Просвет Ни зноя, ни гама, ни плеска, Но роща свежа и темна, От жидкого майского блеска Все утро таится она… Не знаю, о чем так унылы, Клубяся, мне дымы твердят, И день ли то пробует силы, Иль это уж тихий закат, Где грезы несбыточно-дальней Сквозь дымы златятся следы?.. Как странно… Просвет… а печальней Сплошной и туманной гряды. Под вечер 17 мая 1906 Вологодский поезд «Ноша жизни светла и легка мне…» Le silence est l'me des choses.[21] Rollinat Ноша жизни светла и легка мне, И тебя я смущаю невольно; Не за Бога в раздумье на камне, Мне за камень, им найденный, больно. Я жалею, что даром поблекла Позабытая в книге фиалка, Мне тумана, покрывшего стекла И слезами разнятого, жалко. И не горе безумной, а ива Пробуждает на сердце унылость, Потому что она, терпеливо Это горе качая… сломилась. Ночь на 26 ноября 1906 Лира часов Часы не свершили урока, А маятник точно уснул, Тогда распахнул я широко Футляр их – и лиру качнул. И, грубо лишенная мира, Которого столько ждала, Опять по тюрьме своей лира, Дрожа и шатаясь, пошла. Но вот уже ходит ровнее, Вот найден и прежний размах. . . . . . . . . . . . . . О сердце! Когда, леденея, Ты смертный почувствуешь страх, Найдется ль рука, чтобы лиру В тебе так же тихо качнуть, И миру, желанному миру, Тебя, мое сердце, вернуть?.. 7 января 1907 Царское Село Ego[22] Я – слабый сын больного поколенья И не пойду искать альпийских роз, Ни ропот волн, ни рокот ранних гроз Мне не дадут отрадного волненья. Но милы мне на розовом стекле Алмазные и плачущие горы, Букеты роз увядших на столе И пламени вечернего узоры. Когда же сном объята голова, Читаю грез я повесть небылую, Сгоревших книг забытые слова В туманном сне я трепетно целую. «Когда, влача с тобой банальный разговор…»
Когда, влача с тобой банальный разговор Иль на прощание твою сжимая руку, Он бросит на тебя порою беглый взор, Ты в нем умеешь ли читать любовь и муку? Иль грустной повести неясные черты Не тронут никогда девической мечты?.. Иль, может быть, секрет тебе давно знаком, И ты за ним не раз следила уж тайком… И он смешил тебя, как старый, робкий заяц, Иль хуже… жалок был – тургеневский малаец С его отрезанным для службы языком. Еще лилии Когда под черными крылами Склонюсь усталой головой И молча смерть погасит пламя В моей лампаде золотой… Коль, улыбаясь жизни новой, И из земного жития Душа, порвавшая оковы, Уносит атом бытия, – Я не возьму воспоминаний Утех любви пережитых, Ни глаз жены, ни сказок няни, Ни снов поэзии златых, Цветов мечты моей мятежной Забыв минутную красу, Одной лилеи белоснежной Я в лучший мир перенесу И аромат, и абрис нежный. «Сила Господняя с нами…» – Сила Господняя с нами, Снами измучен я, снами… Хуже томительной боли, Хуже, чем белые ночи, Кожу они искололи, Кости мои измололи, Выжгли без пламени очи… – Что же ты видишь, скажи мне, Ночью холодною зимней? Может быть, сердце врачуя, Муки твои облегчу я, Телу найду врачеванье. – Сила Господняя с нами, Снами измучен я, снами… Ночью их сердце почуя Шепчет порой и названье, Да повторять не хочу я… Печальная страна Печален из меди Наш символ венчальный, У нас и комедий Финалы печальны… Веселых соседей У нас инфернальны Косматые шубы… И только… банальны Косматых медведей От трепетных снедей Кровавые губы. С кровати Просвет зелено-золотистый С кусочком голубых небес – Весь полный утра, весь душистый, Мой сад – с подушки – точно лес. И ароматы… и движенье, И шум, и блеск, и красота – Зеленый бал – воображенья Едва рожденная мечта… Я и не знал, что нынче снова Там, за окном, веселый пир. Ну, солнце, угощай больного, Как напоило целый мир. вернутьсяБезмолвие – душа вещей. Роллин (фр.). |
