Я считаю, что такое отношение советской печати может быть неприятно расценено югославскими руководителями и общественностью нашей».
Постановка подобных вопросов Жуковым свидетельствует о его отсталости, о его незрелости и неспособности с точки зрения дальнейшего укрепления наших вооруженных сил быть во главе армии страны Советов.
Товарищи, я уже говорил, что на всем протяжении существования Коммунистической партии наши противники выступали за принижение роли партии. Берия, антипартийная группа Маленкова, Молотова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова начали с принижения роли нашей партии. Партия — это подъем целины, чтобы у нас было много хлеба, а на основе увеличения количества зерна за подъем всего хозяйства, особенно животноводства. Они говорят, — нет, это не то. Партия за реорганизацию руководства в области промышленности и строительства. Нет, они говорят, это не то. Партия за то, чтобы наша армия была всегда под руководством нашей партии и ее ЦК. Нет, говорит Жуков, нарушается единоначалие.
Мы, товарищи, не должны забывать, что даже явно выраженные контрреволюционеры выступали всегда с лозунгами: «Мы за Советы, но без коммунистов». Вспомните кронштадтский мятеж. Враги внутри партии начинали с нападок на нашу партию и принижение роли нашей партии. Недалеко ушел от этого своими действиями и Жуков. Вы смотрите, ликвидация Военного Совета при министерстве обороны, ликвидация Военных Советов по округам. Когда не вышло, стал настаивать на совещательных. Но по его не получилось. Военные Советы остались, как и раньше. Вместо того, чтобы подчиниться воле ЦК, он пришел в министерство, собрал генеральный штаб, все министерство и сказал: «Товарищи, я вынужден был временно уступить». Это прямо страшно, товарищи, — временно уступить. Кому? Это партии-то. И грязная рука цеплялась даже за разведку, за министерство внутренних дел. Значительно раньше, до выявления антипартийной группы Маленкова и прочих у него были мыслишки подчинить себе пограничные войска, это, заявлял в Президиуме он, та же армия, зачем их держать в КГБ? Давайте подчиним их Министерству Обороны, сиречь мне. Это отбили. После, уже в новом составе Президиума, он завел разговор о том, что да, неподходящие у нас люди на Министерстве внутренних дел, гражданские, я думаю, говорит, нужно военных поставить. И уже подбирал.
Он заявлял, в Америке разведка подчинена Министерству Обороны. Правда, мы ему сказали, что если на Америку равняться, то в Америке Министр Обороны — король мыловаренной промышленности, а не маршал.
Нас страшно насторожил и такой случай. В ЦК пришел генерал-майор Мамсуров (во время венгерских событий он командовал армией). Мамсуров заявил, — вызвал меня Жуков и говорит, — вы будете возглавлять диверсионную школу, но об этой школе должны знать мы трое — я — Жуков, Штеменко и Мамсуров. Как далеко он зашел, вы видите. Оказывается, задумал тайно от ЦК, под Москвой, создать школу диверсантов на 2000 человек, учить их 7 лет, дать им «хорошее» обеспечение. Ведь у нас в военных академиях учатся по 4–5 лет, а тут 7 лет готовить диверсанта. Мы этот шаг расценили, как шаг по подготовке головорезов. Не вышло, чтобы ему отдать разведку, пограничные войска, МВД, тогда он думает, в случае чего вы там зашебершите — вот у меня есть «диверсанты». Положение о школе уже составлялось. В нем говорилось, что люди в школе должны быть хорошо обеспеченными, не должны обременяться семьей. Спрашиваем т. Конева: вы первый заместитель, вы слышали о школе? Он заявляет, — нет. Начальник генерального штаба Соколовский тоже говорит нет. Спрашиваем Жукова, в чем же дело? Тогда он заявляет, — потом всем было бы известно. На активе у нас присутствуют армейские и гражданские товарищи, вы знаете, что у нас так полагается, если формируется не только такая школа, а какой-нибудь взвод или рота или еще что-нибудь, то все входят в правительство, все это у нас предусматривается штатным расписанием и т. д. Мы спрашиваем т. Штеменко, вы были начальником генерального штаба, вы все это знаете? «Виноват», — отвечает тот, — это маршал, он член Президиума Центрального Комитета, он так сказал».
