— На! – он кинул в сторону Алисы исковерканную пластинку. – Заслушайся теперь!

Алиса отклонилась в сторону, пластинка ударилась о подоконник и отлетела к батарее. Полными слез глазами, пытаясь сдержать рвущийся крик, она наблюдала, как Михалыч мечется по квартире в поисках одежды.

— Пошла ты!.. – напоследок выкрикнул он и яростно хлопнул дверью.

Алиса сползла по стене, захлебываясь в слезах, которые не могла и не хотела остановить. Она сидела на полу, обняв колени руками, словно хотела съежиться до невидимых размеров и исчезнуть, и не быть никогда. Голова ее бессильно моталась из стороны в сторону, а губы шептали как-то сами по себе, независимо от ее сознания:

— Я не могу больше… Я больше не могу…

Все еще продолжая шептать, она поднялась с пола и, шатаясь, точно пьяная, пошла в ванную. Она плохо понимала, что делает, настолько сильна была боль внутри нее. Она пустила воду, заткнула пробку и начала медленно раздеваться. «Джульетта лежит на зеленом лугу…» – крутилось в голове, а губы, не останавливаясь, шептали:

— Я не могу так больше… я так больше не могу…

Алиса закрыла дверь на щеколду и медленно опустилась в воду. Не глядя, нащупала на полочке бритву, несколько мгновений оцепенело смотрела на нее, потом изо всех сил полоснула бритвой по вене, вложив в это движение все свое отчаянье, свою боль, свою усталость. Пальцы разжались, бритва медленно опустилась на дно ванны, Алиса завороженно наблюдала, как вода постепенно становится бурой, и с каждой каплей крови, исчезающей в этой воде, боль уменьшается, растворяясь в чем-то большем, чем она сама, в чем-то великолепно бесконечном…

Пусть никто никогда не полюбит его,

Пусть он никогда не умрет…

А потом не стало боли совсем… Потом ничего не стало…»

Лиана плакала, сидя в горячей ванне, и никак не могла успокоиться и согреться.

«Какой черт принес меня на эту дачу?! Сидела бы себе в городе и в ус не дула! К черту всю эту писанину, разбудила монстра – воюй с ним теперь… Знать бы еще, чем воевать и как… Что же это происходит? Как так можно?.. Что творится с нами?.. Что мы творим сами с собой?.. Я ничего не понимаю больше, кроме одного: все это нужно закончить, все это должно закончиться, и как можно быстрее… Я не могу так больше… Я так больше не могу…»

Лиана поняла, что последнюю фразу она произнесла вслух, вздрогнула и вдруг отчетливо увидела, как падает из разжатых пальцев бритва, медленно опускаясь на дно ванны, как вода окрашивается в грязно-бурый цвет, как струятся по воде волосы, извиваясь змейками, слишком черными, по сравнению с бледностью измученного лица… Но это же… это… это же ее лицо! Лиана вскрикнула и резко поднялась, на мгновение закружилась голова, вода в ванне была светлой и чистой, мирно светила лампочка под потолком.

— Что это было? – вслух спросила Лиана и поднесла руку к лицу. – Что это?

Она наклонилась и резко выдернула пробку. Вода с шумом ринулась в образовавшуюся дыру, Лиана вылезла из ванны и трясущимися руками накинула на себя полотенце.

«…Алиса…или…я?.. – испуганно думала она, одеваясь. – Я видела прошлое или будущее?.. Боже, как страшно…»

Лиана попыталась сосредоточиться и вспомнить какие-нибудь подробности видения: цвет стен или обстановку ванной, но снова ясно всплыло бледное, измученное лицо и, словно живые, струящиеся по грязно-бурой воде, черные волосы, разжатые пальцы и медленно опускающаяся на дно ванны бритва…

Лиана вылетела из ванной, споткнулась о сидящего у двери кота и упала. Кот жалобно заорал, жалуясь, она несколько мгновений оцепенев, молча смотрела на него, потом резко вскочила и кинулась по лестнице наверх.

— Все к черту! – она лихорадочно собирала со стола исписанные листки. – Все сжечь! Сжечь к чертям собачьим! Нет ничего, нет и не было никогда!!! Ни Алисы, ни Михалыча, ни Кима! Все это бред! Бред воспаленного воображения! К черту! Никакой больше писанины! Досижу, досуществую до того, как ветку откроют, и на первой же электричке прочь, прочь отсюда! Забуду, как страшный сон! Сожгу все это дерьмо и напьюсь! Буду жечь и пить, чтобы ни листочка, ни капли не осталось! Пусть все сгорит! К черту! К черту!

