Призраки И бродят тени, и молят тени: «Пусти, пусти!» От этих лунных осеребрений Куда ж уйти? Зеленый призрак куста сирени Прильнул к окну… Уйдите, тени, оставьте тени, Со мной одну… Она недвижна, она немая, С следами слез, С двумя кистями сиреней мая В извивах кос… Но и неслышным верен я пеням, И, как в бреду, На гравий сада я по ступеням За ней сойду. О бледный призрак, скажи скорее Мои вины, Покуда стёкла на галерее Еще черны. Цветы завянут, цветы обманны, Но я… я – твой! В тумане холод, в тумане раны Перед зарей… Облака Пережиты ли тяжкие проводы, Иль в глаза мне глядят неизбежные, Как тогда вы мне кажетесь молоды, Облака, мои лебеди нежные! Те не снятся ушедшие грозы вам, Все бы в небе вам плавать да нежиться, Только под вечер в облаке розовом Будто девичье сердце забрезжится… Но не дружны вы с песнями звонкими, Разойдусь я, так вы затуманитесь, Безнадежно, полосками тонкими, Расплываясь, друг к другу всё тянетесь… Улетели и песни пугливые, В сердце радость сменилась раскаяньем, А вы всё надо мною, ревнивые, Будто плачете дымчатым таяньем… Трилистник шуточный Перебой ритма Сонет Как ни гулок, ни живуч – Ям – – б, утомлен и он, затих Средь мерцаний золотых, Уступив иным созвучьям. То-то вдруг по голым сучьям Прозы утра, град шутих, На листы веленьем щучьим За стихом поскачет стих. Узнаю вас, близкий рампе, Друг крылатый эпиграмм, Пэ – она третьего размер. Вы играли уж при мер – – цаньи утра бледной лампе Танцы нежные Химер. Пэон второй – пэон четвертый Сонет На службу Лести иль Мечты Равно готовые консорты, Назвать вас вы, назвать вас ты, Пэон второй – пэон четвертый? Как на монетах, ваши стерты Когда-то светлые черты, И строки мшистые плиты Глазурью льете вы на торты. Вы – сине-призрачных высот В колодце снимок помертвелый, Вы – блок пивной осатанелый, Вы – тот посыльный в Новый год, Что орхидеи нам несет, Дыша в башлык обледенелый. Человек Сонет Я завожусь на тридцать лет, Чтоб жить, мучительно дробя Лучи от призрачных планет На «да» и «нет», на «ах!» и «бя», Чтоб жить, волнуясь и скорбя Над тем, чего, гляди, и нет… И был бы, верно, я поэт, Когда бы выдумал себя, В работе ль там не без прорух, Иль в механизме есть подвох, Но был бы мой свободный дух – Теперь не дух, я был бы бог… Когда б не пиль да не тубо, Да не тю-тю после бо-бо!.. Трилистник замирания Я люблю Я люблю замирание эха После бешеной тройки в лесу, За сверканьем задорного смеха Я истомы люблю полосу. Зимним утром люблю надо мною Я лиловый разлив полутьмы, И, где солнце горело весною, Только розовый отблеск зимы. Я люблю на бледнеющей шири В переливах растаявший цвет… Я люблю все, чему в этом мире Ни созвучья, ни отзвука нет. Закатный звон в поле В блестках туманится лес, В тенях меняются лица, В синюю пустынь небес Звоны уходят молиться… Звоны, возьмите меня! Сердце так слабо и сиро, Пыль от сверкания дня Дразнит возможностью мира. Что он сулит, этот зов? Или и мы там застынем, Как жемчуга островов Стынут по заводям синим?.. Осень . . . . . . . . . . . . . . . Не било четырех… Но бледное светило Едва лишь купола над нами золотило, И, в выцветшей степи туманная река, Так плавно двигались над нами облака, И столько мягкости таило их движенье, Забывших яд измен и муку расторженья, Что сердцу музыки хотелось для него… Но снег лежал в горах, и было так мертво, И оборвали в ночь свистевшие буруны Меж небом и землей протянутые струны… А к утру кто-то нам, развеяв молча сны, Напомнил шепотом, что мы осуждены. Гряда не двигалась и точно застывала, Ночь надвигалась ощущением провала… |
