Лиана бывала в этом подвальчике не раз, место ей очень нравилось своим менталитетом: отвязанных новых русских или братков-отморозков здесь отродясь не бывало.

Только для Макса этот вечер значил нечто большее, чем обычные посиделки. В этом клубе, когда-то давно, в той, другой своей жизни, он любил бывать вместе со своей женой. Если быть честным до конца, то именно она притащила его сюда в первый раз, именно она познакомила его с интересными людьми, которые здесь встречались на каждом шагу. С тех пор, как жена его бросила, Макс не был здесь ни разу, и теперь возвращение сюда, в новом статусе, с любимой женщиной, с обретенными друзьями, которые не имели ни малейшего отношения к его предыдущей жизни, стало для него окончательным обновлением себя.

…Столик почти у сцены, оживленный разговор, перемежаемый смехом, звон бокалов, поднятых за счастливых влюбленных, пожелания скорейшего прибавления в семействе, дружеские подколки, нежное касание рук, легкий поцелуй, еще одна бутылка вина, – обычное счастье четырех взрослых людей, которые, после долгих мытарств, его наконец-то обрели, обычное счастье и от этого почему-то слезы на глазах и странная уверенность, что теперь-то, теперь-то все будет именно так, а лучше и не надо, зачем гневить Бога, лучше просто некуда…

В зале погас свет, над сценой повисла тоскливая нота, и все безоблачное счастье последних нескольких дней слетело с Лианы, как облетает пыльца с трепещущих крыльев бабочки, стоит только кому-нибудь схватить ее неповоротливыми толстыми пальцами.

На сцене стояла Ампира.

А в левом углу, чуть сзади солистки, завесив лицо длинными волосами, склонился над гитарой Ивар.

Лиана столкнулась со страшными глазами Аськи, которые являлись отражением ее собственного взгляда, и, чувствуя, как к голове приливает кровь, раскрашивая щеки неестественным румянцем, присущим лубочным Петрушкам, перевела взгляд на Макса.

То, что она увидела, не было лицом. На сцену мертвенно пялилась застывшая восковая маска, на которой безумным, каким-то дьявольским огнем, горели глаза.

— Давайте выпьем… – поднял бокал Янис, Аська толкнула его ногой под столом, Янис взглянул на сцену и осекся.

Понеслась музыка, живая, стремительная, бешеная, музыка, сносящая голову и срывающая планку, музыка от которой хотелось выть и кричать или биться головой о стены, музыка, которая уводила за собой в темные дебри чужого подсознания, неожиданно оказавшегося твоим, музыка, уносящая неистовым ураганом, засасывающая вонючим болотом, убивающая наповал последним выстрелом, уродующая, корежащая, но при всем этом безумно прекрасная, как может быть прекрасным идеальное безумие, если кому-нибудь хоть когда-то довелось узнать, что это такое.

Ампира пела, и глаза ее прожигали насквозь всех сидящих в зале. Звук голосов затих, над столами повисла необычайная тишина, так не свойственная такого рода заведениям. Повсюду царила музыка, только музыка, ничего кроме музыки, которая убивала и возрождала одновременно.

Сочетание на сцене Ампиры и Ивара вызвало внутри Лианы взрыв такой силы, что она с трудом понимала, почему до сих пор стоят окружающие их стены, почему не разметало по сторонам столы и стулья, почему не усыпало пол осколками стекла и остатками еды, почему не разлетелись кровавыми шарами головы всех окружающих, окрасив развалины разноцветной кровью: капиллярной, венозной, артериальной… В безумную музыку Ампиры сигаретным дымом вписывался вопрос: «Почему? Почему Макс выбрал именно этот клуб? Почему Аська выбрала именно этот день? Почему? Почему? Почему?» И единственно верный ответ стучал в висках большим барабаном Ампиры: «Ты же знала, ты была уверена, что рано или поздно это случится…»

Закончилось первое отделение. Макс, словно только этого и ждал. Резко поднялся, чуть не уронив шаткий столик.

— Пойдем, – отрывисто бросил он Лиане. – Мы уходим. Сейчас же.

Лиана быстро встала, но отойти от столика они не успели.

Ампира уже стояла рядом, с нехорошей улыбкой на лице оглядывая застывшую четверку людей.

