Кирк нацелил свой фазер на Шрелла. Каким-то образом он знал слова, которые должен был сказать на древнем вулканском языке, который он никогда не изучал и даже никогда не слышал.

- Терр`тра стои ну, кРэн джахл.

… и так я мщу за смерть моего отца…

Но Шрелл вызывающе откинул назад голову.

- Ты забываешь, Кирк, равно как ты заглянул в мой разум, я заглянул и в твой.

Фазер Кирка качнулся, когда его рука задрожала.

- Беги, мальчик, - насмешливо сказал молодой вулканец, эхом повторяя слова Сарека, обращенные к тринадцатилетнему Джимми Кирку. - Беги, как ты всегда бежал. От своего прошлого. От своих неудач. От себя.

Ещё один взрыв, ближе, совсем рядом, ещё громче, хлопком раздался в камере. Но Кирк не дрогнул, как будто черпал силу в своей ярости.

Потому что какими бы жестокими, какими бы обличающими не были слова Шрелла, он слышал в них правду.

Он провёл свою жизнь убегая. От прошлого. Но не от неудач. Он убегал от того, что таилось глубоко внутри него, от той скрытой части, что всегда вела его к поиску другого пути, иного решения, возможности изменить правила.

Потому что в сердце любого противостояния, с которым он сталкивался, как он знал, всегда существовал один простой ответ: освободить зверя, что скрывается в сердце каждого человека и позволить ему бешено наброситься и уничтожить всё, что было неправильно.

Разрушение и хаос кружились вокруг Кирка, и впервые в своей жизни он принял их.

Позволить этой базе разлететься в прах. Позволить Федерации пасть. Позволить всем звёздам всех галактик быть низвергнутыми в забвение.

Ничего не имело значения, кроме этого места и этого времени. Этого перекрёстка всех событий его жизни, когда он наконец перестал убегать.

Кирк нацелил свое оружие на Шрелла, и вулканец стал для него средоточием всего, что было злом в его жизни, в его вселенной.

- Загляни в мой разум, - окликнул его Кирк. - Скажи мне, что ты видишь теперь.

Совершенно непрошено в Кирке прорвалась волна первобытного предвкушения, когда он почувствовал первую слабость, проявившуюся сквозь высокомерие юноши, в броне вулканского превосходства.

Какие бы тайны Шрелл ни увидел в сознании Кирка, он, в конце концов, начал понимать их также, как понимал Кирк. И Кирк видел, что Шрелл наконец осознал, что он выпустил на свободу.

Вулканец неуверенно поднял руки.

- … нет… - прошептал он. Но его последнее слово потонуло в шуме разрушающейся базы. Затерялось в первобытной ярости Кирка.

Кирк ткнул фазером перед собой, словно тот был молнией, метнувшейся с небес. Он закричал криком, пришедшим из такой глубины, что, казалось, остановилось время.

И в это бесконечное мгновение Кирк наконец избавился от последних следов своей физической оболочки и стал тем, с кем он боролся всю свою жизнь, что держал под контролем. Чистой страстью.

Шрелл отшатнулся назад, его глаза были наполнены ужасом полного понимания того, что должно произойти дальше.

И это произошло.

Кирк выстрелил.

И, в то же мгновение камеру затрясло нарастающей последовательностью взрывов, из-за которых ближайшая цистерна рассыпалась подобно умирающему цветку, высвободив стремительный поток желатиноподобной растительной культуры, сплошной волной поглотившей Шрелла, точно в тот момент, когда в его направлении сверкнул луч фазера. Он исчез в дымке, взбитой фазерным выстрелом из густой крутящейся жидкости, ушел навсегда.

Кирк глубоко вздохнул, когда время для него вернуло свой ход. Он ли убил Шрелла, или жидкая масса поглотила его - так или иначе, он может никогда и не узнает. Но его намерение было ясным. И этого неожиданного знания оказалось достаточно.

Кирк позволил фазеру выскользнуть из руки, упасть в густую массу растительной культуры, достигавшую щиколотки, которая струилась через пол камеры, скрытая волнами белого пара.

Откуда-то издалека он услышал, как Пикард вызывает «Энтерпрайз». Сейчас не было слышно ответного шипения глушащих устройств. Райкер ответил.