Товарищи! Очень правильно и хорошо поступает наша Коммунистическая партия, когда она не терпит в своих рядах никаких колебаний и шатаний, от каких-бы авторитетов они не исходили. Правильно поступает партия, не допуская подмены и принижения своей роли в руководстве всеми фронтами нашего коммунистического строительства. Ведь, как известно, стоит лишь допустить маленькую ржавчину на металле и этот маленький налет начинает разъедать металл. Вот поэтому и мы рассуждали на пленуме так, что если мы будем оставлять ржавчину, налет в своих рядах, мы нанесем большую рану, допустим разъедание крепкого, монолитного организма, каким является наш Центральный Комитет. Вот поэтому партия и ее Центральный Комитет так ревниво борются за сплоченность, монолитность, единство, когда идет посягательство на самое святое — на нашу партию.
Товарищи, при разоблачении антипартийной группы Маленкова, Молотова, Кагановича были разные обывательские разговоры и вопросы нам, и теперь, когда мы проводили военные активы, нам были подобные записки и вопросы — а был ли т. Жуков при обсуждении вопроса о политработе в армии, на Президиуме, а почему без т. Жукова, спрашивают, что сказал т. Жуков и т. д. Товарищи, у нас должна быть убежденность и вера в Центральный Комитет. Что такое Центральный Комитет? Это, товарищи, члены Центрального Комитета, члены ревизионной комиссии, кандидаты в члены Центрального Комитета, это около 400 товарищей, избранных съездом. У нас должна быть вера в коллективный орган, так как сейчас у нас восторжествовали ленинские принципы коллективного руководства. Все мы видим сейчас плоды благотворного коллективного руководства страной, не только видим, но и ощущаем огромные достижения, которых добилась наша Родин под руководством партии.
Возьмите сельское хозяйство. До 1953 года, да и в 1953 г., как у нас было поставлено дело? Очень плохо, нам не хватало сахара, были очереди за хлебом. Иное дело теперь. Наше сельское хозяйство находится на крутом подъеме, о чем красноречиво говорят факты и цифры. Это результат того, что у нас принцип коллективности в руководстве дошел до крестьянки, до крестьянина-колхозника.
В области промышленности наши противники говорили — куда вы идете, сразу затеваете перестройку. Но жизнь показала правильность линии партии в области промышленности.
Наша промышленность, товарищи, тоже идет в гору. Как никогда сейчас развивается техника, наука. Наши ученые добились выдающихся достижений, слава о которых сохранится в веках. Это они создали баллистическую ракету, которую мы можем в случае нападения на нас послать в любую точку земного шара. Наша страна первой в мире запустила искусственный спутник земли. Значение этого факта трудно даже оценить. На пленуме выдвигалось предложение поставить обелиск об этом выдающимся событии. Все эти достижения — результат творчества нашего народа, под руководством нашей монолитной ленинской партии. Все это идет и без Маленкова, и без Молотова, и без Кагановича, и без Жукова, мы сильнее и крепче будем.
Я думаю, товарищи, мы должны всегда бороться за чистоту, единство, монолитность, за ленинские принципы. Только на принципах марксизма-ленинизма, на ленинских принципах руководства, на монолитности единства определяется наша сила и воля нашей партии.
Я уже сказал, какое было монолитное единство участников пленума при решении вопроса о Жукове.
Должен сказать, товарищи, что Жуков на Президиуме себя вел на первой стадии нахально, а после того, как Президиум, все члены его и кандидаты показали ему единодушие и приперли его буквально к стене фактами, которые я вам изложил в своем сообщении, он сказал: «Я вообще признаю, что я не могу быть министром, но вы меня членом Президиума оставьте». Мы сказали, что мы посоветуемся с ЦК, как Пленум решит.
И как я вам уже сообщал, пленум ЦК единодушно решил вывести Жукова из членов ЦК. Но он договорился при обсуждении вопроса до такой глупости, что заявил: «меня народ, видимо, переоценил».