— Какая неожиданная встреча! Впрочем, Москва – большая деревня, это давно всем известно. И если ты в каком-нибудь Мухосранске потерял человека, то у тебя есть хороший повод ехать в Москву. Здесь вы с ним обязательно встретитесь. Все дороги ведут в Рим, не так ли? Меня зовут Ампира, – представилась она Янису и Аське. – А это, насколько я понимаю, сладкая парочка, живущая транзитом – деревня Кукуево – Москва – Германия? Мне Ивар много рассказывал о замечательном соло-гитаристе, который никак не может обломать крутую лошадку по имени Ася. Мы с тобой давно не виделись, дорогая, – повернулась она к Лиане. – Неужели я не заслужила даже дружеского поцелуя? А ты? – это уже относилось к Максу. – Боже мой, сколько лет, сколько зим, ты нисколько не изменился, мой дорогой, я всегда говорила, что люди не меняются – как из колыбельки, так и в могилку. Новая любовь должна быть другой, не так ли?

— Ты знаешь ее? – одновременно спросили друг друга Лиана и Макс.

Ампира расхохоталась.

— Какая трогательная неискренность! Какое искреннее незнание! У каждого из вас лежал свой камень за пазухой, а другой даже не подозревал об этом! Неужели ты не рассказала своему любимому человеку о нашем бурном любовном свидании? Как не стыдно, я думаю, что любимые люди должны узнавать о таких вещах первыми… А ты? Ты не посвятил свою новую любовь в замечательные подробности твоей семейной жизни? Напрасно, напрасно… оказывается, вы оба – трусы. Что ж, давайте, я это сделаю за вас. Мне не составит это труда. Разрешите представить вас друг другу, чтобы вы, наконец, смогли увидеть свои настоящие лица. Это – Лиана, моя нынешняя любовница, очень страстная, должна я заметить, тебе, Макс, в этом отчаянно повезло. А это – Макс, мой бывший обожаемый супруг, который всю жизнь отличался исключительно жутким занудством. С Иваром я вас знакомить не буду, надеюсь, здесь и без слов все понятно. Кстати, Макс, ты, наверное, не в курсе, какую трогательную заботу проявила твоя спутница по отношению к бывшему мужу? Как она его из больницы воровала? Что с вами, дорогие мои? Вы неожиданно потеряли дар речи?

Макс размахнулся, не говоря ни слова, раздался звонкий звук пощечины, голова Ампиры дернулась назад, на ее щеке расцвело красное пятно.

— Приятно было пообщаться, – с перекошенным от бешенства лицом процедила Ампира. – Надеюсь, это было взаимно. Пойдем, – кивнула она маячившему сзади Ивару, который всю прошедшую сцену стоял за ее спиной покачивающимся истуканом. Ивар усмехнулся кривой своей усмешкой, и Лиана поняла, что он либо безобразно пьян, либо под завязку накачан наркотиками.

Пространство подвала сузилось до метра – именно такое расстояние было от глаз Лианы до глаз Макса, которые сверлили, уничтожали, испепеляли друг друга. Что-то сказала Аська, но ни тот, ни другой не услышали ее слов…

Лиана резко повернулась и пошла к выходу из клуба, напряженной спиной ощущая, что Макс движется за ней следом.

И была безобразная сцена прямо у клуба, на улице с взаимными обвинениями, комьями грязи летящими в лицо, от которых никто не уворачивался, потому что слишком стремился зацепить другого; с выливанием на голову ушатов претензий и грязи, от которой невозможно было отмыться; с базарной руганью, которая вылетала из искаженных губ и шлепалась на землю скользкими, тяжелыми жабами; с хватанием друг друга за грудки и хлястики, по очереди, чтобы остановить уходящего, чтобы он не смел убежать, не дослушав до конца, не испив свой чан дерьма, не ощутив в полной мере, что виновен именно он…

Лиане все происходящее казалось настоящим бредом. Она видела себя со стороны – распаренную, орущую, базарную бабу, криком пытающуюся что-то объяснить и доказать, обвинить и приговорить, жалкой крохой своего мозга понимая, что не она это и не Макс, это передвигаются по грязному снегу марионетки Ампиры в хорошо продуманном и поставленном ею спектакле с отвратительным сценарием, в котором им отведены главные роли.