Затем твёрдый голос Пикарда перекрыл смертельные конвульсии камеры и мечтаний симметристов.

- Шестерых на борт, - сказал он.

Подхваченные кораблём, которому они все служили, Кирк и его товарищи ускользнули от разрушения в ту секунду, когда камера взорвалась вокруг них.

Но Кирка это не беспокоило. Он чувствовал… чистоту, свободу от боли и сомнения. Смерть Сарека была отомщена. Как и жизнь Кирка была свободна от отречения. Даже в центре разрушения Кирк наконец-то пребывал в мире.

Кирк закрыл глаза и увидел пламя Тарсуса-четыре. Очищающее. Опустошающее. Пышное.

Бой за контроль над базой симметристов был жестоким. Четырнадцать членов экипажа «Энтерпрайза» были убиты, вместе с ними пятьдесят два симметриста, половина из них вулканцы.

Другие девять членов экипажа находились в лазарете на интенсивной терапии. Только двенадцать симметристов было взято в плен - все они были так тяжело ранены, что оказались не в состоянии убить себя. Им оказывали помощь на отдельной территории, устроенной на посадочной палубе для шаттлов, под постоянной охраной.

Даже сейчас, после целого дня, прошедшего после боя, разрушенные административные постройки в главном городе продолжали пылать. С орбиты Кирк мог видеть только общий пожар на главном экране «Энтерпрайза», но мысленно он мог нарисовать себе, как это пламя поднималось в ночи, освещая треснувший монумент, который был Большой Эмблемой Федерации. В этом символе Кирк видел будущее. Конец Федерации.

- Я закончил мой предварительный рапорт Звёздному Флоту, - сказал Пикард.

Кирк открыл глаза. Он сидел на рабочем месте Беверли, устроенном для него в алькове рядом с лазаретом.

Перед собой он разложил растения и листья, данные ему людьми Хью, когда он покидал их мир. Ремонтная команда Лафоржа захватила ботаническую коллекцию из его каюты на «Тобиасе», и он каталогизировал её, записывая то, что знал о каждом образце, чтобы удостовериться, что его знания не будут потеряны. Хотя он знал, что все, что интересовало кого бы то ни было – это листья траннин, которые спасли Тейлани и детей Чала.

Пикард стоял у входа в альков, всё ещё ожидая ответа Кирка. Позади него, за консолями и лабораторным столом работали по крайней мере двенадцать человек медперсонала. Несколько из них были с «Энтерпрайза». Но большинство составляли специалисты, которые прибыли в составе экстренной флотилии, посланной со Звёздной Базы 515. Медицинские суда продолжали пребывать каждый час с тех пор, как весть о том, что случилось здесь, разнеслась среди звёзд.

- Новости, что мы получили с Вулкана, будут полезным дополнением к рапорту. Стонн и Т`Принг были арестованы. Они признались в совершении симметристами убийства Сарека, равно как и убийства Тарока. И они назвали имена других членов движения. Определённо, теперь, когда их план провалился, они полны страстного желания объяснить… логику своих воззрений.

Пикард секунду пристально смотрел на Кирка, словно решая, как ему стоит продолжить.

- В моём рапорте указано, что Шрелл погиб, когда взорвалась цистерна, - сказал Пикард.

- Не это его убило. Я убил.

- Вы не можете знать этого наверняка. Цистерна взорвалась. Тело Шрелла было сметено прочь толчком.

- Не имеет значения, - сказал Кирк. - Я выстрелил из фазера. Я желал ему смерти.

Пикард бросил взгляд за плечо, словно проверял, чтобы никто из рабочей зоны у него за спиной не смог услышать то, что он сказал. Он шагнул в альков Кирка.

- Я читал вашу биографию, Джим. Я работал с вами. На Веридиане-три. В родном мире Борга. Теперь Тарсус-четыре. И всё, что я узнал о вас, говорит мне: если то, что вы сказали, правда случилось, то это было заблуждение. Ударная волна от взрыва заставила вас рефлекторно нажать на кнопку огня. Или вы не осознавали, что оружие установлено на смертельный режим.

Пикард хватался за соломинку. Кирк знал это. И он видел, что Пикард тоже знал об этом.