С ворохом бумаги она спустилась в кухню, выволокла из-под ванны огромный таз, бросила в него бумажную кучу, достала из холодильника бутылку водки, торопливо открыла, налила себе полстакана и залпом выпила. Закашлялась, запила водой и огляделась в поисках спичек.

Лиана лихорадочно шарила по полкам, сметая все, что попадалось ей под руку и отчаянно ругаясь:

— Ну почему, ну почему, когда надо, ничего не найдешь?! Куда запропастились спички, где зажигалка, где хоть что-нибудь, чем можно поджечь все это дерьмо?! Говорят, рукописи не горят, сейчас мы это проверим! Пусть только попробует не сгореть эта куча дерьмовой бумаги! Черт, ну где же спички?!

Лиана выпила еще полстакана и полезла в шкафчик. Бумажные листы лежали в тазу, и ей почему-то казалось, что они шевелятся и шуршат, издеваясь над ней и шепча:

— Не найдешь, не найдешь… Все равно не найдешь…

— Врете, найду! – ожесточенно проговорила Лиана, выбрасывая из шкафчика на пол все содержимое. – Найду!

В дверь позвонили.

— Идите все к черту! – крикнула Лиана, не прекращая поисков. – Все к черту!

Звонок повторился.

— В задницу! – бормотала Лиана, не обращая внимания на уже не прекращающиеся звонки в дверь. – Все в задницу! Сигареты же в спальне! – внезапно осенило ее. – Значит, и зажигалка там!

Лиана поднялась с колен и побежала к лестнице. В дверь уже не звонили, а тарабанили изо всех сил. Лиана влетела в спальню, схватила с тумбочки, стоящей у кровати сигареты и зажигалку и кинулась обратно. Стук в дверь прекратился. «Убрались», – торжествующе подумала Лиана и вбежала в кухню. Щелкнула зажигалкой и, злобно улыбаясь, шагнула к тазу с бумагой.

— Приготовились? – воскликнула она. – Раз, два, три!

— Что ты делаешь? – услышала Лиана, резко повернулась и увидела Яниса, стоящего на пороге двери, ведущей в гараж. – Что ты делаешь?

Руки Лианы дрогнули, сигареты и зажигалка упали на пол, она стремительно шагнула к нему и вцепилась в его мокрую куртку.

Больные серые глаза впились в голубые, она гладила его мокрые волосы, его лицо, губы, бессвязно шепча:

— Я не могу так больше, милый мой, родной, я так больше не могу, я люблю тебя, люблю, никому не отдам, я сошла с ума, я все время жду тебя, я знаю, все неправильно, но я не могу по-другому, у меня больше нет сил, меня самой больше нет… Помоги мне, пожалуйста, я никого никогда ни о чем не просила, но ты мне нужен, я не могу так больше…

Лиана покрыла поцелуями его лицо, Янис прижал ее к себе, пытаясь успокоить, – тише, тише, – погладил по волосам, оба они дрожали, словно в лихорадке. Лиана прижалась к нему сильнее, словно стараясь слиться с ним, впечататься в него, стать его неотъемлемой частью, ее желание, ее любовь были настолько сильны, что отключился разум, и Янис, сжав ее изо всех сил, впился жадным поцелуем в ее ждущие и зовущие губы.

…Лиана плакала и молилась, Лиана любила каждый кусочек его тела, такого знакомого и незнакомого; то, что происходило с ними, напоминало встречу двух ураганов, каждый из которых пытается уничтожить то ли себя, то противника, чтобы стать единым целым, чтобы обрести себя в другом и позволить другому обрести себя в тебе; когда так долго и глубоко спрятанное выплескивается наружу, выливается, вырывается, и сметает все на своем пути, снимая запреты и разбивая оковы, превращаясь во что–то поистине великое и прекрасное, Лиана бессвязно кричала что-то, перестав ощущать себя отдельной болью, став частью бесконечного и настоящего, которое наконец-то победило их разум, потому что они слишком хотели этого, и теперь оно будет существовать вечно, сколько существует на земле любовь…

Лиана протянула руку, вытащила из пачки две сигареты, прикурила и подала одну Янису.