После пленума тов. Жуков возомнил о себе особенно высоко, он стремился к личной диктатуре, тщеславию. Во время обсуждения вопроса т. Жуков на Президиуме бросил фразу о том, что его обвиняют в бонапартизме. Мы ему сказали — сам делай вывод, ведь даже Бонапарт и тот не удосужился так себя возвеличить, а ты превзошел его.
Тщеславие, мания величия зашла у Жукова так далеко, что он воспитывал наших коммунистов в армии таким образом, что будто бы он спас Родину. При этом отрицалась руководящая роль Коммунистической партии в деле разгрома немецко-фашистских захватчиков, принижались бессмертные подвиги наших воинов перед матерью-Родиной. О стремлении уйти из-под руководства партии свидетельствуют и заявления тов. Жукова о том, что в случае чего он обратится к армии, к народу. Позволительно спросить, от имени кого, по чьему полномочию?! При каком случае?
Вспомните, товарищи, историю нашей борьбы с врагами партии, объявление дискуссий, как мы объявляли дискуссии? Центральный Комитет партии, даже наши враги, троцкисты, правые обращались к партии. А вот он, нет, — «я обращусь к армии, к народу», нахально заявляя при этом, «и они меня поддержат».
Но Жуков забыл, что советский народ никогда не поддерживал никаких авторитетов, посягающих на святыню — нашу славную ленинскую Коммунистическую партию и ее Центральный Комитет. Он забыл о том, что наша героическая Красная Армия всегда верно служила народу, что у нас армия и народ едины, что наша армия беспощадно била врагов нашей Родины, пытавшихся уничтожить советское государство и Коммунистическую партию.
Мы, большевики, наша славная Коммунистическая партия всегда считала, что Вооруженные силы — инструмент нашей партии, что Вооруженные силы должны быть всегда в руках партии. И на всем протяжении нашей истории, а мы идем к славной сороковой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, всегда душой, строителем, вдохновителем всех побед нашей Советской, нашей Красной Армии, нашего флота была наша большевистская, наша Коммунистическая партия. Партия должна, а она так и делает и впредь будет по всем каналам иметь связь с Армией, через местные партийные органы, партийные комитеты, Центральный Комитет нашей партии и т. д.
Тов. Жуков пытался подчинить только лично себе Армию, партийные организации, политорганы. Он настолько принижал коммунистов, работающих в армии на политической работе, что не стесняясь, на широких массовых совещаниях, например, говорил, что это проповедники, устаревшие, одряхлевшие люди, старые коты, потерявшие нюх и т. п. Многие были свидетелями этого заявления, это документально подтверждено. А когда кое-кто из коммунистов нашей Армии пытался хотя бы робко возразить, он говорил: «Вот если этим политработникам приклеить рыжие бороды и дать кинжалы, то они нас всех порежут».
Это натравливание одной части коммунистов на другую в Армии. Такие заявления, действия, кроме озлобления, ничего не дают.
После решения Президиума ЦК «Об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и Флоте», когда члены и кандидаты в члены ЦК доложили это решение, решение не о Жукове, а об улучшении партийно-политической работы в Армии, со стороны командиров, политработников такие заявления были: «Товарищи, передайте Центральному Комитету, у нас такое состояние, что как будто бы вы нам в душу заглянули».
Моряк, адмирал Октябрьский на активе заявил: «Вы знаете, что вы нам сделали? Нам стало легче дышать».
Как я уже говорил выше, есть приказ 0090 от 1956 года, который выпущен после XX съезда КПСС. Так в этом приказе нет ни одного слова о XX съезде КПСС. В этом приказе вообще нет слова «О воспитании». Он начинает с того, что обвиняет во всех бедах и грехах, имеющихся в Армии, парторганизации, политорганы.
В этом приказе сказано, что якобы не дело, когда у нас на партийных активах в Армии и на партийных армейских конференциях критикуют и самокритикой занимаются. Это по Жукову подтачивание единоначалия и нарушение дисциплины в Армии. В одном из пунктов этого приказа прямо сказано, что командир — единоначальник направляет и отвечает за работу партийных организаций и политорганов в Армии. Как видите, диктатор сам диктаторство прививал и другим. Он потом нам говорит: «Да, я вижу, что приказ не совсем правильный, что там допущена некоторая неряшливость». Тут одно из двух: или человек совсем никогда с партией ничего общего не имел, или он хитрит.
