<21 февраля 1910 Коктебель> «Над синевой зубчатых чащ…» Над синевой зубчатых чащ, над буро-глинистыми лбами, июньских ливней темный плащ клубится дымными столбами. Веселым дождевым вином, водами, пьяными, как сусло, и пенно-илистым руном вскипают жаждущие русла. Под быстрым градом звонких льдин стучат на крышах черепицы, и ветки сизые маслин в испуге бьют крылом, как птицы. Дождь, вихрь и град – сечет, бьет, льет и треплет космы винограда, и рвется под бичами вод кричащая Гамадриада... И пресных вод в песке морском встал дыбом вал, ярясь и споря, и желтым ширится пятном в прозрачной прозелени моря. <13 июня 1913> «Сквозь облак тяжелые свитки…» Сквозь облак тяжелые свитки, Сквозь ливней косые столбы Лучей золотистые слитки На горные падают лбы. Пройди по лесистым предгорьям, По бледным полынным лугам, К широким моим плоскогорьям, К гудящим волной берегам, Где в дикой и пенной порфире, Ложась на песок голубой, Все шире, всё шире, всё шире Развертывается прибой. <18 ноября 1919 Коктебель> «Опять бреду я босоногий…» Опять бреду я босоногий, По ветру лоснится ковыль. Что может быть нежней, чем пыль Степной, разъезженной дороги? На бурый стелется ковер Полдневный пламень, сух и ясен, Хрусталь предгорий так прекрасен, Так бледны дали серых гор. Соленый ветер в пальцах вьется, Ах, жажду счастья, хмель отрав Не утолит ни горечь трав, Ни соль овечьего колодца. <16 ноября 1919 Коктебель> «Твоей тоской душа томима…» Твоей тоской душа томима, Земля утерянных богов! Дул свежий ветр... мы плыли мимо Однообразных берегов. Ныряли чайки в хлябь морскую, Клубились тучи. Я смотрел, Как солнце мечет в зыбь стальную Алмазные потоки стрел, Как с черноморскою волной Азова илистые воды Упорно месит ветр крутой И, вестник близкой непогоды, Развертывает свитки туч, Срывает пену, вихрит смерчи, И дальних ливней темный луч Повис над берегами Керчи. <1913>
«Заката алого заржавели лучи…» Заката алого заржавели лучи По склонам рыжих гор... и облачной галеры Погасли паруса. Без края и без меры Растет ночная тень. Остановись. Молчи. Каменья зноем дня во мраке горячи. Луга полынные нагорий тускло-серы... И низко над холмом дрожащий серп Венеры, Как пламя воздухом колеблемой свечи... <1913 Коктебель> «Ветер с неба клочья облак вытер…» Ветер с неба клочья облак вытер, Синим оком светит водоем, Желтою жемчужиной Юпитер Над седым возносится холмом. Искры света в диске наклоненном — Спутники стремительно бегут, А заливы в зеркале зеленом Пламена созвездий берегут. И вблизи струя звенит о камень, А внизу полет звенит цикад, И гудит в душе певучий пламень В вышине пылающих лампад. Кто сказал: «Змеею препояшу И пошлю»? Ликуя и скорбя, Возношу к верховным солнцам чашу, Переполненную светами, – себя. <20 июня 1917> Карадаг «Преградой волнам и ветрам…» Преградой волнам и ветрам Стена размытого вулкана, Как воздымающийся храм, Встает из сизого тумана. По зыбям меркнущих равнин, Томимым неуемной дрожью, Направь ладью к ее подножью Пустынным вечером – один. И над живыми зеркалами Возникнет темная гора, Как разметавшееся пламя Окаменелого костра. Из недр изверженным порывом, Трагическим и горделивым, — Взметнулись вихри древних сил: Так в буре складок, в свисте крыл, В водоворотах снов и бреда, Прорвавшись сквозь упор веков, Клубится мрамор всех ветров — Самофракийская Победа! <14 июня 1918> «Над черно-золотым стеклом…» Над черно-золотым стеклом, Струистым бередя веслом Узоры зыбкого молчанья, Беззвучно оплыви кругом Сторожевые изваянья, Войди под стрельчатый намёт, И пусть душа твоя поймет Безвыходность слепых усилий Титанов, скованных в гробу, И бред распятых шестикрылий Окаменелых Керубу. Спустись в базальтовые гроты, Вглядись в провалы и в пустоты, Похожие на вход в Аид... Прислушайся, как шелестит В них голос моря – безысходней, Чем плач теней... И над кормой Склонись, тревожный и немой, Перед богами преисподней... ...Потом плыви скорее прочь. Ты завтра вспомнишь только ночь, Столпы базальтовых гигантов, Однообразный голос вод И радугами бриллиантов Переливающийся свод. |
