы. Блин, ну совершенно тефлоновый мужик!

И Айви. Айви никуда не уйдет. Мы в конце концов найдем, как нам жить, и никто не погибнет при попытке. Она не при­вязана теперь к Пискари, сама себе хозяйка. Втроем с Дженксом мы теперь все можем сделать.

Правда ведь?

[1] Телевизионная   викторина. Ее  аналог  называется  у  нас  «Своя игра». — Примеч. пер.

[2] По  аналогии  с  «Джейн Доу»  —  неизвестная.  —  Примеч.  пер.

[3] Quod Erat Demonstrandum — Что и требовалось доказать (лат.).

[4]  «I Don't Stand a Ghost of a Chance With You» — песня Фрэнка Синатры. — Примеч. пер

[5] «Sophisticated Lady» — джазовая композиция Дкжа Эллингтона и Ирвина Миллса. — Примеч. пер.

[6]  Кто    будет   надзирать   за   надзирателями? (лат.)