Товарищи, мы все принадлежим к одной партии, по одному Уставу нашей партии живем, а вот по Жукову выходит в армии для коммунистов должен быть свой Устав, его приказ. Это уже определяет действительно пустого человека, пустышку. У нас каждый член партии может быть членом партии тогда, когда он принимает активное участие в работе одной из ее организаций.
Я подчеркиваю, это было после XX съезда, когда на XX съезде партии была показана ленинская мудрость коллективного руководства. Мы не можем пройти мимо и таких вещей. У нас как-то сложилось, и мы сами иногда аплодировали этому, когда Жуковым вводился порядок субординации, что только ему подчинялись, а ЦК и партии нет. Мы не можем даже предъявить никаких претензий к коммунистам, работающим в армии, когда они иногда на активах, выступая в конце или в начале, говорили: «Товарищи, военные коммунисты поддержат ЦК…» Да партия-то у нас одна, а они — военные коммунисты. Выходит, что у нас есть военная Коммунистическая партия в армии. А из чего это исходит? Из всей линии и тенденции, которые прививались Жуковым.
Но как бы этот самовластный и самовлюбленный человек ни рычал, ни рыкал, ни якал, у нас с вами была и есть одна линия — это линия нашей партии и ее Центрального Комитета. Лучшей части нашей партии, замечательным коммунистам Армии и Флота было тяжело, это верно, но они до конца были преданы своей партии, они глубоко понимали решения XX съезда партии и честно работали на своих постах, занимаясь повышением боеспособности армии. Жукову не удалось растлить кадры, созданные нашей партией. Но все-таки какаято известная оторванность в нашей Армии и Флоте наметилась от партийных работников и ЦК. Надо иметь в виду, что Жуковым было запрещено военным иметь дело с ЦК. После июньского Пленума никто не информировал ЦК как коммунисты Армии и Флота отнеслись к постановлению ЦК, и если нашелся один командующий военным округом т. Гречко, то Гречко и Военному Совету был сделан Жуковым разнос — ты, говорит, нарушаешь субординацию, нарушаешь дисциплину.
А как он представляет эту сознательную дисциплину на основе параграфа 7 дисциплинарного Устава?
«В случае открытого неповиновения или сопротивления подчиненных начальник обязан применять все меры принуждения, а в крайнем случае, не терпящим отлагательств, применить оружие (т. е. расстрелять). Об этом чрезвычайном случае начальник немедленно доносит по команде. Начальник, не принявший мер воздействия к восстановлению порядка и дисциплины, несет за это ответственность» т. е. если не расстреляет, то сам будет за это наказан.
Товарищи, когда я, гражданский человек, стал говорить со многими крупными нашими военноначальниками об этом, то оказывается, ни в одной, даже капиталистической армии нет такого параграфа для мирного времени. А там армия является инструментом буржуазии, капиталистов, а у нас в армии, в которой служат лучшие сыны народа, действует в мирное время такой Устав.
К чему, товарищи, я это привел? Привел я такой случай вот в связи с чем.
Осенью 1955 года в Горьковском гарнизоне, в роте, которой командует старший лейтенант Курбатов, лейтенант Павлов на глазах трех сержантов застрелил сержанта Очкасова за отказ идти в наряд, первым выстрелом Очкасов был ранен в щеку и вторым выстрелом в упор в голову был насмерть убит.
Военный Совет Московского округа под председательством генерал-лейтенанта Иванова лейтенанта Павлова подверг аресту на 20 суток.
Через три дня после доклада Жукову об этом факте, Жуков лейтенанта Павлова освободил. Как сегодня мне рассказали, Павлова на машине «Победа» из арестантского помещения привезли в штаб, спросили — не голоден ли он, накормили, дали деньги и водрузили опять в ту же часть. Товарищи, возмущение этим фактом было в нашем гарнизоне исключительное, да это и понятно. Но не понимал этого маршал Жуков, который мог и убивать и миловать. Это страшная штука. Это как же? Это уже попытка встать над Верховным Советом.
